Слегка потянув, он покусывает его.

Его рука скользит вниз по моему телу к брюкам. Он делает паузу.

Давление его руки — напоминание о том, что я хочу. Чего я желаю. Толкая мое тело навстречу его руке, я даю ему знать, что мне нужно.

Мне нужны его руки. Его пальцы во мне.

Он находит пуговицу, расстегивает ее, помещая руку между тонким материалом и кожей.

Подушечки его пальцев медленно двигаются дальше. Каждый пройденный ими дюйм посылает волну мурашек по моему телу, оголяя каждый нерв.

Он толкает руку ниже и ниже, пока я не чувствую его на тонком кружеве, прикрывающим мое самое интимное место, ощущая шорох у чувствительной плоти.

— Пожалуйста, — ною я, вращая бедрами, чтобы помочь облегчить голод, который растет внутри меня.

Тонкий материал, который прикрывает меня, отодвигается в сторону, и его пальцы почти на моей коже. Движения такие медленные, что каждая часть моего тела дрожит от предвкушения.

— Доктор Монтгомери, ваш следующий пациент уже здесь.

Голос администратора врывается в наш заполненный похотью разум.

Престон откидывает голову назад, одновременно отстраняя руку. Я поднимаю глаза, чтобы увидеть его взгляд. Сожаление. Вот, что я вижу, глядя на него, и это разрывает меня в клочья.

Я слежу за его реакцией, знаю, что мне не понравится то, что увижу, но я не могу заставить себя оторваться. Он не отвечает ей, но увеличивает дистанцию между нами. Наше дыхание неровное.

Шок.

Я вижу это в его глазах — осознание последствий того, что он только что сделал.

Он делает глубокий вдох. Мы оба пытаемся восстановить дыхание. Какого черта я все еще здесь делаю? Мне кажется, будто мое сердце может вырваться из груди, так сильно оно бьется. Отстраняясь, я поправляю свою одежду.

— У тебя есть помада…

Он протягивает руку, а потом останавливает себя. Наши взгляды встречаются на мгновение, но, кажется, будто оно будет длиться всю жизнь. Сколько же раскаяния в его кристально голубых глазах.

Это убивает меня. Разрывает меня.

— Мне следует уйти.

Голос звучит грубо. В жилах стынет кровь, а то, что осталось от моего сердца, разрывается на части. Схватив свое пальто со спинки стула, я поворачиваюсь к нему спиной и иду к двери.

— Ева.

Оглядываюсь через плечо и встречаюсь с ним взглядом. Из последних сил я сдерживаю слезы, угрожающие пролиться, но одна одинокая слеза сбегает вниз по моей щеке.

— Я выпишу тебе направление.

Его маска снова возвращается.

Я не останавливаюсь.

Я не говорю «прощай».

Я ухожу.

Глава 25

Ева

Я сижу за своим столом, сжимая перед собой кружку некогда горячего кофе. Напиток остывает, пока я безжизненно смотрю в окно офиса. Серое небо извергает ледяной дождь. Он несется вниз, нещадно врезаясь в мостовую. Интересно, можно ли слышать звук крошечных капелек, когда они разбиваются о бетон?

Как будто это важно, как они звучат.

Как будто сейчас такие приземленные вещи имеют значение.

Я не могу ни на чем сосредоточиться. Только не тогда, когда теряюсь в собственных мыслях. Все, что я делаю этим утром, — вспоминаю мои встречи с Престоном.

Снова и снова. Как может то, что вызывает такие приятные чувства, быть таким неправильным?

— Земля вызывает Еву.

Я поднимаю голову и встречаюсь взглядом с большими карими глаза Сидни.

— Привет!

— Привет, ты в порядке?

— Да, в порядке, — отвечаю я, но мой ответ звучит сухо и монотонно.

Она гримасничает, изображая сомнения. Наше общение по-прежнему напряженное. Хотя я больше не злюсь и стараюсь адекватно оценивать прошлое, но все-таки между нами сохраняется некоторая неловкость.

— Послушай, я знаю, что ты все еще злишься на меня, но что бы ты ни думала, я остаюсь твоей близкой подругой, и, будучи моей лучшей подругой, ты должна понимать, что я не вчера родилась. Ты получила письмо, пулей вылетела из квартиры и отсутствовала в течение нескольких часов. Потом ты пришла домой, хлопнула дверью и врубила музыку. Когда утром я проснулась, тебя уже не было. Мне кажется, что-то случилось, и ты не хочешь говорить мне. Понимаю, что я нарушила лимит доверия. Но я тебе обещаю, что это был единственный раз, когда я не знала, как тебе это рассказать, и впредь я не буду от тебя ничего скрывать. Пожалуйста, откройся мне.

И я открылась, не понимая, как долго смогу удержать это в себе. Пусть все, что было, останется в прошлом. Мне нужно перестать наказывать ее за ошибку, которую она сделала задолго до того, как мы познакомились. Это не честно по отношению к ней, что я так долго закрывалась от нее.

— Хорошо. Ты права, я сожалею. Я не должна была злиться, и мне следует поговорить с тобой о том, что произошло, но не здесь.

Встаю, хватаю ее за руку, и мы идем по коридору, в более уединенное место рядом с дамской комнатой.

— Так, что происходит? — спрашивает она, в ее глазах удивление.

— Я получила письмо от Престона.

— Престона? — она поднимает брови.

— От доктора Монтгомери, — шумно выдыхаю. — У меня был мини-срыв после пьяного инцидента, и пока он утешал меня, я попыталась его поцеловать.

Я зажимаю руками нос, жду, как она отреагирует.

— Ты пыталась его поцеловать? — ее голос поднимается на октаву.

— Шшш.

Я оглядываюсь вокруг.

— Да. Я пыталась его поцеловать, после чего он сказал, что мне нужно найти другого врача. Я не послушала. Я извинилась и сказала, что мы увидимся на следующей неделе. Потом ушла.

— Зачем ты это сделала?

— Мне казалось, если я буду его избегать и игнорировать подобные заявления, он передумает.

— А он?

— Хмм, нет.

Я смотрю вниз на мраморный пол. Идея встретиться с ней глазами прямо сейчас слишком меня пугает.

— Что ты скрываешь от меня?

Выдохнув, я поднимаю глаза и встречаю ее взгляд. Она прищуривается, и от этого небольшая морщинка образуется между ее бровями.

— Он прислал письмо, — я перехожу на шепот.

— Что? Что он пишет? — громко спрашивает она.

— Боже, Сидни, ты можешь говорить тише?

— Никто не может услышать, черт побери, продолжай, — настаивает она, махнув рукой, призывая продолжить мою историю.

— Он прислал мне официальное письмо о прекращении наших встреч в качестве врач-пациент, — после моих слов, она в шоке прикрывает рот рукой. — Он фактически уволил меня как своего пациента.

— Ого.

Повисает неловкое молчание, во время которого она открывает и закрывает рот, словно хочет что-то сказать.

— Так вот почему ты убежала вчера вечером? — я киваю. — Что случилось?

— Ничего особенного, если не считать того, что, ворвавшись в его кабинет, я хлопнула дверью и, черт побери, накричала на него.

— О, Боже! Ты не могла… — резко вскрикнула она.

— Сидни, не могла бы ты, пожалуйстааа, потише?

— Ой, извини. А как он на это отреагировал? Не останавливайся, кажется, мне нужен попкорн, чтобы слушать эту историю.

Я бью себя по лбу. Как же сильно хочется накричать на нее за ее попытки шутить, но я улыбаюсь. Потому что впервые за последнее время я чувствую, что мы снова вернулись к нашим дружеским беседам, и все возвращается на круги своя.

— Хорошо, так на чем я остановилась? Ах, да, сначала я разошлась. Потом он разгорячился, а потом…

Я замолкаю. Как я могу сказать про такое вслух?

— Знаешь, кажется, я поседею раньше, чем услышу продолжение, — говорит она странным голосом, и я понимаю, что мое смущение ее забавляет. — Просто скажи мне, что случилось. Это не может быть настолько плохо.

Я поднимаю брови, пытаясь скрыть свой самодовольный взгляд.

— Он толкнул меня к стене и занялся со мной…

БУМ! Самое время для взрыва эмоций!

Она молча прислоняется к стене. Просто наклоняется. Если бы не заметные колебания ее груди, я бы подумала, что она в коме. Я немного опешила и в шоке от отсутствия ее реакции, но подозреваю, что в итоге она найдет слова и соберет все свое хладнокровие. Я переминаюсь с ноги на ногу и жду.