Кто же такие господин Гурдон и господин Дюбок?

Капитан второго ранга Гурдон — первый помощник капитана «Баяра», выпускник Политехнического института, один из самых бесстрашных офицеров французского флота. Ему сорок два года, за плечами долгие годы службы, целиком отданные родине и науке; у него имеется диплом офицера-торпедиста, офицера-артиллериста, он — классный стрелок и выдающийся астроном. Гурдон изучал морское дело в мореходной школе в Боярвиле[9] , а затем на борту «Монарха» в Лорьяне[10] занимался астрономией в Монсури[11]. Получил прекрасную подготовку и изучил все тонкости военной науки. Многие видели в нем офицера, который в будущем займет самые высокие посты во французском военном флоте.

Господин Гурдон — среднего роста, крепкого телосложения, с честным, открытым лицом; он чем-то неуловимо похож на адмирала Курбе и отличается такой же невозмутимостью и величайшим хладнокровием. В его пользу говорят также и многочисленные подвиги, совершенные им в сражениях. Это он взорвал ворота Северного форта в Туан-Ан[12] и первым ворвался с саблей в крепость, а во время битвы за Цзилун[13] он командовал десантом и овладел Южным фортом.

Господин Дюбок гораздо моложе своего собрата по оружию, ему всего тридцать три года. Он поступил в мореходную школу, когда ему исполнилось семнадцать. Таким образом, за плечами у него уже пятнадцать лет службы на флоте. Тоже имеет диплом офицера-торпедиста. В одном из сражений капитан-лейтенант Дюбок получил ранение.

Дюбок принимал участие в крайне неудачном, несчастливом для Франции исходе из Ханоя, во время которого погиб главнокомандующий французскими войсками Ривьер[14]. Именно там, под Ханоем, капитан-лейтенант и был ранен. Кроме того, он участвовал, и весьма успешно, в сражениях при Фучжоу и при Тамсуи, где и прославился.

В походе против китайских судов также должен был принять участие адъютант адмирала Курбе, капитан-лейтенант Равель. В свое время он прекрасно изучил все подводные течения, рифы и мели Шей-Пу, и теперь, по замыслу адмирала, был призван послужить проводником своим товарищам, передвигаясь на сторожевом катере с большой шлюпкой на буксире. Равель должен будет остановиться, когда увидит китайские суда, и застыть на месте с зажженными красными огнями, чтобы напоминать торпедистам о своем присутствии во время проведения всей операции: потом ему останется подобрать их и переправить на «Баяр», если те останутся живыми. Последнее казалось маловероятным, не следовало забывать про смертоносное оружие на борту катеров.

Заметим, что между настоящими торпедоносцами и крохотными катерочками моряков с «Баяра» существовала огромная разница. Настоящие торпедоносцы отличались внушительными размерами: от носа до кормы насчитывали обычно сорок — сорок пять метров, водоизмещение составляло от пятидесяти до пятидесяти пяти тонн. Они способны развивать скорость до двадцати пяти узлов, то есть около пятидесяти километров в час. К тому же имевшиеся у них на вооружении торпеды конструкции Уайтхеда[15] не нужно было подводить или прикреплять непосредственно к борту вражеского судна, ими выстреливали при помощи сжатого воздуха из специальных торпедных аппаратов, по виду напоминавших трубы. Торпеды шли к цели и поражали ее под водой. Дальнобойность торпедного оружия в те времена составляла от пятисот до шестисот метров. Разумеется, и при использовании таких торпед риск все равно оставался велик, но зато морякам не требовалось вступать в близкое соприкосновение с противником, как это предстояло сделать Гурдону и Дюбоку. Они должны были подойти к китайцам на расстояние вытянутой руки, а это удесятеряло опасность.

Катера, на которых французским храбрецам предстояло отправиться, имели в длину лишь около девяти метров и водоизмещение не более восьми тонн, а скорость их не превышала шести узлов[16]. Да, да! Всего около двенадцати километров в час! Это скорость движения фиакра с не слишком быстроногой лошадкой! Корпуса катеров, сделанные из толстого листового железа, были тяжелы и неповоротливы. Носы катеров покрывали тройные листы железа для защиты их от осколков при взрывах, что делает эти суда трудноуправляемыми и по этой причине они глубоко зарывались носом в волну. Чтобы повысить маневренность катеров, адмирал приказал снять с бортов дополнительные листы железа и натянуть для маскировки черную ткань. И наконец нужно сказать, что катера слишком долго и верно служили французскому флоту. Поэтому неудивительно, что в походе изношенные двигатели производили такой адский шум и скрежет, что его было слышно издалека.

Короче говоря, жалкие суденышки совершенно не годились для выполнения опаснейшего задания, но другого способа избежать гибели многих десятков и сотен моряков адмирал Курбе не знал.

Катера взяли на борт по 1200 литров воды, то есть такой запас, который позволил бы им идти полным ходом в течение пяти часов, и запас угля для подогрева паровых котлов, а также по одной торпеде семьдесят восьмой модели, начиненной тринадцатью килограммами пироксилина. Торпеда подводилась к борту вражеского судна при помощи довольно длинного шеста.

На борту каждого катера могло разместиться десять человек команды, включая офицера.

Адмирал назначил начальником экспедиции господина Гурдона, и тот занял место на катере номер два, а господин Дюбок — на катере номер один. Матросы надели синие шинели и обычные флотские береты, офицеры — плащи с капюшонами. К счастью, все были снабжены спасательными поясами.

В восемь часов состоялся военный совет, а затем адмирал Курбе выдал своим подчиненным подробнейшие инструкции к их действиям, дабы исключить возможные осложнения. Как мы уже говорили, адмирал умел предвидеть все на свете, будучи человеком чрезвычайно опытным и осторожным.

Для неожиданной атаки он выбрал ночь с тринадцатого на четырнадцатое февраля, учитывая, что празднование Нового года в Китае приходится на пятнадцатое февраля[17], когда все китайцы отмечают свой любимый праздник тэт[18]. Командир французской эскадры имел все основания предполагать, что это облегчит задачу французским смельчакам, так как накануне празднеств и увеселений противник обычно теряет бдительность.

В одиннадцать часов вечера команда тщательно проверила двигатели и паровые котлы. К счастью, все системы работали нормально. К половине двенадцатого оба катера и маленькое сторожевое судно, на котором находились господин Равель и лоцман Мюллер из Шанхая, были готовы к выходу в море. Наступила торжественная минута прощания. Офицеры с «Баяра» устремились к трапу, чтобы проводить своих друзей, идущих на верную смерть во имя родины. Они сознавали, что скорее всего не увидят больше отчаянных храбрецов, и все-таки страстно им завидовали.

Адмирал Курбе крепко пожал обоим офицерам руки, не сказав при этом ни слова, но от такого горячего рукопожатия сердца моряков забились сильнее. Затем офицеры спокойно спустились вниз по трапу, туда, где на волнах в полной темноте покачивались катера. На секунду смельчаки остановились и обменялись крепким мужским рукопожатием со словами:

— Мы можем рассчитывать друг на друга!

Море штормило, а температура воды едва-едва достигала четырех градусов выше нуля.

Матросы заняли свои места, последовала команда:

В императорском Китае Новый год отмечался по древнему национальному календарю. Торжества, посвященные смене дат, проходили в первое новолуние после вхождения солнца в небесное созвездие, тождественное нашему Водолею. В разные годы праздник приходился на различные дни григорианского календаря между 21 января и 19 февраля.