Вторичные половые признаки или отсутствуют, или резко недоразвиты, формирование гениталий останавливается где-то на середине пути. Сразу привлекает внимание отсутствие растительности на лице, это первое, что мешает воспринять евнухоида как мужчину. Иногда развивается какое-то подобие женской груди, эта аномалия еще больше подчеркивается массивными отложениями жира.
Если болезнь носит врожденный характер или начинается в раннем детстве, у евнухоидов долго не окостеневают гортанные хрящи, задерживается выпадение молочных зубов, костный возраст намного отстает от паспортного. Очень необычно выглядит иногда динамика роста: за короткий срок подросток может вдруг прибавить 15–20 сантиметров, хотя до этого его физические данные ничего подобного не обещали. Когда начало заболевания относится к постпубертатному периоду, то есть вторичные признаки в основном уже сформированы, происходит их регресс – обратное развитие.
Волны от пораженного болезнью органа расходятся по всему организму. Сердце, легкие, желудочно-кишечный тракт, не говоря уже о нервной системе – все работает «не так». Еще в 1933 году И. П. Павлов установил связь половых рефлексов с функциональной активностью обонятельного анализатора. Действительно, для евнухоидов типично снижение порога обонятельной чувствительности. Многие из них не отличают по запаху бензин от французских духов. Плохое самочувствие, эпизодические и хронические расстройства здоровья постоянно отравляют евнухоидам жизнь. Обычно понижается работоспособность, вообще выносливость – отсюда целый букет социальных последствий. Окружающим евнухоиды часто кажутся изнеженными, это еще одно отпадение от мужских стандартов. Они плохо переносят жару, духоту, быстро выбиваются из сил, им действительно становится невмоготу, до потери сознания. Это заставляет их выбирать особые социальные ниши, как правило – незаметные, не связанные с большими нагрузками и ответственностью.
Как это бывает и у гермафродитов, болезнь блокирует социальное продвижение, не позволяет утвердиться в социально значимых, имеющих оттенок публичности ролях. Мы не увидим евнухоида ни в одном амплуа, которое в случае успеха возвышает не только самого человека, но и всех, кто в силу сходства может ассоциироваться с ним в массовом сознании. Мэрилин Монро повысила жизненные шансы всех ослепительных блондинок, Сталлоне и Шварценеггер укрепили позиции всех «качков». Есть актеры – не будем уж называть имена, – создавшие своего рода моду на «обаятельных уродов». Но все именно потому, что они оказались на виду, в ореоле славы и всеобщего восхищения. Ни один евнухоид не вырвется на такие вершины, чтобы вместе с собою реабилитировать и вывести в центр общественного внимания и всех себе подобных. Ни в политике, ни в искусстве, ни в науке, ни в военном деле. Не берусь утверждать огульно, что и в предпринимательстве тоже, но мне пока среди заметных «новых русских» евнухоиды не встречались. Это накладывает на третий пол печать второсортности, легкий оттенок пренебрежения возникает раньше, чем человек даст для него конкретный повод. Это тем более несправедливо, что медицина сейчас располагает достаточными возможностями, чтобы приблизить состояние таких больных к норме, а значит, устранить причины, объективно ограничивающие их социальный статус.
Как проявляет себя третий пол в семейной жизни? Напрашивающийся ответ «никак» – ошибочен. Многим евнухоидам удается вступить в брак. Более того: есть особая группа «фертильных (плодовитых) евнухоидов» – они могут даже стать счастливыми отцами. Но по моим наблюдениям, проклятие третьего пола омрачает даже их судьбу. Показать это проще на живом примере.
Несчастья Сергея, назовем его так, начались до рождения. Отец был хроническим алкоголиком, склонным к буйству и тиранству. Мать по каким-то причинам не решалась разрушить этот мучительный союз, но детей иметь не хотела. Пыталась прервать беременность – это она пила «настои», но свое намерение до конца не довела. Родился ослабленный, часто болеющий, отстающий в развитии мальчик. В течение десяти лет жестоко страдал от остеомиелита, который в конце концов заставил прибегнуть к ампутации. А лет в девять к этому прибавилось еще и заикание. Все вместе пригибало Сергея к земле, заставляло его сторониться сверстников. Всегда и во всем он старался быть как можно менее заметным. По-моему, только из-за этого он и учился неважно – никаких признаков снижения интеллекта я у него не улавливал.
Лет до 16 Сергей был чуть ли не самым маленьким в классе, потом начался бурный рост. Но голос, в отличие от других подростков, не ломался, половые органы оставались младенческими. По опыту гермафродитов мы уже знаем, что это такое для подростка – чувствовать себя «не таким, как все», «уродом». Сергей еще больше замкнулся, его стал преследовать страх перед насмешками, перед всеобщим отвержением. Было это в самом деле так или только казалось ему, но он постоянно страдал от всевозможных унижений, а постоять за себя он был неспособен. Если бы условия жизни позволяли, он стал бы отшельником. Успокоение находил только в долгих одиноких прогулках – где-нибудь за городом, в лесу, в поле, хотя пользоваться транспортом ему было трудно, его укачивало до обморока. Будущее видел в мрачном свете, не находил для себя ничего, к чему стоило бы стремиться. Не раз посещали Сергея мысли о самоубийстве.
Профессию особо не выбирал – плыл по течению, куда вынесет. Рано оставил школу, перебивался случайными работами, был подсобником, потом ненадолго стал наборщиком. В конце концов поступил на курсы поваров, не рассчитав, что не сможет долго находиться в жарком душном помещении. К полученной специальности оказался «ограниченно годен»: чувствовал себя нормально только в цехе холодных закусок. Отношение к нему начальства такая «привередливость» не улучшала.
Вредила Сергею и неспособность принимать решения. Бросить учиться, поступить учиться, устроиться на работу или уволиться – всем обычно распоряжалась мать. И сын не сопротивлялся. Изредка могло показаться, что и он способен взбрыкнуть – приходил в возбуждение, кричал, громко заявлял свою волю. Но энергии хватало ненадолго, вскоре он раскаивался, просил прощения.
Его женитьба на все сто процентов была делом рук его матери.
Здесь мы обнаруживаем еще одну смычку с гермафродитизмом – поведение родителей евнухоидов, когда те еще не в состоянии контролировать собственную участь, часто отличается тем же безрассудством и слепотой. Когда Сергей оказался под наблюдением опытных эндокринологов, оказалось, что его состояние вовсе не безнадежно. Под влиянием вводимых в организм препаратов тестостерона оно во многом изменилось к лучшему. Но началось лечение поздно, только в 22 года, поэтому эффект оказался ограниченным. Взгляд на себя в зеркало только укреплял молодого человека в ощущении своей неполноценности. Огромный, непропорционально сложенный, с мальчишеским пушком там, где полагалось бы расти бороде и усам…
Но у матери была своя точка зрения на то, как помочь сыну. Надо, чтобы он начал регулярную половую жизнь – любовь быстро превратит его в нормального мужчину. Если даже в мальчишеской среде Сергей чувствовал себя инородным телом, то девушек он просто панически боялся. Влечение, когда он его испытывал, действовало на него с обратным знаком: чем определеннее ему нравилась девочка, тем старательнее он увеличивал дистанцию между нею и собой. Но мать и тут взяла на себя все хлопоты. Нашла невесту, привела ее в дом, чуть ли не силой заставила сына жениться. Сергею было 19 лет. Через месяц жена его покинула.
После ее ухода осиротевший муж впал в настоящую депрессию. Настаивая на срочной женитьбе, мать особо упирала на то, как трудно найти женщину, согласную жить с «неполноценным мужчиной». Теперь эти ее доводы целиком обернулись против сына. Он был уверен, что упустил свой единственный шанс, мысленно приписывал жене достоинства, которых у нее отродясь не бывало. Поэтому когда внезапно она к нему вернулась, он уже мог думать только об одном: что сделать, чтобы она осталась с ним навсегда.
