— Ты заболела? — не сразу понял я.

— Ты дурак?! — возмущенно спросила она и подняла на меня свои глаза цвета весны.

Я рассмеялся и взял странную штуку в руки. На небольшом экране была нарисована улыбающаяся рожица.

Моя малышка сидит и недовольно сопит, косясь на меня. Почувствовал себя идиотом.

— Кейти, что это?

— Тест, — ответила она, закатывая глаза (у меня научилась, мысленно усмехнулся я), показывая тем самым, что я и правда идиот. — Тест на беременность. Он положительный! — возмущенно закричала она и вскочила с колен. — Ты тестов никогда не видел?

— Э-э-э… — Я завис.

Сижу, смотрю на свою маленькую рыжую девочку, которая зло смотрит на меня. Я никак не могу осознать то, что услышал. Поднял на нее ошалелый взгляд, в котором, походу, читалось все, что сейчас творилось в моей голове.

Она сжалилась надо мной, снова села на колени, уткнулась носом в шею. Обхватил ее за талию и крепко прижал к себе, но тут же одумался и ослабил хватку.

Уткнулся носом в макушку и так же ошарашенно произнес:

— Ты серьезно?

Она пнула меня по ноге, а я рассмеялся. Сидел как дурак и смеялся, прижимая ее к себе.

— Я люблю тебя! Я так люблю тебя! — поднял ее на руки и закружил по комнате.

Она завизжала.

— А я тебя!

И я получил поцелуй.

На следующий же день я повез ее на материк в клинику. Мы торчим тут уже полдня. Врачи, анализы, УЗИ. Саша поехал с нами. Он сам водил ее по кабинетам и проверял все записи местных медиков. Я был рад, что он прилетел на мой день рождения. Жаль, что не смог Макс, но там Ксюша с животом, им не до длительных перелетов.

Пообедали втроем в кафе и вернулись обратно. Должны быть готовы анализы, мы узнаем, что и как, и свалим отсюда, наконец.

Саша с тревогой вглядывался в результаты.

— Что не так? — не выдержал я.

— Тебе нужно сдать анализ крови, — произнес друг.

— Мне? Зачем? — Кейти от волнения вцепилась в мою руку и крепко ее сжимала.

Маленькая ладошка влажная от переживаний.

— Дим, просто сделай, как я сказал.

Врач подтвердила, что это необходимо, выписала мне направление, и я ушел сдавать кровь, оставив Кейти с Алексом в коридоре.

Еще через полчаса он внимательно изучал оба результата — ее и мой. Тревога читалась на его лице, это заставляло нервничать меня, что важнее, мою жену. А ведь ей нельзя!

— Саша! — рыкнул я на друга. — Какого хера ты молчишь? Если что-то не так, скажи сразу, не тяни и не беси меня!

— Это будет сложно, — наконец заговорил друг.

— Ты, мать твою, можешь не говорить загадками?! — меня дико злит его поведение.

— Вы по группе крови несовместимы, — начал объяснять друг. — У тебя резус положительный, у нее отрицательный. Это сложная беременность, Дим. Постоянное наблюдение у врача, соблюдение всех, подчеркиваю — всех предписаний, никакой нервотрепки для будущей мамы и крайне аккуратный секс, а возможно и его исключение. Все будет зависеть от того, как будет проходить беременность.

— И что? Что ты предлагаешь?

— Тебе не понравится, — ответил друг, а Кейт вцепилась в меня обеими руками.

Накрыл ее ладошку своей и на нее капнула слеза, а Алекс стал объяснять:

— Кейти, все будет хорошо. Ничего не бойся. Твой организм еще не до конца восстановился, ты только недавно перестала пить тяжелые препараты. Ты не выносишь эту беременность, организм просто не справится. Маленькая, послушай меня, я прошу тебя.

Кейт окончательно расплакалась и спряталась у меня на груди.

— Потом будет хуже, сложнее, Кейти. Лучше сейчас. Ты сможешь еще забеременеть. Ты окрепнешь, вы пройдете полное обследование вместе, подготовитесь и все будет хорошо. Слышишь?

Она не слышала. Она ревела в голос у меня на груди.

— Варианты? — спросил я.

И в разговор включилась гинеколог. Наконец-то!

— Постоянно находиться под наблюдением, как вам сказал ваш друг, соблюдать все правила и надеяться, что все пройдет хорошо.

— Значит мы так и сделаем, — ответил я, твердо принимая решение.

— Она не справится, Дима! — рыкнул на меня Алекс. — Ты не понимаешь, это нагрузка, это…

— Хватит! — остановил я его, поглаживая малышку по голове. — Я принял решение!

— Придурок! — выругался Саша и вышел из кабинета, хлопнув дверью.

— Я хочу домой, — тихо, хлюпая носом, сказала Кейт.

— Поехали…

— Ты не понял, — подняла она на меня свои заплаканные глаза цвета весны. — Полетели домой…

Я тепло улыбнулся ей и кивнул.

— Все, как ты захочешь, — поцеловал ее соленые губы. — Все будет, как ты захочешь.

Через два дня мы все вместе вылетели домой.

У нас были тяжелые девять месяцев. Первые три прошли нормально, не считая жуткого токсикоза. Моя девочка сильно похудела, а Алекс со мной почти не разговаривал. Когда мы вернулись домой, вместо «пока» он сказал мне:

— Ты погубишь ее! — и ушел.

Позже я пытался ему объяснить, что просто не смог поступить иначе. Это мой ребенок. Мой! И я не могу дать убить его. И Кейти не даст, она скорее сбежала бы от меня, но не пошла бы на аборт добровольно. Потерять ее во второй раз я не готов.

Месяцам к шести стало хуже. Она первый раз попала в больницу с угрозой и пролежала там почти месяц. Перенервничала из-за моей командировки, в которую мне очень нужно было поехать. Она так и не научилась мне доверять, и все мои доводы о том, что больше такого не повторится, что я обещал ей и держу слово, все это ничего не значило. Она не доверяла мне. К тому же, к этому сроку секс почти сошел на нет и это тоже ее волновало. Я заверял, что давно научился контролировать свои желания, но убедить беременную женщину в десять раз сложнее. А еще я просто боялся навредить ей и нашему малышу.

Через пару недель все повторилось. Ирина Павловна говорила, что ослабленный организм не справляется, ему тяжело и нужна постоянная поддержка. Ее снова положили в больницу и уже с концами. Мы буквально переехали в отделение патологии беременных. Она почти не вставала. Все время что-то кололи, капали. Алекс по-прежнему со мной не разговаривал. Но мы дотянули до нужного срока.

— Дима, — услышал я испуганный голос своей малышки посреди ночи.

— Что такое? — Я тут же оказался рядом, положил руку на большой живот, аккуратно поглаживая. — Что, моя девочка?

Она показала на мокрые простыни на больничной койке.

— Кажется, началось! — Она вцепилась в меня обеими руками и уткнулась носом в грудь, тяжело дыша.

— Тише, все хорошо. Все обязательно будет хорошо. Ты мне веришь?

Молчит.

— Посмотри на меня, Кейт!

Подняла глаза, в которых читался неподдельный страх.

— Все будет хорошо. Ты справишься. Мне нужно позвонить, — и я освободил одну руку и достал телефон, набирая номер нашего гинеколога.

Вместе с Ириной Павловной в кабинет вошел Алекс, он заметно нервничал, пока проходил осмотр, я метался по коридору, просто сходя с ума. Ирина Павловна вышла из палаты, подтверждая, что все — началось. Они планировали кесарево через пару дней, но наш малыш спутал все планы, решив, что пора уже сегодня.

Саша пошел готовиться к операции. Я был против, но он настоял на том, что сделает все сам. Ей одели маску с наркозом прямо в палате, она до последнего держала меня за руку. Сам переложил на каталку, ее увезли, а я сел на лавочку прямо возле операционной. Медсестра пыталась отправить меня в палату, но я не сдвинулся с места.

— Почему так долго? — спросил я у пробегающей мимо медсестры.

— Девочка слабенькая, появились осложнения, — сказала она и быстро куда-то пошла.

А у меня сердце бухало в висках так, что думал, голова лопнет. Я метался по коридору и злился, что не могу помочь, не могу быть там, с ней.

Я услышал детский плач и подскочил с места. Внутри все сжалось, я пока не понимал, радоваться мне или нет. Через какое-то время Ирина Павловна вышла из операционной, держа в руках крохотный сверток. Она устало улыбнулась мне.