Они доехали до Ронд-Пойнт. Как бы подтверждая свою теорию вождения, она пересекла его по диагонали и выехала прямо навстречу движению с площади Конкорд. Машины, оторопев, расступились и дали ей проехать на авеню Матильон.
Бонд сказал:
— Здорово. Но не превращайте это в привычку. Здесь могут оказаться свои французские Мери-Энн.
Она засмеялась. И повернула на авеню Габриэль, остановившись у парижской штаб-квартиры Секретной службы.
— Я совершаю такие маневры только на службе. Бонд вышел из машины, обошел ее и оказался рядом с дверцей водителя.
— Спасибо, что подвезли. Когда эта буря пронесется, могу вернуть долг и подвезти вас. Хотя щипать меня некому, но в Париже, кажется, пропаду от одиночества.
Ее широко расставленные глаза были голубого цвета. Она внимательно посмотрела на Бонда и произнесла без тени иронии:
— Я не против. На коммутаторе меня всегда найдут. Бонд дотянулся до ее руки, лежавшей на руле, и пожал ее.
— Вот и прекрасно, — произнес он, повернулся и быстро пошел прямо в арку.
Подполковник авиации Ратгрей, начальник поста “F”, был толстоват, розовощек, имел светлые волосы, которые зачесывал назад. Одевался он манерно, носил брюки с отворотами и двубортный пиджак. Прибавьте к этому бабочку и яркий жилет. Он производил впечатление общительного человека, ни в чем себе не отказывающего. Несколько томные, с хитринкой, голубые глаза не вызывали, однако, доверия. Он постоянно курил сигареты “Голуаз”, и его кабинет провонял ими. Появлению Бонда он обрадовался.
— Кто нашел вас?
— Рассел. У “Фуке”. Она новенькая?
— Шесть месяцев. Отменный работник. Но садитесь. Черт знает, что творится, я должен все подробно рассказать и — в путь, в путь.
Он наклонился к внутреннему телефону, нажал на переключатель.
— Сообщите для М., пожалуйста. Лично от начальника поста: “Обнаружен 007. Получает инструкции”.
И отпустил переключатель.
Бонд отодвинул стул к открытому окну, подальше от дыма “Голуаз”. За стеной слышался мягкий шум машин, едущих по Елисейским полям. Полчаса назад он был сыт Парижем по горло и подумывал об отъезде. Теперь он надеялся, что останется. Начальник поста “F” сказал:
— Кто-то убил вчера нашего утреннего связиста, это произошло на дороге между штабом верховного главнокомандующего объединенными вооруженными силами и сенжерменским отделением. Среди похищенных документов — еженедельная информация разведывательного дивизиона штаба с отчетами объединенной разведки, оперативные инструкции в отношении “железного занавеса”, — словом, вся секретная информация. Один выстрел в спину. Взяли его полевую сумку, кошелек и часы.
Бонд сказал:
— Скверно. Ясно, что это не обычное ограбление. Наверное, полагают, что кошелек и часы взяты для отвода глаз?
— Служба безопасности штаба еще не пришла к такому выводу. Но, в общем, они склоняются к тому, что так оно и есть. Семь утра — неподходящее время для ограбления. Но вы можете оспорить их мнение при встрече. М, посылает вас в качестве своего личного представителя. Он очень волнуется. Мало того, что произошла утечка информации, случай этот играет на руку деятелям из разведорганов, им никогда не нравилось, что один из постов действует слишком самостоятельно. В течение многих лет они пытались присоединить сен-жерменское отделение к разведке штаба объединенного командования. Но вы-то знаете, каков М. — во всем хочет независимости, старый черт. Ему никогда не нравилась Служба безопасности НАТО. Подумать только, прямо в разведке штаба пасутся не только пара французов и один итальянец, но и немец, начальник Отдела контрразведки и безопасности. Бонд присвистнул.
— Проблема в том, что штаб пытается подчинить М, себе. В любом случае, сказал М., вы должны отправиться туда немедленно. Я организовал вам разрешение, получил пропуска. Вам нужно явиться к полковнику Шрайберу, Отдел безопасности штаба командования. Американец. Толковый парень. Он занимается этим с самого начала. Насколько мне известно, он уже сделал все, что можно было сделать.
— Что же он сделал? И что произошло? Начальник поста “F” взял карту со стола и подошел к Бонду. Это была крупномасштабная карта пригородов Парижа. Он указал карандашом:
— Вот Версаль, а здесь, к северу от парка, большая развязка трассы Париж — Мант и дорог, ведущих в Версаль. Где-то в двухстах ярдах к северу отсюда, на Н-184, находится штаб объединенного командования НАТО. В семь утра каждую среду связист специальной службы выезжает из штаба с разведданными за неделю, о чем я вам говорил. Ему нужно добраться до маленькой деревушки Фурке в окрестности Сен-Жермена, вручить пакет дежурному офицеру нашего штаба и вернуться назад в штаб объединенного командования к семи тридцати. Чтобы не ехать через этот застроенный район, он должен в целях безопасности двигаться по маршруту Н-307 до Сен-Нома, повернуть направо на Д-98, проехать под трассой и через лес Сен-Жермена. Это расстояние составляет около восьми миль, и не торопясь он может проехать его менее чем за четверть часа. Так вот, вчера это был капрал из службы связи, хороший, крепкий парень по имени Бейтс. Когда он не вернулся в штаб к семи сорока пяти, они послали еще одного мотоциклиста, чтобы найти его. Следов не обнаружилось, и у нас его тоже не было. К восьми пятнадцати была подключена Служба безопасности, а к девяти выставлены дозоры на дорогах. Об инциденте было сообщено полиции и “Двойке”, по маршруту отправились группы поиска. Собаки обнаружили его, но только где-то около шести вечера, а к тому времени, если и были какие-то следы на дороге, все смел проходивший транспорт.
Начальник поста “F” протянул карту Бонду и вернулся к своему столу.
— И это почти все, плюс разве что обычные в таких случаях меры — усилен контроль на границе, в портах, на аэродромах и так далее. Но это не поможет. Работали профессионально. Кто бы это ни сделал, времени хватит, чтобы вывезти всю информацию из страны уже в полдень или в течение часа через посольство в Париже. — Уж это как пить дать, — не сдержался Бонд. — А что М, ждет от меня? Чтобы я поведал обо всем в штабе объединенного командования и сделал это лучше вас? Я тут, пожалуй, ни при чем, пустая трата времени.
Начальник поста “F” сочувственно улыбнулся.
— Я высказал М, фактически ту же точку зрения. Тактично. Старик все понимает. Сказал, что хочет показать штабу, что он относится к этому делу так же серьезно, как и они. Вы оказались под рукой, и он подумал, что именно вы вдруг сможете пролить свет на это дело. Я спросил его, что он имеет в виду, и он ответил, что во всех хорошо охраняемых штабах должен быть незаметный человек, человек, которого все принимают за своего и не замечают, — садовник, мойщик окон, почтальон. Я сказал, что в штабе это предусмотрели и работы такого рода выполняются рядовым составом. М, буркнул, что не нужно понимать все буквально, и повесил трубку.
Бонд засмеялся. Он представил себе недовольный вид М, и словно услышал его резкий голос.
— Хорошо. Я посмотрю, что смогу сделать. Кому мне докладывать?
— Докладывайте сюда. М, не хочет вовлекать отдел в Сен-Жермене. Все, что захотите сообщить, я сразу буду отсылать в Лондон. Но меня может и не быть, посажу на телефон дежурного офицера, с ним вы сможете связаться в любое время дня и ночи. Пожалуй, для этого подойдет Рассел. Она нашла вас. Вот и работайте вместе. Подходит?
— Да, — ответил Бонд. — Она подойдет.
Потрепанный “пежо”, который вел сейчас Раттрей, сохранил ее запах. Ее вещи лежали и в бардачке — полплитки молочного шоколада “Сухард”, заколки, завернутые в салфетку, роман Джона О'Хара в мягкой обложке, одна перчатка из черной замши. Бонд думал о ней всю дорогу до Этуаля, а потом, пока они проскакивали Буа, выбросил все эти мысли из головы. По словам Раттрея, через пятнадцать минут, если ехать со скоростью пятьдесят миль, они должны быть на месте. Бонд попросил сбросить скорость наполовину, дабы увеличить время вдвое, и передать полковнику Шрайберу, что он будет у него в девять тридцать. После Порт-де-Сент-Клауд движение было небольшое, и они двигались по автотрассе со скоростью семьдесят миль, пока не доехали до поворота, где стоял красный знак, указывавший дорогу к штабу. Шоссе пошло под уклон, и они уже мчались по маршруту Н-184. Вскоре в центре дороги ярдах в двухстах от них возник регулировщик, о котором говорили Бонду. Через большие ворота, появившиеся слева, Бонд въехал на закрытую территорию и затормозил у первого поста. Американский полицейский в серой форме поднял в приветствии руку и взглянул на его пропуск. Он попросил Бонда проехать чуть дальше и остановиться. Теперь его пропуск взял французский полицейский, сделал пометки на бланке, прикрепленном к доске, и положил ему на переднее стекло большой пластиковый номерной знак: можно было трогаться дальше. Как только Бонд въехал на стоянку, неожиданно, как в театре, вспыхнула сотня дуговых дамп и осветила, как белым днем, поселок, лежащий перед ним. Чувствуя себя словно голым, Бонд прошел по гравию под флагами стран НАТО, взбежал по четырем маленьким ступенькам к широким стеклянным дверям, которые вели в штаб верховного главнокомандующего объединенными вооруженными силами НАТО в Европе. Здесь находился главный пост охраны. Американская и французская военная полиция еще раз проверила его пропуск и сделала пометки. Его передали британскому представителю военной полиции, и тот повел Бонда по основному коридору мимо бесконечных дверей кабинетов, на которых не было никаких имен, только обычная для всех штабов абракадабра условных обозначении. Одна из них звучала так: КОМСТРИКФЛТАНТ и САКЛАНТ СВЯЗЬ САКЕЮР.
