— Спасибо за приятный вечер, Идеи, — задушевно произнес он, остановившись в прихожей. — Мне было очень приятно, и к моей работе это никакого отношения не имеет. Помни обо всем, что я тебе сказал.

Заперев за ним дверь, Линдсей дважды проверила все замки и засовы, а потом сделала себе чашку крепкого чая и забралась на софу, обложив себя со всех сторон подушками. Как это ни странно, но она не испытывала в этот момент абсолютно никакой усталости. Напротив, вся она была переполнена какой-то необыкновенной бодростью и энергией и ощущала движение каждого нерва, как сказала бы ее бабушка. Она сняла с полки какой-то исторический роман, но так и не смогла сосредоточиться на его содержании. Что же с ней происходит, в конце концов? Осознав всю тщетность попыток разобраться в себе, она нахмурилась и отложила в сторону книгу. И только минут десять спустя, принимая душ и готовясь ко сну, она сообразила, в чем тут дело. Ее волнение было вызвано не угрозами незнакомых злоумышленников, а Тэйлором. Она отчетливо представила себе его добродушную улыбку и готовность прийти на помощь в любую секунду. Да, именно он возбуждал в ней эти странные чувства. Это было так очевидно, что она сделала совершенно потрясающее открытие: он нравится ей. Причем настолько, что она даже пожалела, когда он уходил сегодня вечером из ее квартиры. Да, она действительно не хотела, чтобы он уходил. Впервые за последние годы она могла признаться себе, что ей нравится мужчина. Более того, она была уверена в том, что полностью доверяет ему. Во всяком случае, в тех делах, которые непосредственно касаются ее безопасности.

В воскресенье они весь день сидели в ее квартире и смотрели по телевизору репортажи с футбольных матчей профессионалов, а поздно вечером Тэйлор ушел домой, напомнив ей в очередной раз о необходимости быть крайне осторожной и никому не открывать дверь. Линдсей приняла, как обычно, душ и стала наводить порядок в гостиной, вполуха прислушиваясь к десятичасовым телевизионным новостям. Сколько же они съели сегодня поп-корна, болея за любимые команды! Вдруг полупустой пакет выпал из ее рук и она тупо уставилась на экран телевизора, не успев переварить только что услышанное. В пятницу утром в Центральном парке был зверски избит тридцатишестилетний режиссер коммерческой рекламы Джордж Хадсон.

Он был избит неизвестными до полусмерти и заперт в багажнике своего собственного автомобиля, который был припаркован на стоянке у тоннеля Линкольна. Его состояние очень тяжелое, хотя врачи больницы Святого Винсента утверждают, что все должно быть в порядке. Сейчас он находится в реанимационном отделении с переломанными ребрами, поврежденной печенью, отбитыми почками, сотрясением мозга и искромсанным до неузнаваемости лицом. Полицейские, которые, кстати сказать, прибыли на место происшествия почти мгновенно, высказывают предположение, что он подвергся нападению банды грабителей, хотя они так и не смогли толково объяснить, почему эта банда грабителей оставила нетронутыми его вещи и бумажник, в котором находилось двести долларов. Затем появилась версия о его причастности к торговле наркотиками, но и она оказалась слишком надуманной. Таким образом, на данный момент нет никаких зацепок и никаких подозреваемых. Сам Хадсон успел сообщить полицейским, что на него напали на стоянке, когда он выходил из машины. Это случилось примерно часа за три до того, как его обнаружили, а избивали его два бандита в черных масках. Больше он ничего, к сожалению, сказать не может. Они не выдвигали никаких требований и ничего не сказали ему — просто избивали. Причем делали это молча и очень старательно.

Не успел диктор договорить последнюю фразу, как резко зазвонил телефон на кофейном столике. Линдсей бросилась к аппарату, но потом вспомнила предостережения Тэйлора и подождала несколько секунд, пока автоответчик не выдаст нужную информацию. Почти в ту же секунду она услышала взволнованный голос Тэйлора.

— Я все знаю, — сказал он приглушенно. — Только что видел по телевизору. Успокойся и никуда не выходи. Я буду у тебя через десять минут. Ни шагу из квартиры, Иден.

Он влетел в ее квартиру ровно через восемь минут. Бросив быстрый взгляд на ее побледневшее лицо, он невольно протянул к ней руки, и она неожиданно для себя прильнула к нему.

— Все нормально, Иден, все нормально. Не волнуйся, ты в полной безопасности.

Его слова были прерваны неожиданным телефонным звонком. Тэйлор усадил ее на стул, только сейчас обратив внимание на то, что она была в широченной белой ночной рубашке, прикрывающей ее тело с головы до пят, и сам подошел к телефону. В трубке раздался дрожащий от ужаса голос Демоса:

— Боже мой! Это ты, Тэйлор? Ты слышал? Какой кошмар! О Господи! Ничего не говори им, Тэйлор. Ты понял меня? Ничего! Ни единого слова! Какой ужас! Держи язык за зубами!

Тэйлор немного подождал, пока поток беспорядочных фраз иссяк, а потом заявил твердо и решительно:

— Я обязан поговорить с полицейскими, Демос. У меня просто нет другого выхода, и ты должен хорошо понимать это. Полагаю, тебе придется откупиться от этих мерзавцев, и чем быстрее, тем лучше для тебя и для всех остальных.

— Да, да, я сделаю это, клянусь, но только не говори ничего полицейским, умоляю тебя!

Тэйлор с недоумением уставился на телефон.

— Почему?

— Идиот, они же убьют меня! Неужели ты не понимаешь этого? Если ты скажешь им хоть слово, они тотчас же будут у моей двери. А что я им скажу? Выложу им все адреса и фамилии? Ты что, спятил? Матерь Божья, как только я назову им хотя бы одно имя, мне конец, я труп. Эти парни понятия не имеют, что я нанял тебя для охраны Идеи, потому что они охотятся вовсе не за ней. Они все еще думают, что только я один знаю обо всех этих делах. Ни в коем случае нельзя звонить в полицию!

Тэйлор тяжело вздохнул, но вынужден был согласиться, что Демос прав. Конечно, он негодяй и мерзавец, но все же ему не хотелось, чтобы его шлепнули за здорово живешь.

— Ты обещаешь, что немедленно расплатишься с ними?

— Господи Иисусе, да, конечно!

— Завтра?

— Да!

— И готов дать голову на отсечение, что впредь никогда не станешь ввязываться в подобные истории? — На другом конце провода воцарилось тягостное молчание. — Я вполне серьезно. Демос. Черт бы тебя побрал, я не хочу, чтобы из-за твоих грязных делишек пострадали невинные люди и прежде всего Иден. Пусть угрожают тебе лично, это совсем другое дело. Но только не Иден, только не людям, которые не имеют к этому никакого отношения. Ты понял меня?

— Да, понял, — нехотя согласился тот. — Я клянусь, Тэйлор. Клянусь. Можешь доверять мне.

Очень сомнительно, подумал Тэйлор.

— Ну хорошо, Демос, но не забывай, что мне все известно. Если ты снова начнешь выпендриваться и валять дурака, я тут же позвоню в полицию и сообщу адрес твоей норы. И еще одно: если Джордж Хадсон умрет, не приведи Господь, то это уже будет совсем другая игра. Я вынужден буду пойти в полицию и все им рассказать.

— Нет, он не умрет. Не надо вмешивать в это дело полицию. Я сделаю все возможное, клянусь.

— Ну что ж, посмотрим, — сжалился Тэйлор и положил трубку. — Вот и все, — процедил он сквозь зубы, поворачиваясь к Иден. — Демос пообещал немедленно расплатиться с долгами и поставить точку в этом деле.

— Очень хорошо, — прошептала она совершенно бесцветным, как стертая пленка, голосом.

— Надеюсь, что Хадсон выкарабкается.

— Я тоже. Думаю, что нужно наведаться к нему завтра утром. Хочу лично удостовериться, что с ним все в порядке.

Тэйлор одобрительно улыбнулся, обрадовавшись тому, что она снова обрела прежнее спокойствие.

— Неплохая идея. Знаешь что? Мне кажется, что тебе все равно нужна охрана. Все люди, которые часто мелькают перед телекамерой и неизбежно приобретают определенную известность, нуждаются в постоянной защите. Но я хочу сказать тебе о другом: мне просто хочется видеть тебя. Можешь считать, на этот раз это уже не работа, а самое обычное свидание. Как ты относишься к этому, Иден?