Дженс послушалась и оставила свою поклажу в одном из шкафчиков. Марнс сунул свою в тот же шкафчик, задвинув вещи мэра подальше вглубь. Было ли то желание сэкономить место или так проявлялось безотчётное стремление полицейского оказывать защиту, но Дженс этот поступок показался таким же восхитительным, как и воздух в садах.

— У нас тут должна быть бронь на сегодня, — сообщила она работнику.

Тот кивнул.

— Комнаты одним пролётом ниже. По-моему, там как раз сейчас убирают. Вы сюда просто посмотреть или пообедать?

— Понемножку и того, и другого.

Молодой человек улыбнулся.

— Тогда к тому времени как вы перекусите, ваши комнаты уже будут готовы.

«Комнаты», — подумала Дженс. Она поблагодарила работника и пошла за Марнсом вглубь сада.

— Когда вы были здесь в последний раз? — спросила она инспектора.

— Ох. Давненько. Года четыре назад, я думаю.

— Ну конечно! — Дженс рассмеялась. — Как же это я запамятовала? Кража века!

— Рад, что это вас веселит, — сухо отозвался Марнс.

В конце коридор расходился на два, идущих в обе стороны. Здесь начинались спиральные лабиринты гидропонных садов. Основной туннель извивался словно змея через два уровня Шахты — от центрального колодца до внешних бетонных стен. Звон постоянной капели из водяных труб, эхом отзывающийся от низкого потолка, был на удивление успокаивающим. В туннеле не было стен — их заменяли сеточные ограды, за которыми буйствовала зелень. Здесь между пластиковыми трубами росли кусты, овощи, маленькие деревья; повсюду были натянуты бечёвки — для поддержки высоких стеблей и для вьющихся растений. Везде можно было увидеть работающих женщин и мужчин с их «тенями» — все в зелёных комбинезонах. На шеях у них висели сумки, куда они складывали сегодняшний урожай; садовые секаторы клацали, словно клешни, казавшиеся естественным продолжением рук работающих. То, как эти люди обрезали растения, выглядело завораживающе легко, но на самом деле такую ловкость приобретают лишь после долгой и упорной практики.

— Разве не вы первый предположили, что это воровство было делом рук самих работников фермы? — спросила Дженс, всё ещё смеясь про себя. Они с Марнсом двигались в направлении дегустационных и обеденных залов, ориентируясь по указателям на стенах.

— Может, сменим тему?

— Не понимаю, чем она вас так смущает. Ведь это же действительно смешно!

— Придёт время, глядишь, я тоже посмеюсь.

Он остановился и загляделся сквозь сетку ограды на помидорную грядку. Запах зрелых плодов был столь завлекателен, что у Дженс забурчало в животе.

— Мы были очень решительно настроены в тот раз, — тихо сказал Марнс. — Холстон стал просто ненормальным — звонил мне каждый вечер и требовал отчёта. Никогда не видел, чтобы он так отчаянно желал поймать преступника. Как будто был лично в этом заинтересован, понимаете? — Он уцепился пальцами за сетку; его глаза, устремлённые на грядку с помидорами, не видели овощей — они словно смотрели в глубь прошедших лет. — Оглядываясь назад, теперь-то я понимаю — он, наверно, догадывался, что происходит с Аллисон. Что скоро она сойдёт с ума. — Марнс повернулся к Дженс. — Вы же помните, как оно всё было до её очистки? Тогда долго никто не чистил, и народ потихоньку начал беситься.

Дженс уже давно перестала улыбаться. Она подошла к Марнсу поближе. А тот отвернулся обратно к растениям и стал наблюдать, как работница срывала спелые красные помидоры и клала их в свою корзину.

— Я думаю, Холстон хотел, чтобы Шахта выпустила пар, понимаете? Наверно, он намеревался сам спуститься вниз и провести расследование. Каждый вечер донимал меня расспросами по рации, как будто от этого его жизнь зависела.

— Извините, что я затеяла этот разговор, — сказала Дженс, опуская руку на его плечо.

Марнс повернул голову и посмотрел на тыльную сторону её ладони, лежащей у него на плече. Нижняя губа полицейского была видна из-под усов. Дженс представила, как он целует ей руку. И убрала её.

— Ничего, — промолвил он. — Если только не думать об этом, то всё остальное действительно очень смешно. — Он вновь зашагал по коридору.

— А вообще — когда-нибудь выяснили, как он пробрался в сад?

— По лестнице, — ответил Марнс. — А как ещё? Хотя я слышал, один человек предположил, что его мог украсть какой-нибудь мальчишка, которому хотелось домашнего любимца, а потом выпустил здесь, наверху.

Дженс не смогла удержаться от смеха.

— Надо же — какой-то несчастный кролик так долго водил за нос нашего лучшего полицейского и сумел уничтожить запас зелени стоимостью в годовое жалование!

Марнс покачал головой и издал тихий смешок.

— Не самого лучшего, — возразил он. — Я никогда не был лучшим.

Он устремил взор в конец коридора и прокашлялся. Дженс прекрасно поняла, кого он имел в виду под лучшим.

••••

После обильного вкусного обеда они спустились этажом ниже, в гостиницу. Дженс подозревала, что разместить их с Марнсом было не так-то просто. Все комнаты были переполнены, в некоторые набили двойное и тройное количество гостей, желающих взглянуть на очищенные экраны. Поскольку путешествие мэра и помощника шерифа было предприятием незапланированным, то наверняка хозяевам гостиницы пришлось побегать, уплотняя жильцов. То, что именитые гости получили по отдельной комнате, а мэр к тому же с двумя кроватями, совсем не понравилось Дженс. И не столько разбазаривание ресурсов, сколько вообще всё это благоустройство. Она бы ничего не имела против, если бы их с Марнсом устроили с меньшими удобствами...

Должно быть, Марнс чувствовал то же самое. До сна оставалось ещё несколько часов, а оба они всё ещё были полны энергии после сытного обеда и крепкого вина, поэтому он пригласил её в свою маленькую комнату — поболтать, пока сады готовятся к ночи.

В его комнатке стояла только одна кровать, но прочая обстановка была подобрана со вкусом и создавала уют. Верхние сады входили в число немногих в Шахте частных предприятий. Все дорожные издержки будут покрыты из бюджета департамента мэра; эти деньги совместно с платой, поступающей от других путешественников, позволяли хозяевам обзавестись вещами особого качества, например, тонкими простынями или матрасами, пружины которых не скрипели.

Дженс присела в ногах кровати. Марнс снял кобуру, положил её на комод и плюхнулся на табурет всего в паре футов от женщины. Она скинула ботинки и принялась массировать натруженные ноги, а он, поглаживая усы, всё говорил и говорил: о еде, о питье, о том, какое это расточительство — выделять им две отдельные комнаты...

Дженс растирала ноющие пятки.

— Похоже, мне понадобится неделя отдыха внизу, прежде чем мы отправимся наверх, — сказала она, когда он наконец замолчал.

— Да нет, всё не так плохо, — заверил Марнс. — Увидите — завтра утром будете умирать, но как только начнёте двигаться, обнаружите, что стали сильнее, чем сегодня. И точно так же на пути назад. Просто делайте шаг за шагом, не думая, сколько ещё остаётся пройти — и оглянуться не успеете, как доберётесь домой.

— Надеюсь, вы правы.

— К тому же подниматься мы будем четыре дня вместо двух. Просто воспринимайте это как приключение.

— Поверьте, уже воспринимаю!

Какое-то время они молчали: Дженс — откинувшись на подушки, Марнс — уставившись в пространство. Она не переставала удивляться — до чего же спокойно и естественно она чувствовала себя в его комнате с ним наедине! Им и разговаривать было необязательно. Просто быть здесь — и этого достаточно. Ни медных звёзд, ни громких титулов. Лишь два человека.

— Вы не ходите к священнику, так ведь? — наконец спросил Марнс.

Она покачала головой.

— Нет. А вы?

— И я нет. Но подумывал пойти.

— Из-за Холстона?

— Отчасти. — Он наклонился вперёд и принялся растирать ноги, словно выдавливая из них усталость. — Хорошо бы узнать, что они говорят о его душе — куда она попала.

— Она по-прежнему с нами, — сказала Дженс. — По крайней мере, они так утверждают.