Хотя я не чувствую холода, я знаю, что Арья чувствует, поэтому я подбрасываю еще одно полено в огонь, чтобы убедиться, что ей тепло, когда она спит. Я перебираюсь на свою кровать в углу, которая состоит из растянутых и обработанных шкур животных, превращенная в своего рода гнездо.

Я снимаю штаны и со вздохом потягиваюсь взволнованный событиями дня и восхищенный рыжеволосой красоткой, лежащей в нескольких футах от меня. Мой член твердеет при этой мысли, и я испытываю искушение потереть свою ноющую длину, чтобы испытать освобождение.

С разочарованным ворчанием я переворачиваюсь, игнорируя требования своего тела, и, наконец, проваливаюсь в сон.

Глава 5

Арья

Я просыпаюсь с криком, застрявшем в меня в горле, борясь с жестокими руками, прижимающими меня к земле. Мое сердце колотится о ребра, а дыхание застревает в груди.

Я внезапно вспоминаю, где нахожусь и прижимаю руки к лицу, заставляя себя успокоиться.

Я в порядке. Я в безопасности в хижине огра, глубоко в лесу, где никто не сможет найти меня. Я чуть не рассмеялась вслух над иронией этого заявления. Почти. Воспоминания о руках Тодда, срывающих с меня одежду и прикасающихся к моей коже, все еще слишком свежи.

Огонь превратился в тлеющие угли, и я дрожу, плотнее укутываясь в одеяло, когда сажусь.

Где Грегор?

Когда мои глаза привыкают к полумраку, я вижу его, растянувшегося на чем-то похожем на груду мехов в углу. Встав, я тихо на цыпочках подхожу к нему и ложусь рядом с ним.

— Арья? — его голос хриплый ото сна, но его тело напряжено.

— Это нормально? — шепчу я, прижимаясь к его горячему телу. — Мне приснился плохой сон.

— Об этом мужчине Тодде? Ты хочешь поговорить об этом?

Я улыбаюсь, когда он произносит имя Тодда. По его произношению это звучит как самец жабы. Я не могу отрицать, что это правда. Этот человек — жаба, а это несправедливо по отношению к жабам.

— Нет, я в порядке. Я просто не хочу быть одна.

Я вздыхаю, когда его большое тело расслабляется, а руки обнимают меня. Он теплый и уютный. Я думала, что огры плохо пахнут, но Грегор пахнет потрясающе — какой-то мускусный аромат, который проникает в мои чувства и заставляет закрыться мои глаза.

Мне кажется, я уверена, что когда я засыпаю, клянусь, я слышу, как он шепчет:

— Спокойной ночи, моя женщина.

Я медленно просыпаюсь, и дневной свет струится через окна. Мне требуется мгновение, чтобы вспомнить, что я не в своей постели в комплексе, и мне не нужно спешить вставать. Я привыкла вставать на рассвете, чтобы приступить к своим ежедневным делам. В то время я была просто рада, что у меня были дела, мой отец не давал мне ни минуты покоя. Он составлял бесконечный список дел по дому, иногда заставляя меня переделывать ту работу, которая ему не понравилась, как была выполнена.

Я зеваю и потягиваюсь, выгибая спину на мехах. Я не ожидала, что буду так хорошо спать после того, как у меня был кошмар. Прошли годы с тех пор, как я хорошо спала по ночам. Страх разозлить моего отца преследовал меня и поэтому я нервничала большую часть ночей. Но пребывание в объятиях Грегора успокоило меня и погрузило в глубокий сон.

Мне должно быть стыдно за то, что я залезла в «постель» к огру, которого я только что встретила, но я не могу заставить себя чувствовать что-нибудь, кроме… счастья.

Счастье было мимолетной эмоцией в моей жизни, и мне требуется несколько секунд, чтобы распознать это.

Я встаю и закутываюсь в одеяло. Грегора не видно, поэтому я направляюсь в ванную. Как только я разобралась со своими делами, я смотрю на свое отражение в зеркале. Мой лоб все еще распухший, и синяки сильные, но пульсация в голове притупилась до легкой боли.

Я с тоской смотрю на душ в ванной. Горячий душ прямо сейчас был бы раем, но я решаю, что он может подождать. Я хочу осмотреть хижину, прежде чем найти Грегора.

При дневном свете очевидно, что в хижине живет минималист. Большая и открытая планировка, она состоит из простой, но функциональной кухни и просторной гостиной зоны. Единственная мебель — это диван, на котором я спала, огромное кресло и маленький столик — все сделано вручную. Грегор сказал, что он сам построил эту хижину, и похоже, он сделал все, что в ней есть.

Здесь нет спальни, что странно, но судя по прошлой ночи, я думаю, что Грегор предпочитает спать на полу в куче мехов. Может быть, это штука огра. Должна признаться, я не ожидала, что это будет так удобно, как было, и я хорошо выспалась этой ночью за долгое время.

Я выхожу на крыльцо, которое огибает домик. Единственная мебель — одинокое кресло-качалка. Неужели Грегор сидит здесь ночью, глядя на звезды и мечтает снова стать человеком? По какой-то причине мне от этой мысли становится грустно. Я знаю его всего несколько часов, и он самый добрый «человек», которого я когда-либо встречала.

Я не могу представить его без зеленой кожи, клыков и рогов. Какие еще существуют биологические различия? От этой мысли мое тело покрывается жаром.

Спускаясь по ступенькам крыльца, я осматриваюсь по сторонам. Широкие вечнозеленые растения укрывают большую поляну, на которой стоит хижина. Я привыкла к болтовне и суете коммуны, но здесь слышен только шум ветра в деревьях, щебет птиц и отдаленное журчание бегущей воды. Ручей?

Я вдыхаю свежий октябрьский воздух, позволяя ему наполнить мои легкие. Здесь все кажется ярче. Я как недавно преобразившаяся бабочка, вылезающая из своего кокона, расправляющая крылья и воспринимающая жизнь с другой точки зрения. Я счастлива быть здесь. Я счастлива быть живой.

Я поднимаю лицо к небу, позволяя свежему ветерку целовать мои щеки и трепать волосы. Забавно, как часто мы упускаем из виду маленькие радости в жизни. Ветер в твоих волосах. Сладкий запах осенних листьев. Радость быть свободной. Я скорее умру, чем позволю кому-нибудь снова украсть у меня свободу.

Но это кажется маловероятным. Ясно, что мы находимся глубоко в лесу, в милях от ближайшего города или дороги, что я считаю обнадеживающим.

«Я в безопасности».

Впервые в жизни я не нахожусь в состоянии повышенной готовности, ожидая, что меня в очередной раз изобьет отец, или что меня продадут человеку, которого я презираю.

Я обхожу хижину по периметру и, завернув за угол, оказываюсь лицом к лицу с огромным огородом. Я понятия не имею, что это за растения, но я впечатлена способностью Грегора выращивать собственную еду. За огородом находится большой курятник, и Грегор находится внутри огороженной территории, спиной ко мне, собирая там свежие яйца. Несколько кур и цыплят кудахчут вокруг него, клюя семечки на земле.

На Грегоре шоты и больше ничего, демонстрирующие акры восхитительно подтянутой кожи, которая находится где-то между грифельно-серой и лесной зеленью. Мои глаза скользят вниз по его четко очерченной спине к ямочкам над тугими ягодицами и твердыми икрами. Его мощные мышцы напрягаются и выпячиваются, когда он передвигается по курятнику и осторожно собирает яйца. Несмотря на свой размер, он невероятно нежен, но я знаю, что за нежностью скрывается огромная сила.

На немногих изображениях огров, которые я видела, они изображены как огромные, уродливые, безволосые существа, которые едят людей. Хотя Грегор, несомненно, огромен, он далеко не уродлив, и у него густая грива волос, по которой хочется пробежаться пальцами. И если я не пропустила это прошлой ночью, он никого не съел.

На самом деле, он самый нежный «монстр», которого я когда-либо встречала — ну единственный монстр, если не считать моего отца и Тодда.

В отличие от них, я знаю, что Грегор никогда не причинит мне вреда. Когда он утешал меня прошлой ночью, мне не хотелось покидать его объятия. Его кожа была грубой под моими пальцами, когда я прикоснулась к нему, как тяжелый твид, накинутый на сталь. Как бы я себя чувствовала, если бы его большая грудь, терлась о мои соски, когда бы мы целовались?