Орелия забрала из чаши последний орех. От захлестнувших ее новостей кружилась голова. Хотелось на воздух. К тому же на помост, которым служил большой обеденный стол, взобрались приглашенные ради такого случая музыканты — струнодеры, стукачи да подпевалы, — и гости один за другим стали пускаться в пляс. Слуги пооткрывали окна, однако дышать приходилось затхлым воздухом поедаемой снеди и разгоряченных тел. Эфен’мот был в самом разгаре.

— Что мне делать, вита Ривалин? Я никогда ничего не боялась в жизни. Но сейчас мне страшно…

— Страх — не совсем то, что я хотел бы в вас зародить. Нельзя бояться. Наш страх питает Квалу и ее посланцев. Мы должны быть выше страха. С нами наши герои. Они всегда были с нами и указывали нам путь. Тот же Дули вовсе не спасался бегством от шеважа, когда отправился на Мертвое болото, как нам всем рассказывали в детстве. А Адан отнюдь не сгинул в бурунах Бехемы, когда решил переправиться на другой берег.

— Нет? Но тогда…

— Сам Ворден узнал правду незадолго до своей гибели. Так что тебе тем более простительно многого не знать. Но если ты будешь разговаривать с теми, кто не боится думать, и будешь думать сама, тебе постепенно откроется много замечательного. Кому выгодно внушать простым вабонам — которые, кстати, если ты еще не забыла, зовутся полностью михт’вабоны, — так вот, кому выгодно внушать нам, что Бехема непреодолима, что вокруг нас нет никого, кроме наших заклятых врагов — шеважа, что мы зажаты между Бехемой и Пограничьем, точнее, Мертвым болотом на веки вечные? Дули в какой-то момент осознал, что его роду грозит вырождение, и решил спасать свое семя, покинув замок, где остались обе его жены, и отправившись на дальний край Пограничья.

— Вы сказали «обе жены» специально? — переспросила Орелия. — Все знают про одну — Рианнон.

— Вторая жена тоже известна. Правда, как его сестра.

— Лиадран?!

— Могу поклясться, что одна из них была похожа на уже знакомую тебе сову. Хотя и не скажу, какая именно. Если верно, что от брака Дули и Рианнон берет начало род Ракли, Хейзита и ваш, то ответ очевиден. Дули же ничего этого знать наверняка не мог, а потому оставил обеих.

— И погиб?

— Скорее всего. В отличие от своего предка Адана, который покорил Бехему из любознательности. А если и погиб, то по пути обратно. Теперь его пример должен вдохновить вас и тех, кого я уже назвал.

— Как бы мне убедить их выслушать меня? И как самой быть убедительной? Вы совершенно отказываетесь мне помочь, вита Ривалин?

— А я разве не помогаю? Вы только что узнали то, на что у меня ушла целая жизнь. По-вашему, это не помощь?

— Вы — поразительный человек! Но вы бросаете меня в самый нужный момент.

— Самый нужный момент, боюсь, еще не наступил, моя дорогая. А вот когда он наступит, тогда и посмотрим. Я не прощаюсь.

И с этими словами он скрылся в толпе пляшущих гостей. Орелия осталась одна.

Ненадолго.

— Надеюсь, вы не откажетесь составить мне пару? — осведомился тот, чьим вниманием она совсем недавно так страстно хотела завладеть. — Танцор из меня никудышный, и тем не менее…

— Бириней, отведите меня к Локлану, — оборвала его на полуслове Орелия, предвидя какую-нибудь глупую шутку на предмет слепоты ее предыдущего «партнера». — Он пришел?

— А вы настолько были увлечены своим одиночеством, что не заметили главного?

Орелия с такой злобой пронзила Биринея взглядом, что тот растерянно отпрянул и закашлялся. Кто-то из танцующих задел его плечом. Он даже не заметил, восхищенно глядя на девушку, словно видел ее в первый раз. Потом оглянулся, нашел в вихре голов того, кого искал, протянул Орелии руку и уверенно увлек за собой. Она надеялась, что сразу окажется с глазу на глаз с Локланом, однако Бириней не мог не воспользоваться всеобщей толчеей и не протанцевать с ней положенного круга. Орелия хотела возмутиться, но тут вспомнила призыв Ривалина не слишком торопить события, чтобы не привлекать лишнего внимания, и сама потянула Биринея на второй круг. За это время светлая копна кудрей попалась им на глаза раза три. Локлан танцевал без устали, и всякий круг рядом с ним оказывалась новая партнерша. Если бы музыка не закончилась, Орелия смогла бы изловчиться и оказаться в его объятиях. Но, увы, в танцах наступила пауза, и нужно было искать иных путей.

— Я с ним не знакома, — напомнила она про свою просьбу, поскольку Бириней остался стоять на месте, явно ожидая продолжения. — Или вы снова меня обманули, и он зовет вас не иначе как «эй, ты, прогуляйся-ка с моим другом Вилом»?

— Ах да, я и забыл! Идем, раз тебе так неймется.

— Грубость вас, между прочим, не красит, — заметила Орелия.

— Вам виднее. Локлан! К тебе тут гости.

Тэвил, какого рожна так орать, подумала девушка. Мне сейчас особенно не хватает лишних ушей!

В следующий момент ее встретила такая располагающая улыбка из-под кудрявой челки, а голубые глаза посмотрели на нее так спокойно и дружелюбно, что она невольно отбросила всякие страхи и, видя, что Локлан, о чудо, один, заявила как нечто само собой разумеющееся:

— Покажите Вилу то, что отрыли сегодня на берегу Бехемы ваши землекопы. Эта штуковина спасет вас и нас всех.

Локлан вопросительно посмотрел на Биринея.

— Она хотела вас увидеть. Ее зовут Орелия.

— Об этом мне известно, — усмехнулся юноша. — Красива и, видимо, умна. Но вот насколько годится на роль советника? Почему я должен тебя слушать, Орелия?

— Потому что если вы этого не сделаете, то победят посланцы Квалу.

— Посланцы?

Тэвил, ну почему я не могу говорить так же связно, как Ривалин! Откуда мне взять силы? Как заставить себя выслушать?

— Вас могут обвинить в убийстве Вордена.

— Что ты сказала? — Локлан воззрился на Биринея. — Ты что-нибудь знаешь?

— Хелет Локлан, Ворден умер несколько часов назад. — Орелия не смотрела на отвечавшего, но по голосу чувствовала, что тот крайне смущен. — Вы были заняты, и вам, наверное, не успели доложить.

— Не успели доложить! Я не был занят! — Локлан теперь смотрел на девушку гораздо более внимательно. — Ты говоришь, что его убили? А почему же Бириней сказал, что он умер?

— Спросите Биринея. Но когда человека убивают, он обычно умирает.

Локлан не улыбнулся. Было очевидно, что он о чем-то усиленно думает, словно пытаясь вспомнить.

— Почему ты решила, что в смерти старика обвинят меня?

Как же трудно быть убедительной с чужих слов! Повторяя их, ты не можешь избавиться от мысли, что тебя разыграли и теперь ты вынужден городить полную чушь, пороть отсебятину, выкручиваться…

Помощь приходит, когда ее меньше всего ждут. Не слишком церемонно растолкав гостей, к ним подошел, судя по всему, один из эльгяр Томлина. Вручил Локлану свернутую грамоту и удалился. Ни приветствия, ни поклона. Бириней первым пришел в себя от такой наглости и хотел было двинуться следом, однако юноша жестом остановил его. Он раскатал грамоту на колене и пробежал глазами послание.

— Отец зовет меня в замок.

— Не ходите! — всплеснула руками Орелия. — Там вас как пить дать ждет засада. Еще неизвестно, кто написал это письмо.

— Я, конечно, не настолько хорошо знаю почерк отца… хотя… с другой стороны… Что ты там говорила насчет находки землекопов? Бириней, найди-ка мне, кстати, своего Вила. Я давно с ним не разговаривал.

— Еще вам понадобится строитель Хейзит, — скороговоркой выпалила вконец смутившаяся девушка. — И мой отец.

— Олака и Хейзита — ко мне!

Бириней с поклоном исчез. Орелии запомнился его последний взгляд: удивленный и восторженный.

Пока вокруг Локлана собирались нужные ему люди, девушка, как могла, сбивчиво и сумбурно передала ему суть предупреждений Ривалина. Все это время ее не покидало ощущение нереальности происходящего, будто она спит и все это ей только снится. Локлан ни разу не прервал ее, не пожелал призвать слепца и убедиться в правдивости ее слов из первоисточника. Когда же подошел встревоженный присутствием дочери Олак, Локлан отдал ему послание и спросил: