— Ну, поедем.

Я обещал заехать за Натальей Сергеевной к 8 часам; в тот же день около 5 часов вечера явился на обед к Марусиной.

Обедал.

— Как вы думаете, — спросила за жарким Марусина. — Хорошая эта пьеса «Цепи любви»?

— А что? — осторожно прищурился я.

— Я бы хотела сегодня посмотреть ее.

— Сегодня? Хотите, лучше завтра поедем?

— Нет, именно сегодня. Только вот не знаю — интересная ли это пьеса?

— Дрянь. Страшная чепуха… Сюжет старый, как мир, и захватанный всеми горе-драматургами… Какой-то идиотский граф (конечно! Без графа подобная галиматья не обойдется…) женился, и вот он якобы счастлив, а на самом деле у него есть старая любовница с ребенком, которая является в дом под видом гувернантки… Очень жизненно, не правда ли? Ну и так далее… Весь этот вздор пересыпан глупыми коллизиями, неуместным лиризмом и залит целым морем одуряющей скуки.

— Ну, а я все-таки хочу пойти.

— Автор, как мне говорили, прегорький пьяница. Вероятно, все эти дикие «Цепи» написаны в алкоголическом бреду.

— А я все-таки пошла бы.

— Что ж, пожалуйста. Кстати, вы не подвержены грудной жабе?

— Нет. А что?

— Это удивительное помещеньице в смысле сквозняков и грудной жабы. Как будто бы архитектор именно и строил все здание с расчетом исключительно на грудную жабу.

Мы помолчали.

— Фойе неуютное… Капельдинеры грубияны.

— Вы пойдете со мной?

— К сожалению, я уже обещал одному человечку быть там. Но тем не менее в театре прошу разрешения побыть немного около вас.

— Что это за человечек еще?

— Просто одна знакомая. Напросилась, ну, сами понимаете, неловко было отказать… Согласился…

— А-а… Вот как… Новая привязанность?

Я фальшиво, расхохотался.

— Вечно вы надо мной подтруниваете… Нельзя быть такой злой… Новая привязанность… Ха-ха-ха! И это говорите вы!..

— Пустите мои руки, фальшивая душа!.. Так вы не оставите меня в театре одну?..

Когда мы ехали в театр, Наталья Сергеевна была весела и болтлива; я молчал.

— Чего вы молчите? Разве я молчу?

— Да вы же не сказали ни одного слова.

— Нет, сказал… целых три: «разве я молчу»?.. А теперь даже еще больше.

— Спасибо. Вы безумно щедры. Если так будет продолжаться, я прогоню вас от себя и буду сидеть одна.

— О, если бы ты, милая, это сделала… — подумал я, сочувственно пожимая самому себе холодную руку.

Первое действие уже началось, когда мы приехали и вошли в ложу. Пьесу я не смотрел, сидел молчаливый, бросая редкие взгляды в партер и отыскивая в рядах высокую фигуру в золотистом платье с пышными белокурыми волосами.

…Я вздрогнул. Марусина сидела в третьем ряду и, отвернувшись от сцены, упорно разглядывала в бинокль меня и мою соседку.

Я украдкой поклонился.

— Кому это вы там еще кланяетесь? — сухо спросила Наталья Сергеевну.

— Одна знакомая.

— Какая там еще знакомая?

— Так, деловое знакомство. Кстати, хорошо, что она здесь. Мне нужно ей слова два по делу сказать…

— Начина-ается! Какое такое еще дело?

— Продажа мельницы. Я устраиваю тут одному помещику ее мельницу на Днепре.

— Вот как? С каких это пор вы комиссионерством занялись?

— Вам не дует?

— Нет. Я спрашиваю: с каких это пор вы комиссионерством занялись?

— Миленькая, — захихикал я. — Да вы, кажется, меня ревнуете?

Она презрительно пожала плечами и замолчала.

Когда кончился акт, я поднялся и сказал:

— Вы разрешите на минутку отлучиться? Я скажу только слова два-три и вернусь.

— Пожалуйста! Можете хоть совсем не возвращаться.

— Милая! Вы… сердитесь?

— Ничего я не сержусь… За что? Я серьезно говорю: если у вас есть такое срочное дело, которое нельзя отложить даже в театре, вы не стесняйтесь… Только едва ли вежливо оставлять женщину одну в незнакомом месте, где мужчины такие нахалы.

— Господи… но ведь вы же в ложе!

— А что ему стоит взять да перелезть из соседней ложи через барьер…

— Ну хорошо… Я останусь!

— Нет, идите, идите… Мне так неловко, что я затруднила вас, заставив сопутствовать мне…

— Фи… Стыдитесь…

С тяжелым чувством спустился я в партер. Марусина очень обрадовалась.

— Здравствуйте еще раз! Вы знаете, какая прелесть: около меня есть свободное место. Хотите посидеть со мной один акт?.. Я был бы счастлив… Но там дама…

— Да? Я видела ее. Недурна, только мажется, кажется, неимоверно. Впрочем… простите… вам, может быть, неприятно?..

— Нет, ничего. Кх… кх… Ну, как поживаете?

— Спасибо. Если бы я знала, что вы не можете покинуть вашу даму даже на минутку, я бы ни за что сюда не приехала. А у меня как раз жажда — пить очень хочется — только что ж… не буду вас затруднять.

— Пойдем! — грубо проворчал я.

— Нет, что уж… Потерплю…

— По-ойдем!

Я встал, взял ее под руку и потащил в фойе, чувствуя на своей спине раскаленный взгляд одинокой Натальи Сергеевны…

— Ну, как мельница? — спросила меня Наталья Сергеевна, когда я с видом побитой собаки вполз в ложу.

— Какая вы злая! Если бы вы знали, что она говорила о вас, вы не были бы такой…

— Интересно: что она могла там сказать… — скривилась Наталья Сергеевна.

— Она нашла вас очаровательной! Будь я, говорит, мужчиной — непременно бы в нее влюбилась… Эти губы, этот цвет лица… Она уверена, что я влюблен в вас и совершенно искренно поздравляла меня с хорошим вкусом.

— Ну да… нашли красавицу! Я думаю вы наполовину выдумали.

— Ей-Богу, нет. Чего мне выдумывать…

Я неожиданно замолк и глубоко задумался.

— А что если… их познакомить сегодня? Идея во всех отношениях хорошая… Можно перетащить Марусину в нашу ложу, и мне уже не придется в антрактах носиться как угорелому из ложи в партер и обратно… Кроме того, они, вероятно, разговорятся и перестанут терзать и мучить меня своими словечками и шпильками… Кроме того, мне, конечно, предстояло провожать Наталью Сергеевну домой, а Марусина просила свезти ее в ресторан, — теперь можно обеих свезти в ресторан… А после развести по домам на автомобиле… И кроме того, — о, черт возьми! — почему, бы им и в самом деле не подружиться? Бабы, в сущности, хорошие, сердечные, если отбросить в сторону неуместную, ревность и разные женские штучки…

— Вы ей так понравились, — сказал я вслух, — что, она мне — даже надоела просьбами: познакомить вас.

— Да? — открыла широко глаза Наталья Сергеевна… Ну что ж — если она приличная женщина — отчего же? Пригласите ее в нашу ложу…

Скрывая радость, я встал и отправился вниз к Марусиной.

— Поздравляю вас, — сказал я. — Вы произвели на мою даму ошеломляющее впечатление… Она все допытывалась: кто эта красавица, с которой я выходил в фойе? Утверждает, что я влюблен в вас до безумия.

— Она мне тоже нравится. У нее в глазах есть что-то симпатичное.

— Конечно, конечно! Она ко мне все приставала, чтобы я познакомил ее с вами. Просто влюблена в вас.

— Да? Я с удовольствием познакомлюсь с ней.

— Прекрасно! Какая вы милая… Пойдемте в нашу ложу.

Она удивленно взглянула на меня..

— Как… в нашу ложу?.. Но я думала, что она спустится сюда.

— Зачем? Будем втроем сидеть в ложе.

— После — пожалуй. Но сейчас, если ей хочется познакомиться, — пусть она сюда и придет. Неудобно же мне тащиться в ложу к незнакомой женщине…

Я потоптался на месте и сказал:

— Ну ладно. Пойду приведу ее сюда.

Я не думал, что дело так осложнится: Наталья Сергеевна наотрез отказалась спуститься в партер.

— Если ей так хочется познакомиться — пусть придет сюда.

— Да она стесняется! Говорит: ваша дама такая ослепительная, что мне даже страшно.

— Ну, а я к ней тоже не пойду!

— Обождите, — с наружной жизнерадостностью сказал я. — Одна минута — и все будет устроено. Пустяки!

Я побежал вниз.

— Она боится показаться вам навязчивой и стесняется прийти сюда. Отчего бы вам не зайти в нашу ложу?