– В прошлый раз ты говорил, что пять лет простоял в музее, – прервал его Гаг.

– Шесть лет, господин. В Музее истории открытий в Любеке.

– Ладно, – проворчал Гаг. – А потом восемьдесят лет ты торчал в этой нише у Корнея...

– Семьдесят девять, господин.

– Ладно-ладно, нечего меня поправлять... – Гаг помолчал. – Скучно, наверное, было стоять?

– Я не знаю, что такое «скучно», господин.

– Ну а что ты там делал?

– Стоял, ждал приказаний, господин.

– Приказаний... Но ты хоть рад сейчас, что тебя выпустили?

– Не понимаю вопроса, господин.

– Экая дубина... Впрочем, это никого не интересует. Ты мне лучше вот что скажи. Чем ты отличаешься от людей?

– Я всем отличаюсь от людей, господин. Химией, принципом системы управления и контроля, назначением.

– Ну и какое у тебя, у дубины, назначение?

– Выполнять все приказания, которые я способен выполнить.

– Хе!.. А у людей какое назначение?

– У людей нет назначения, господин.

– Долдон ты, парень! Деревня. Что бы ты понимал в настоящих людях?

– Не понимаю вопроса, господин.

– А я тебя ни о чем и не спрашиваю пока.

Драмба промолчал.

Они шагали через степь, все больше уклоняясь от прямой дороги к дому, потому что Гагу стало вдруг интересно посмотреть, что за сооружение торчит на небольшом холме справа. Солнце было уже высоко, над степью дрожал раскаленный воздух, душный острый запах травы и земли все усиливался.

– Значит, ты готов выполнить любое мое приказание? – спросил Гаг.

– Да, господин. Если это в моих силах.

– Ну, хорошо... А если я прикажу тебе одно, а... м-м-м... кто-нибудь еще – совсем противоположное? Тогда что?

– Не понял, кто отдает второе приказание.

– Ну... м-м-м... Да все равно кто.

– Это не все равно, господин.

– Ну, например, Корней...

– Я выполню приказ Корнея, господин.

Некоторое время Гаг молчал. «Ах ты, скотина, – думал он. – Дрянь этакая».

– А почему? – спросил он наконец.

– Корней старше, господин. Индекс социальной значимости у него гораздо выше.

– Что еще за индекс?

– На нем больше ответственности перед обществом.

– А ты откуда знаешь?

– Уровень информированности у него значительно выше.

– Ну и что же?

– Чем выше уровень информированности, тем больше ответственности.

«Ловко, – подумал Гаг. – Не придерешься. Все верно. Я здесь как дитя малое. Ну, мы еще посмотрим...»

– Да, Корней – великий человек, – сказал он. – Мне до него, конечно, далеко. Он все видит, все знает. Вот мы сейчас идем с тобой, болтаем, а он небось каждое наше слово слышит. Чуть что не так, он нам задаст...

Драмба молчал. Шут его знает, что происходило в его ушастой башке. Морды, можно сказать, нет, глаз нет – ничего не понять. И голос все время одинаковый...

– Правильно я говорю?

– Нет, господин.

– Как так – нет? По-твоему, Корней может чего-нибудь не знать?

– Да, господин. Он задает вопросы.

– Сейчас, что ли?

– Нет, господин. Сейчас у меня с ним нет связи.

– Что же он, по-твоему, не слышит, что ты сейчас говоришь? Или что я тебе говорю? Да он, если хочешь знать, даже наши мысли слышит! Не то что разговоры...

– Понял вас, господин.

Гаг посмотрел на Драмбу с ненавистью.

– Что ты понял, раздолбай?

– Понял, что Корней располагает аппаратурой для восприятия мыслей.

– Кто тебе сказал?

– Вы, господин.

Гаг остановился и плюнул в сердцах. Драмба тоже сейчас же остановился. Эх, садануть бы ему промеж ушей, да ведь не достанешь. Это надо же, какая дубина! Или притворяется? Спокойнее, Кот, спокойнее! Хладнокровие и выдержка.

– А до меня ты этого не знал, что ли?

– Нет, господин. Я ничего не знал о существовании такой аппаратуры.

– Так ты что же, дикобраз, хочешь сказать, что такой великий человек, как Корней, не видит нас сейчас и не слышит?

– Прошу уточнить: аппаратура для восприятия мыслей существует?

– Откуда я знаю? Да и не нужно аппаратуры! Ты ведь умеешь передавать изображение, звук...

– Да, господин.

– Передаешь?

– Нет, господин.

– Почему?

– Не имею приказа, господин.

– Хе... Приказа не имеешь, – проворчал Гаг. – Ну, чего встал? Пошли!

Некоторое время они шли молча. Потом Гаг сказал:

– Слушай, ты! Кто такой Корней?

– Не понимаю вопроса, господин.

– Ну... какая у него должность? Чем он занимается?

– Не знаю, господин.

Гаг снова остановился.

– То есть как это не знаешь?

– Не имею информации.

– Он же твой хозяин! Ты не знаешь, кто твой хозяин?

– Знаю.

– Кто?

– Корней.

Гаг стиснул зубы.

– Странно как-то у тебя получается, Драмба, дружок, – сказал он вкрадчиво. – Корней – твой хозяин, ты у него восемьдесят лет в доме и ничего о нем не знаешь?

– Не так, господин. Мой первый хозяин – Ян, отец Корнея. Ян передал меня Корнею. Это было тридцать лет назад, когда Ян удалился, а Корней выстроил дом на месте лагеря Яна. С тех пор Корней мой хозяин, но я с ним никогда не работал и потому не знаю, чем он занимается.

– Угу... – произнес Гаг и двинулся дальше. – Значит, ты про него вообще ничего не знаешь?

– Это не так. Я знаю про него очень много.

– Рассказывай, – потребовал Гаг.

– Корней Янович. Рост – сто девяносто два сантиметра, вес по косвенным данным – около девяноста килограммов, возраст по косвенным данным – около шестидесяти лет, индекс социальной значимости по косвенным данным – около ноль девять...

– Подожди, – ошеломленно сказал Гаг. – Заткнись на минутку. Ты о деле говори, что ты мне бубнишь!

– Не понял приказа, господин, – немедленно откликнулся Драмба.

– Н-ну... например, женат или нет, какое образование... дети... Понял?

– Сведений о жене Корнея не имею. Об образовании – тоже. – Робот сделал паузу. – Имею информацию о сыне: Андрей, около двадцати пяти лет.

– О жене ничего не знаешь, а о сыне, выходит, знаешь?

– Да, господин. Одиннадцать лет назад получил приказ перейти в распоряжение подростка, по косвенным сведениям четырнадцати лет, которого Корней называл «сын» и «Андрей». Находился в его распоряжении четыре часа.

– А потом?

– Не понял вопроса, господин.

– Потом ты его видел когда-нибудь?

– Нет, господин.

– Поня-атно, – задумчиво произнес Гаг. – Ну и чем вы с ним занимались эти четыре часа?

– Мы разговаривали. Андрей расспрашивал меня о Корнее.

Гаг споткнулся.

– Что ты ему сказал?

– Все, что знал: рост, вес. Потом он меня прервал. Потребовал, чтобы я рассказал ему о работе Яна на других планетах.

Да-а. Такие, значит, дела. Ну, это нас не касается. Но какова дубина! Уж о доме его и спрашивать нечего, ясно, что ничего не знает. Все планы мои разрушил, бродяга... Зачем же все-таки Корней мне его подсунул? Неужели я ошибаюсь? Вот дьявол, как же мне его проверить? Мне ведь шагу нельзя будет ступить, если я его не проверю!

– Напоминаю, – подал голос Драмба, – что вы намеревались отправиться домой.

– Ну, намеревался. А в чем дело?

– Мы все больше уклоняемся от оптимального курса, господин.

– Тебя не спросили, – сказал Гаг. – Я хочу посмотреть, что это там за штука на холме...

– Это обелиск, господин. Памятник над братской могилой.

– Кому? – с живостью спросил Гаг.

– Героям последней войны. Сто лет назад археологи обнаружили в этом холме братскую могилу.

Посмотрим, подумал Гаг и ускорил шаг. Дерзкая и даже страшная мысль пришла ему в голову. Рискованно, подумал он. Ох, сорвут мне башку! А за что? Откуда мне знать, что к чему? Я здесь человек новый, ничего этого не понимаю и не знаю... Да и не выйдет, наверное, ничего. Но уж если выйдет... Если выйдет – тогда верняк. Ладно, попробуем.

Холм был невысокий, метров двадцать – двадцать пять, и еще на столько же возвышалась над ним гранитная плита, отполированная до глади с одной стороны и грубо стесанная со всех остальных. На полированной поверхности вырезана была надпись – старинными буквами, которых Гаг не знал. Гаг обошел обелиск и вернулся в тень. Сел.