— Осталось эти умные мысли донести до товарища Пельше, — усмехнулся я, добивая маслины.

— К большой цели будем двигаться маленькими шагами, — Коля разлил остатки. — Завтра на рижскую почту отнесешь письмо.

— Опять?! — мое недоумение было легко объяснимо: сгонять в Ригу несложно, но каждый раз выбирать новый голубой ящик мне уже надоело.

— Рижского бальзама заодно купишь, — отмахнулся Коля. — А товарищ Пельше должен знать всех предателей в КГБ и ГРУ

— Тебе известны их имена? — хмыкнул я.

— Не забывай, где я работал. Список приличный, и там не только Поляков, Полещук, Ветров, Лялин, Гордиевский и Пигузов… Кто-то их продвигал по службе и защищал от нападок.

— А как насчет тех, кто только собирается шпионить?

— Дойдет и до них очередь, — хмыкнул Коля в ответ. — Я же тебе сказал: к большой цели будем двигаться маленькими шагами.

Сразу после возвращения на родину, разогнав девчонок по домам, я потянул Антона к бабушке Мухие. Естественно, обленившийся за три дня парень принялся возражать и брыкаться.

— Тебе хорошо. Дед, ты в голове сидишь, — заныл Антон тоскливо. — А мне эту тяжесть по огородам тащить! На больной спине. Нет, чтобы пожрать чего-нибудь приготовить… Зачем Веру домой прогнал?

Словно услышав его слова, девчонка вернулась с тощей пачкой газет, и с радостью возглавила наш поход.

— Все в порядке, запоры на месте, — сообщила она. — Почтовый ящик проверила. А чего мне еще там делать? Участкового дожидаться? Так если кому-то нечего делать, пусть ищет — после того, как найдет.

Я улыбнулся, а Вера махнула рукой:

— Муся вон с Лапиком лежит, накормленная. А меня Тоша покормит. Потом, когда вернемся. Или Дед у него яичница с салом хорошо получается.

Натянув футболку, Андрей Гутаров крякнул. Потом махнул брату, оставшемуся на хозяйстве, и без лишних разговоров пристроился сзади нас. Волкодав недовольно гавкнул нам вслед.

— Антоша, прекращай брюзжать! Это же так интересно, — воскликнула Вера, козочкой скакавшая по тропинке впереди. — Разве тебе не любопытно узнать, как выглядит болезнь? И умение избавить от нее человека — редкая удача!

Она не забывала приветливо улыбаться и здороваться с соседями, снующими по своим делам туда-сюда. Даже парой слов кое с кем успела переброситься. А словив однажды комплимент, приосанилась и горделиво оглянулась на хмурого парня. В узкой юбочке и яркой блузке смотрелась девчонка замечательно. Но слишком уж молодо, больше четырнадцати не дашь. Однако ничего не попишешь — чему быть, того не миновать, а сделанного не вернешь. Зато карие глазищи жизнью горят, и румянец во всю щеку.

— Очумелые ручки хотят все знать и уметь… — сварливо и монотонно бурчал Антон нудную песню. — Но мне-то это зачем? Я не собираюсь становиться ведьмой.

— А чего ты хочешь?

— Отдышаться для начала, хотя бы, — гнул он свою линию. — Потом покушать, потом полежать. И вообще, я три дня к гитаре не подходил, вот что важно! Слава богу, что Дед в голове сидит. Иначе бы давно уже свои руки мне в спину вставил…

Господи, ну что за человек, а? Такое ощущение, что мы с ним в жизни местами поменялись.

Глава девятнадцатая, в которой счастью не верь, а беды не пугайся

Господи, ну что за человек, а? Такое ощущение, что мы с ним в жизни местами поменялись. И еще удивляла эта тропинка на огородах. Антон и Вера к ней привыкли, а я за сорок с лишним лет отвык. Люди ходят — ладно. Но собачки здесь бегают совершенно мирно, никто не лает — даже друг на друга внимания никто не обращает. Не тропинка на меже, а какая-то нейтральная территория с запретом военных действий. Как в салуне на Кони-Айленде, где ковбои в покер играют. А если мы здесь по приказу дяди Коли общий с Верой забор построим? Народ нас не поймет.

В саду бабушки Мухии людей не наблюдалось, пришлось выглянуть во двор — там тоже был полный штиль. Обычно здесь разный народ отирается, приема дожидаясь. Хм…

— Не нравится мне это затишье, — прошептал я вслух, и постучал в раскрытую дверь веранды.

Тотчас обнаружилась внучка Галия с дежурным сообщением, что прием отменен, потому что бабушка приболела. Она уже собиралась закрыть дверь, когда я властно поднял руку.

— Погоди, зайчик, не спеши. Что случилось?

— Камень пошел, — подчиняясь напору, девушка поддалась, но ответ буркнула недовольным тоном. — Ночью скорую помощь вызывали. А она, вредина такая, отказалась от операции!

— И что?

— Ничего, — фыркнула она. — Травками отпаиваю.

Я переглянулся с Верой, и та кивнула.

— Загляни к бабушке, скажи: Антон Бережной пришел, — я добавил металла в голос. — Увидишь, она будет рада.

Натянув простынку до носа, бабушка Мухия томилась в своей тесной келье.

— Попрощаться пришел? — трагическим фальцетом вопросила она.

— Да нет, поздороваться, — возразил я против духоты и сумрака, раздвигая шторы и запуская воздух из окна. — Чего вы тут закупорились посреди лета? Или камень в почках — заразное заболевание?

— Помираю я, — сообщила бабушка загробным голосом. — Пришел мой последний час.

— Не согласен, бабушка Мухия. Познакомитесь, это Вера. Замечательная девушка с золотыми руками.

— Перестань, — пробормотала смущенная девица.

— Маму оживила, и вам поможет, — возражения я не слушал. — Где болит?

— Ниже живота… — простонала знахарка. — Огнем горит!

— Сейчас приложим туда руки. И пусть боги обождут, мы еще старый разговор не закончили. Вы в какого веруете?

— Командуешь, как военврач в госпитале, — сквозь слезы хмыкнула она. — Бог один, неважно как его зовут. Важно верить.

— Вот и верьте. Вера, кладем руки ниже живота, — я включил «начальника из госпиталя». — Антон, очнись. Галия, хватит глаза таращить! Давай-давай, не спи. Любишь бабушку? Иди сюда. Работаем вместе. Течет водопад, шумит речка…

Атака на боль была короткой, но мощной — через пять минут бабушка Мухия бледно улыбнулась:

— А ведь отпустило! Хороший мальчик… И девочка у тебя золотая.

— Включайте эмоциональный настрой на позитив, — внезапно посоветовал ей Антон. — И все будет хорошо. Спартак чемпион!

Ничего другого применять я не решился, слишком слабой казалась старушка. Полегчало болезной, и слава богу. А серьезно поговорить завтра придем.

***

В перерыве репетиции мы с Антоном серьезно зацепились — заспорили о партии тромбона в джазовой аранжировке композиции «Бесаме мучо». Я настаивал на харизматичной подаче мягкой тембровой подушки в нижнем интервале диапазона, Антон же видел роль этого важного инструмента совсем второстепенной, еще одним голосом на втором плане.

Зарождающуюся драку в голове парня прервала Тамара Карапетян.

— Тоша, можно тебя на минутку? — потупив взор, она не поднимала глаз. — У меня просьба.

Дружным дамским табором артистки оркестра убыли в туалет, говорить нам никто не мешал.

— Да, милая? — улыбнулся Антон. — Луны здесь не видно, но для тебя сбегаю.

Она улыбнулась едва заметно, но серьезный тон сохранила:

— Сегодня ко мне на работу заезжал двоюродный брат, у которого завтра свадьба. Вокально-инструментальный ансамбль «зеркалки», приглашенный из города, выступить не сможет. Форс-мажор, что-то у них там не сложилось.

— Предлагаешь сыграть? Однако весь вечер наша группа не потянет… — мы с Антоном мысленно переглянулись. — Да и у девчонок закалка не та. Хм…

— Весь вечер не надо! — воскликнула Тома. — Там же будет оркестр сельского клуба. Танцы они обеспечат. А нам — выдать несколько номеров для молодежи, и все!

Тем временем девчонки во главе с Натальей Николаевной возвратились на сцену, зрители из зала продолжали курить на улице.

— Товарищи, внимание, — слово взял я. — Возникло неожиданное предложение: завтра вместо репетиции сыграть на свадьбе пару номеров.

— Десяток! — быстро уточнила позицию Тамара.