— Вы не желаете ли, чтобы от вас отказались, поскольку иметь дело с вами — большой риск? — поинтересовался де Вир.

— Вот именно.

— Мадам, ответственность за контракт обоюдна.

Де Вир проговорил эти слова довольно обыденно своим хриплым от участия в битвах голосом, но Аш с неудовольствием и с огорчением почувствовала, что теряет присущий ей цинизм. Солнце било прямо в глаза. У нее перехватило горло.

Как можно безразличнее она сказала:

— Их генерал, эта Фарис, ведь она по рождению рабыня. Она этого не скрывает. А я… внешне похожа на нее. Как два щенка одного помета. Кем тогда меня считать?

— Храброй женщиной, — учтиво ответил граф Оксфорд. Она смотрела прямо перед собой жестким взглядом. Он встретился с ней глазами:

— Потому что вы сумели найти выход: предоставили в мое распоряжение план, как напасть на врага в его самом укрепленном городе. Я же не усомнился в вашем беспристрастии, а мог бы. Ваши соображения совпадают с моими. Будем надеяться, что герцог согласится.

— А если нет, — Аш оглядывала богато разряженных рыцарей эскорта, — черта с два мы сможем что-то сделать. Нам тогда полная жопа. Он очень богат и могуществен, и у него армия тут рядом, под городом. Надо смотреть правде в лицо, ваша светлость, пара приказов — и я не ваш наемник, а его. Оксфорд рявкнул:

— Я несу ответственность за братьев и родню! note 93 И за тех, кого принял под свое покровительство!

— Не все так понимают договор… — Аш отъехала немного, чтобы видеть его лицо. — Но вы понимаете его именно так, да?

Наблюдая за выражением его лица, она утвердилась в своем мнении: люди не раздумывая пойдут за Джоном де Виром. И только спустя долгое время, когда будет уже поздно, станут удивляться сами себе.

Аш глубоко вздохнула, ей почему-то стало тесно в кольчуге. Счастливчик зафыркал, раздувая ноздри. Аш машинально отклонилась назад, придерживая его, и посмотрела вниз: что так взволновало ее коня?

В двух ярдах перед ними шеренга утят выбралась на берег и шлепала через булыжники. Возглавляемые мамой-уткой, трепеща крылышками, пронзительно пища, они направлялись к мельнице, стоящей на другой быстротекущей реке, в дальнем углу треугольной площади. Двенадцать бургундских рыцарей, английский граф, его благородные братья, виконт, женщина — капитан наемников и ее эскорт — все придержали поводья и ждали, пока девять утят прошествуют мимо.

Аш выпрямилась в седле и собралась заговорить с Джоном де Виром. И тут увидела герцогский дворец. Вздымающиеся ввысь готические стены, контрфорсы, остроконечные башни, голубые черепичные крыши; в небе развевалось не меньше сотни флагов.

— Ну, мадам, — чуть улыбаясь, сказал граф Оксфорд, — двор Бургундии не похож ни на какой другой двор в христианском мире. Посмотрим, что скажет герцог о моей девочке и ее Голосах.

Спешившись, она оказалась лицом к лицу со взмокшим от пота пешим Годфри Максимиллианом: он встал в строй под ее знамя рядом с остальными людьми Томаса Рочестера.

Когда въехали во дворец, ее поразило пространство, огороженное каменными стенами. Между длинными узкими стрельчатыми окнами поднимались вверх группы стройных колонн; вся каменная кладка свежая, белого и бежевого цвета; все это, освещенное послеполуденным солнцем, было похоже на причудливые пчелиные соты.

Она закрыла разинутый рот и, то и дело оступаясь, следовала за Джоном де Виром, когда зазвенел горн и герольд объявил их имена и чины так громко, что заколыхались знамена, висевшие на всех стенах зала; к ней повернулись сотни лиц, на нее смотрели богатые и обладающие властью мужи.

Все были в одеждах синего цвета.

Она завороженно смотрела на шелка цвета сапфира, аквамарина и королевский синий, на бархат цвета индиго и зеленовато-голубой, на приплюснутые береты дуэний глубокого цвета полуночного неба и на длинное одеяние цвета Средиземного моря, что было на Маргарет Йоркской. Ноги сами несли ее за графом Оксфордом; Годфри наклонил бородатую голову и быстро шепнул ей на ухо:

— Тут визиготы.

— Что?

— Какая-то их делегация. Или посольство. Никто не знает, в каком статусе.

— Здесь? В Дижоне?

— Говорят, с полудня.

— Кто именно?

Годфри перевел свои янтарные глаза на окружающую их толпу:

— Я имена не смог купить.

Аш нахмурилась. Она не замечала ослепительной роскоши бриллиантовых эмблем на шляпах дуэний, шитых золотом и серебром воротников на благородных шеях, изготовленных из меди модных брелоков на камзолах молодых рыцарей, тонких, как паутина, льняных вуалей благородных дам.

Все, все в синем, вдруг пришло ей в голову. На ней была синяя бархатная накидка, и то ладно — хоть цвет в тон моде. Она мельком взглянула на четырех братьев де Вир и Бомона, сталь боевых доспехов этих родовитых англичан блестела на фоне бархата и шелков бургундских придворных.

— Годфри, кто здесь? Не говори, что не знаешь. У тебя тут черт знает какая сеть своих осведомителей! Ну кто?

Неторопливо он отступил на шаг по кафельному полу, по расположенным в шахматном порядке плиткам. Она не могла дальше допрашивать его, не желая нарушить порядок расположения гостей в зале и этим обратить на себя внимание. Она сжала кулаки, целую секунду ей больше всего хотелось его ударить.

— Ваша светлость, — она говорила, не глядя в лицо англичанина, — знаете, что здесь делегация визиготов?

— ……!

— Это надо понимать так, что вы, ваша милость, не в курсе?

Их повели дальше, в глубь большого зала. Там было еще больше необычного: в нишах висели картины, стены увешаны гобеленами с изображением охотничьих сцен, но Аш ничего этого не воспринимала. Благородная архитектура: стрельчатые окна; группы стройных колонн — как связки стеблей; прозрачное стекло окон, через которые были видны крыши других флигелей герцогского замка и тонкие вертикальные бело-золотые каменные флероны, устремленные прямо в полуденное небо. Архитектура словно воспаряла над роскошью комнат.

Мимо окна, трепеща крыльями, пролетела стая голубей. Аш посмотрела себе под ноги, замедлила шаг. Сзади на нее налетел Дикон де Вир и больно отдавил пятки. Оба эскорта — ее и де Виров — расступились и пропустили вперед всех братьев, чтобы они встали рядом с графом Оксфордом. Годфри держался позади, лицо его было спокойным, глаза не выдавали никаких чувств — а он, несомненно, испытывал сильные чувства в присутствии такого собрания церковнослужителей, знатных бургундских дворян и их дам.

Аш огляделась, но не заметила визиготов — ни одежды их, ни снаряжения.

Джон де Вир преклонил колена, его сопровождение — тоже; Аш коснулась пола одним коленом и поспешно стащила с головы шляпу.

На герцогском троне сидел моложавый человек в белом камзоле с рукавами-буф и в белых лосинах и, наклонив голову, беседовал с другим, стоявшим у его локтя. По его несколько скорбному лицу и черным волосам до плеч, с прямой челкой, Аш поняла, что это, должно быть, он: Карл, герцог Бургундский, номинальный вассал Людовика Девятого, затмевавший своим великолепием почти всех королей.

— Итак, день неблагоприятен? — отчетливо произнес герцог, как бы не заботясь, что его частный разговор может быть услышан другими.

— Нет, сир. — Человек, стоявший у его локтя, отвесил поклон. На нем была длинная, лазурного цвета полутога, руки торчали из длинных, до пола, рукавов, в руках он держал бумаги, разрисованные кругами и квадратами. — Я бы сказал, предоставляется возможность отомстить давнему злу.

Герцог знаком отослал его и откинулся на спинку трона, глядя со своего помоста на коленопреклоненных англичан. Его простое белое одеяние выделяло его среди придворных. Аш подумала: «Белый цвет означает добродетель — вероятно, сегодня его день предстать благородным, или рыцарственным, или добродетельным. Интересно, какими же кажемся мы все?»

Герцог приветливо заговорил:

— Милорд Оксфорд.

— Сир, — Де Вир поднялся с колен. — Я имею честь представить вам своего капитана наемников.