Грянул залп.

Харка тоже стрелял. Маленький человек, который вышел было вперед, упал, словно споткнулся: две пули попали ему почти в одно место — между глаз.

Трапперы и индейцы перезарядили оружие.

Толпа молчала. Люди словно оцепенели. Такого они не ждали. Они, собственно, не знали, что будут делать, они не успели ни о чем договориться, не успели ничего решить. Они просто думали, что вооруженные разведчики или примут их сторону, или выйдут из игры. Теперь они остались без вожака. Десять трупов лежало на земле.

— Люди, люди… — произнес кто-то.

Рабочие продолжали молча стоять против направленных на них ружей.

— Одумайтесь и идите! — крикнул Джим. — У нас нет желания расстреливать вас, как бизонов, но, если вы вынудите нас, мы это сделаем. Слышите! Другие уже пошли на работу, и вы отправляйтесь. Тогда никто не скажет, что вас видели здесь с оружием.

Последние слова Джима произвели действие. Один из тех, кто явился с оружием, повернулся и пошел. За ним — другой, третий. Толпа расползалась. Осталось человек пять, которые с мрачными лицами стояли над сраженными товарищами. Двое из упавших еще стонали.

— И вы — прочь отсюда! Прочь! — орал Джим. — Или я буду стрелять!

Один из оставшихся вышел вперед. Он был еще совсем юн, на вид лет шестнадцати. Лицо его было бледно, босые ноги — забрызганы кровью павших товарищей. Вся одежда — рабочие штаны. Ребра отчетливо выступали сквозь кожу.

— Стреляйте, бандиты! — сказал он твердо и опустился на колени перед стонущим раненым.

Рэд Джим спустил курок, но в тот же момент кто-то снизу подтолкнул его руку, и три револьверные пули полетели в воздух. Джим повернулся и увидел Харку.

— Свиненыш! — прошипел Джим. — Подожди, я рассчитаюсь с тобой!

— Да, я думаю, мы с тобой рассчитаемся, — спокойно ответил Харка; в руках у него было уже не ружье, а револьвер, и палец лежал на спусковом крючке.

Пока Джим бросал яростные взгляды то на молодого рабочего, то на стоящего рядом индейца, остальные опустили оружие.

Напряжение разрядилось. Двое вышли из-за барака посмотреть на главную площадку лагеря.

— Все отправляются на работу, — тут же сообщили они. — Кончайте со стрельбой. Это будет только на радость дакота.

Джим почувствовал, что события поворачиваются не в его пользу, и сразу же перестроился:

— Вот это правильно! Нам не стоит больше ссориться. — Он заткнул за пояс револьвер и рысью побежал к Брауну доложить, как он со своими людьми ликвидировал опаснейший взрыв, как застрелил главного подстрекателя и как недисциплинированно вел себя Харка.

— … Он молод и горяч. Он не нужен нам. Мы его отошлем…

Браун вытер со лба пот, повернулся и молча пошел прочь.

Харка вместе с молодым рабочим стоял перед раненым, минуты которого уже были сочтены.

— Почему ты так поступил? — спросил босоногий юноша. — Я хочу сказать: почему ты не дал убить меня?

Харка даже с удивлением посмотрел в глаза рабочего и сказал:

— Ты ведь тоже не побоялся.

Матотаупа с разведчиками оттащил убитых от барака. Потом он подошел к сыну. Молодой рабочий только взглядом простился с Харкой и пошел со своими товарищами. Они принесли лопаты и начали рыть в стороне от барака могилу.

Матотаупа с Харкой направились к большой палатке разыскивать Брауна. Отец спросил:

— Ты понял, что сделал сегодня ошибку? Наступит день, когда ты должен будешь стать воином, но испытание тебе дастся нелегко.

Мальчик не ответил.

Браун увидел приближающихся индейцев, вышел из-за стола и сказал Матотаупе:

— Я хотел бы поговорить с Гарри наедине.

Матотаупа покорно кивнул: ему было стыдно за сына.

Джо позвал Генри, и вместе с Харкой они прошли в небольшую комнату барака, где инженер жил вместе со своим помощником.

— Гарри, — начал Джо, — ты сегодня поступил неправильно, но я не хочу тебя ругать за это. Ты смелый юноша. Ты спас мне жизнь, и я этого не забуду. Я думаю, что отец сказал тебе о твоем неправильном поведении. Словом, подумай об этом и впредь будь осторожней. Сейчас же я хочу с тобой поговорить о другом. Ты хорошо говоришь по-английски. Скажи, а ты умеешь читать и писать?

— Немного.

— Ты хочешь научиться читать и писать лучше?

— Да.

— Не хочешь ли ты уехать отсюда и поступить в одну из наших школ?

— Нет.

— Почему же нет?

— Я хочу учиться, но хочу остаться свободным.

— Ну, подумай над этим. Неужели ты хочешь навсегда оставаться индейцем?

— Да.

— Ты не понял. Я сказал «индейцем», а хотел сказать «необразованным человеком».

— А разве это одно и то же? Наверное, могут быть и образованные индейцы, — довольно твердо произнес Харка, и Джо согласился с ним кивком головы.

— Ну ладно, — добродушно сказал Генри, — ложись-ка ты на мою кровать. Здесь тебя никто не побеспокоит…

Харка проспал больше двух часов, а потом долго лежал и смотрел в открытую дверь, до тех пор, пока не вошли Джо, Генри, Матотаупа и Рэд Джим. Мальчик сейчас же поднялся и отодвинулся в угол к окну. Матотаупа остался около двери, остальные уселись на кровать Джо.

— Конечно, все, что обещано рабочим, я не могу выполнить сию минуту, — заговорил Джо Браун, — но хоть что-нибудь нужно сделать. Люди должны почувствовать добрую волю. Деньги… деньги я не могу вытащить из своего кармана, нет у меня денег. Чтобы вырыть колодцы, нужно время, но завтра же надо отправить людей и найти подходящие места… Да, что-то делать надо, иначе это затишье не продлится и недели.

— Консервов мало, и они испорченные, — мрачно сказал Генри.

— Да, основное сейчас — хорошая еда.

— Может быть, поохотиться на бизонов? — предложил Джим. — Мы в прериях, и сейчас весна.

Браун повернулся к Джиму:

— Хорошо! Очень хорошо! Самое важное и — так просто. Как же мы не додумались раньше? Пара котлов кипящего бульона, бизонье мясо… Несколько окороков можно поджарить на вертеле… Вот это-то нам и нужно! Но как мы найдем бизонов?

— Обратись ко мне, и я найду. — отозвался Матотаупа.

— Все в порядке. Я прощу тебя, Топ! Итак, господа, отправляемся спать, а завтра пораньше встанем. Дорога будет построена!

Все поднялись. Индейцы покинули комнату первыми.

— Спать пойдем к коням, — сказал Матотаупа. Харка погладил своего Серого, и тот сразу лег. Мальчик тоже улегся и завернулся в одеяло. Прежде чем закрыть глаза, он бросил взгляд в сторону свежей могилы. Две фигуры четко выделялись там на ночном небе. В одной из них Харка узнал босоногого юношу. Он бы охотно поговорил с ним, но отец… нет, отец будет против. Харка закрыл глаза и теперь уже думал только об охоте,

Харке минуло четырнадцать лет, а это был тот возраст, когда молодые индейцы уже принимали участие в охоте на бизонов. Да, Харка, которого белые люди называли Гарри, уложит бизона, и не одного… Но эти убитые им бизоны не будут доставлены в его родные палатки. Гарри будет убивать, а чужие люди будут жарить и есть бизонье мясо…

Через пять дней Матотаупа, Харка и ездившие с ними Два разведчика пауни привезли в лагерь весть о большом стаде бизонов, движущемся с юго-востока.

Пока Матотаупа, Джо Браун, Рэд Джим обсуждали, как лучше организовать охоту, Харка отвел мустангов в небольшую долину, где собиралась влага и трава была более сочной и зеленой, стреножил коней и стал готовиться к охоте: поел сушеного мяса, попил из ручейка, снял всю одежду, кроме пояса, натерся жиром и занялся оружием.

Потом он вернулся к бараку, где жил Браун, и стал ждать. Скоро совещание закончилось и все вышли. Джо подозвал Харку:

— Ты хочешь принять участие в охоте?

— Да.

— Ты берешь с собой ружье?

— Нет.

— Почему же нет?

— Железная труба, которую мне здесь выдали, годится только на то, чтобы убивать енотов и белых людей, но не годится для охоты на бизонов.

— Все ясно. Ну, поступай как знаешь. Но если ты уложишь стрелами хоть десяток бизонов, я подарю тебе такое ружье, которое кое-чего стоит.