Борис Авксентьевич Привалов
Третий лишний
Музыкальные сосиски
Самое главное — это быть первым! — любил повторять Петя Порываев из четвёртого «В». И он старался оказаться впереди везде и во что бы то ни стало.
А когда быть первым ему не удавалось, то он обижался и просто-напросто переставал собирать бумагу, прекращал работу в столярной мастерской или уклонялся от состязаний в беге.
Петя ушёл из хорового кружка, когда выяснилось, что Костя Семёнов будет запевалой — у него голос сильнее. Поэтому Петя бросил танцевальный кружок — Саша Азаров плясал лучше.
В музыкальном кружке Петя остался — там у него дела пошли неплохо.
В семье Порываевых все были музыкантами. Даже бабушка играла на пианино. А дедушка, который ещё несколько лет назад выступал клоуном в цирке, мог исполнить вальс на пиле, марш на консервных банках, песню на бутылках или на губных гармошках различных размеров.
Петя занимался музыкой с детства. Сначала дед выучил его играть на гребешке, обёрнутом папиросной бумагой. Затем отец — на балалайке и гармошке. Бабушка — на пианино, а мама — на гитаре. Так и получилось, что Петя довольно бойко играл на многих инструментах.
В музыкальном кружке Петю очень хвалили. А через некоторое время оказалось, что на пианино лучше всех играет Валя Трушина. А на балалайке — Коля Синяев. А баян гораздо лучше звучит в руках у Юры Дмитриева.
— Зато я играю на десяти инструментах! — хвалился Петя.
— Лучше на одном, да хорошо, чем на десяти так себе! — отвечала Валя Трушина и снова садилась за пианино — играть упражнения и гаммы.
— Ты бы хоть позанимался немного, — предлагал Пете Коля Синяев, настраивая балалайку. — Садись вместе со мной, порепетируем вдвоём.
— Охота была! — пожимал плечами Петя. — Я и без всяких упражнений лучше всех сыграю!
Когда началась подготовка к Октябрьскому вечеру, то Петя задумался: как доказать гостям, что он лучший музыкант всех четвёртых классов?
О своих планах Петя рассказал дома.
— Заниматься надо! — строго сказала бабушка. — Два часа в день за пианино сидеть. Тогда и сыграешь хорошо.
— Два часа! Ежедневно! — надул губы Петя. — Да я лучше с губной гармошкой выступлю. Верно? — И он с надеждой посмотрел на деда.
— Хорошее дело, — улыбнулся дедушка. — Только в день тебе придётся на ней поигрывать разика по четыре, а то и все пять. Вот тогда и обычная гармоника как оркестр зазвучит!
Петя решил с помощью папы приготовить номер с балалайкой или, в крайнем случае, уговорить маму отдать ему для репетиций свою гитару.
Но оказалось, что балалайка и гитара требовали для занятий не меньше времени, чем пианино и гармошка.
— По два часа каждый день! — прикинул Петя. — За неделю на одну музыку четырнадцать часов уйдёт! Почти столько же, сколько на футбол! Ой-ой-ой! Вот если бы что-нибудь такое… этакое… необыкновенное придумать…
Но «такое-этакое» не придумывалось. Петя примирился с тем, что ему на вечере не выступать.
Так бы и не узнали, кто лучший музыкант четвёртых классов, если бы не дедушкин сундук.
У дедушки в комнате стояло несколько больших разноцветных сундуков. В них, ещё с того времени, когда дедушка выступал в цирке, хранились клоунские костюмы и вещи.
После ухода на пенсию раскрывал дедушка сундуки очень редко. Это случалось обычно в тех случаях, когда кто-нибудь из дедушкиных цирковых приятелей обращался к старому клоуну с просьбой.
Например, одолжить рыжий парик, на котором волосы, если дёрнуть незаметно за специальную верёвочку, встают дыбом.
Или — дать на недельку «зажигающийся нос»: большой, толстый и у него на конце зажигается время от времени красная лампочка.
На этот раз дедушка пообещал своему другу клоуну отыскать какую-то особенную палочку-дудочку и открыл свои таинственные сундуки.
Вот тогда-то среди самых неожиданных и забавных предметов Петя увидел большую связку самых обыкновенных сосисок.
— Почему сосиски ты держишь в сундуке, а не в холодильнике? — удивился Петя.
— Они не простые, — улыбнулся дедушка. — Они — музыкальные.
И рассказал Пете, как с этим музыкальным инструментом он выступал на цирковых аренах многих городов.
Сосиски были связаны друг с другом верёвкой. Они гирляндой протянулись через комнату.
Дедушка достал две деревянные лакированные ложки.
— Слушай и смотри, — сказал он Пете и взял в каждую руку по ложке.
Потом ударил слегка по одной из сосисок. Раздался нежный, прозрачный звук. Словно на новогодней ёлке стукнулись друг о друга стеклянные игрушки. Другая сосиска зазвучала по-иному, словно маленький колокол — бу-у-ум! А третья едва пискнула — дзи-и-инь.
Ложки замелькали в дедушкиных руках, сосиски зазвенели на разные голоса. Весёлая, как весенняя капель, мелодия наполнила комнату.
«Вот это да! — подумал Петя. — Если бы я с музыкальными сосисками появился на сцене! Все бы ахнули!»
Снова стало тихо в комнате.
— Выступал я в костюме повара, — сказал дедушка, садясь в кресло. — Играл на кастрюлях, ложках, сковородах, на барабане, который выглядел как котёл… А как тебе понравились сосиски?
— Очень, очень понравились! — закричал Петя, обнимая деда. — Знаешь что, дедусь? Если бы ты со мной позанимался, я бы с ними мог выступить на Октябрьском вечере! Оделся бы поваром…
Пете пришлось долго уговаривать дедушку. Только после многочисленных Петиных обещаний старый клоун сказал:
— Что ж, если поработаешь всерьёз — сыграешь. Но поблажек тебе давать не буду — учти.
Начались занятия. Каждый день с четырёх до шести из квартиры Порываевых слышались непонятные и очень приятные звуки.
Даже соседи, которые привыкли к тому, что у Порываевых играют на чём угодно, удивлялись: какой это ещё инструмент у них появился со стеклянным голосом?
В школе Петя вёл себя заносчиво. В походы за металлическим ломом не ходил. На дополнительные уроки в столярной мастерской не оставался.
— У меня важное дело, — говорил он многозначительно. — Приходится каждый день работать по нескольку часов. Скоро узнаете, ещё спасибо скажете.
— Понимаешь, Порываев, — поймав Петю за руку, сказала Валя Трушина, — совет отряда решил, что каждый, кто занимается в музыкальном кружке, должен не только сам хорошо играть, но и другим помогать. Юра Дмитриев и Коля Синяев уже занимаются с третьеклассниками…
— Вот ещё! — засмеялся Петя. — У меня у самого на репетиции времени еле-еле хватает. Пусть Синяев с Дмитриевым и возятся с малышами, а у меня номер готовится. Ну, я пошёл репетировать!
…Наступил праздничный вечер.
Возле самой сцены установили длинный стол.
За него уселись директор школы, педагоги, члены комсомольского комитета, родители, председатель совета дружины.
Петиного дедушку тоже пригласили за стол.
— Дорогие наши гости! — сказала Таня Ватрушкина. — Сейчас вы посмотрите наш концерт. Очень просим вас решить, кто из участников концерта достоин премии.
Петя в костюме повара — белом колпаке и белом фартуке — сидел за сценой вместе с другими выступающими.
— Что у тебя в чемодане? — спрашивали ребята.
— Секрет, — таинственно говорил Петя.
А сам думал в это время: «Понравлюсь я или не понравлюсь? Дадут мне премию или нет? Конечно, дадут».
Таня Ватрушкина и Костя Семёнов очень хорошо спели две песни и один дуэт. Им долго аплодировали.
«У меня номер лучше!» — удовлетворённо думал Петя.
Потом на сцену пошли танцоры.
— Дорогие гости! — сказала Валя Трушина. — Сейчас вы увидите молдавский танец. Его исполнят десять человек. Шестеро из них выступают впервые. С ними занимался наш Саша Азаров!
Потом выступали чтецы, певцы.
Коля Синяев играл на балалайке, сначала один, потом с Юрой Дмитриевым, а затем вместе с мальчиками из третьего класса.
