– Вы о лорде Уильяме? Вовсе нет.

– Только слабоумный может утверждать, – с жаром продолжил Файрли, – что нельзя прожить без латыни или греческого! Что проку в латыни? Из-за таких, как он, я стыжусь называться англичанином.

– Я не чувствую себя оскорбленным, мистер Файрли.

– А его женушка не лучше! Обращалась с вами, как с грязью! За все время путешествия она даже ни разу не заговорила с моей благоверной.

– Она очень красива, – тихо промолвил Шарп.

– Красива? – раздраженно переспросил Файрли. – Ну, если вам по душе ее надменное обхождение! – Торговец фыркнул. – А чем еще им заниматься, как не их хваленой латынью? Они не выращивают пшеницу, не строят фабрик, не роют каналов. Их угораздило родиться знатными, Шарп, вот и вся их заслуга! Поверьте, Шарп, я не радикал – кто угодно, только не я! Однако иногда я думаю, что перед зданием парламента не мешало бы установить гильотину. Я бы нашел ей применение, уверяю вас. – Файрли глазами показал в сторону Кромвеля. – Пекьюлиа сегодня не в духе.

– Люди говорят, приближается шторм.

– Спаси бог этот корабль, – вздохнул Файрли, – и три тысячи фунтов груза в его трюме, которые принадлежат мне. Не тревожьтесь, мистер Шарп. Я не зря выбрал «Каллиопу». Быстрое и устойчивое судно, да и Пекьюлиа, несмотря на вздорный нрав, свое дело знает. В коммерции имя значит многое. Неужели они били вас плетьми, Шарп?

– Били, сэр.

– А потом вы стали офицером? – Файрли восхищенно замотал головой. – Когда-то мне привалило богатство, Шарп, редкое богатство. Но вам никогда не разбогатеть, если вы не разбираетесь в людях. Так что если захотите работать на меня, только скажите. Я возвращаюсь домой – пора дать отдых старым костям, но коммерцию не оставил, поэтому нуждаюсь в доверенных людях. Я занимаюсь торговлей в Индии, в Китае, да и в Европе – там, где чертовы французы позволяют мне это делать. Обещать могу две вещи – вы будете работать как вол и жить как принц.

– Работать на вас, сэр? – удивился Шарп.

– Вы ведь не знаете латыни? Это большое преимущество. Уверяю вас, обучиться торговому ремеслу не сложнее, чем их хваленой латыни!

– Мне нравится быть солдатом.

– Это видно. Майор Далтон рассказал мне о вас. Но когда-нибудь, Шарп, тупица вроде лорда Уильяма Хейла от страха перед французами заключит с ними мир, и тогда армия вышвырнет вас, словно долгоносика из засохшей галеты. Держите. – Торговец протянул Шарпу кусочек картона. – Моя жена называет это a carte de visite. Найдете меня, если понадобится работа. – На карточке был написан адрес Файрли – Паллисер-холл. – Я вырос рядом с этим домом, – сказал Файрли, – мой отец голыми руками чистил там сточные канавы, а я выкинул его лордство из фамильного гнезда. – Торговец улыбнулся, довольный собой. – Никакого шторма не будет. Пекьюлиа просто покусали блохи. Впрочем, так ему и надо.

– Так и надо?

– Мне не нравится, что мы потеряли конвой, Шарп, но здесь мое слово не имеет веса. Если вы купили собаку, Шарп, вам незачем лаять самому. – Торговец вытащил из кармана часы и щелкнул крышкой. – Скоро обед. Остатки языка, не иначе.

После полудня ничего не изменилось. На палубе появился Полман и отправился на поиски Кромвеля. Спустя несколько минут в сопровождении служанки на палубу вышла леди Грейс. Ветер крепчал, и «Каллиопу» снова качало на волнах. Страдающие морской болезнью пассажиры цеплялись за перила с подветренной стороны. К Шарпу приблизился лейтенант Тафнелл. Никакого шторма не будет, утверждал первый помощник, барометр в капитанской каюте показывает на «ясно».

– Попутный ветер, господа, – объявил лейтенант пассажирам на верхней палубе.

– Значит, сегодня мы повернем к западу? – спросил Шарп.

– Скорее всего, завтра, – отвечал Тафнелл, – и не к западу, а к юго-западу. Наша авантюра не принесла успеха, поэтому, похоже, придется идти Мадагаскарским проливом. Впрочем, «Каллиопа» – судно быстроходное, поэтому мы наверстаем свое в Атлантике.

– Впереди паруса! – раздался крик с мачты. – Паруса по левому борту!

Кромвель гаркнул в рупор:

– Какие паруса?

– Марсели, сэр, больше пока ничего не видать! Тафнелл нахмурился.

– Марсели означают европейское судно. Или еще один американский китобой? – Лейтенант поднял глаза на Кромвеля. – Поднять паруса, сэр?

– Терпение, мистер Тафнелл, терпение.

– Зачем поднимать паруса? – спросил Шарп.

– Мы могли бы уплыть, не выясняя, чьи это марсели. Невелика беда, если это снова американцы, но с французами нам связываться не резон.

– А если «Ревенан»?

– Не произносите этого имени. – Тафнелл постучал по дереву перил. – Впрочем, если мы поднимем паруса прямо сейчас, то сможем оторваться от него. Кем бы он ни был, он идет против ветра.

Матрос с мачты снова подал голос.

– Французский корабль, сэр!

– Откуда ты знаешь? – рявкнул Кромвель.

– По крою паруса!

– Сэр? – снова воззвал к капитану Тафнелл.

– «Пуссель» тоже французский корабль, мистер Тафнелл, – огрызнулся Кромвель.– Скорее всего, это именно он. Мы должны подождать.

– Поднять порох на палубу, сэр? – спросил Тафнелл.

Кромвель задумался.

– Возможно, это всего лишь очередной китобой, мистер Тафнелл. Давайте не будем спешить.

Забыв об обеде, Шарп, прихватив подзорную трубу, устремился на нос судна. Самого корабля еще не было видно, но на горизонте уже показались паруса. Шарп одолжил подзорную трубу матросам, которые взобрались на мачту, и вскоре оттуда послышались их недовольные возгласы.

– Это не «Пуссель»! У него на переднем марселе грязное пятно! – крикнул один из матросов.

– Могли бы и почистить паруса, – согласился его товарищ. – Капитан Чейз не из тех, кто позволит поднять грязные.

– Если это не «Пуссель», – продолжил первый матрос, – значит, «Ревенан». Пора уносить ноги! Чего мы ждем?

Тафнелл сам взобрался на грот-мачту с подзорной трубой.

– Французский военный корабль, сэр! – проорал он капитану. – Черные бугели на мачтах!

– У «Пуссель» тоже черные! – проорал в ответ Кромвель.– Флаг видите?

– Нет, сэр!

После недолгого размышления Кромвель отдал приказ рулевому, и «Каллиопа» неуклюже повернула к западу. Матросы бросились на реи.

– Он поворачивает вместе с нами, сэр! – раздался крик Тафнелл а.

Теперь «Каллиопа» прибавила ходу, нос корабля нырял в волны, скрипели деревянные снасти. Пассажиры замерли. В подзорную трубу Шарп видел, как над горизонтом показался корпус корабля, разрисованный, словно брюшко осы, черными и желтыми полосами.

– Французские цвета, сэр! – снова прокричал Тафнелл.

– Чертов Пекьюлиа опоздал, – сплюнул матрос рядом с Шарпом. – Решил, что умеет ходить по водам.

Шарп повернулся и через палубу посмотрел на Пекьюлиа Кромвеля. Morgen friih, размышлял Шарп, тог– gen friih, вот только рандеву запоздало. Неужели Пекьюлиа действительно знал? Шарп взглянул на Полмана, который с бокалом в руке смотрел вдаль. Некогда Полман командовал французскими офицерами. Сохранил ли он былые связи после Ассайе? Нет, невозможно! Леди Грейс поймала взгляд Шарпа, затем значительно посмотрела на Кромвеля. Шарп знал, о чем она думает.

– Мы будем сражаться? – спросил кто-то из пассажиров.

Матрос рассмеялся.

– Сражаться с французским семидесятичетырехпушечным линкором? Их орудия не чета нашим восемнадцатифунтовым !

– Сможем мы уйти от него? – спросил Шарп.

– Если повезет, – отвечал матрос.

Кромвель отдавал приказы рулевому, то веля повернуть на румб к ветру, то на три румба против. Со стороны казалось, что капитан пытается использовать последнюю возможность оторваться от неизвестного преследователя, но матросы не скрывали досады.

– С каждым поворотом скорость только уменьшается! Уж лучше бы он оставил все как есть. – Матрос заглянул Шарпу в глаза. – На вашем месте я бы припрятал эту трубу, сэр, а то, не ровен час, какой-нибудь французишка захочет присвоить ее себе.

Шарп спустился вниз. Нужно забрать драгоценности у капитана, но прежде позаботиться об остальных вещах. Шарп завернул драгоценную трубу в рубашку и перемотал ее перевязью, затем натянул красный мундир, пристегнул портупею и засунул пистолет в карман панталон. Пассажиры прятали ценные вещи, дети плакали, и тут Шарп услышал приглушенный расстоянием залп.