Если князья начинают есть рано, то потом они постоянно будут думать о еде. А кто только и думает, как бы ему поесть, тот, во-первых, занят заботой о самом себе; во-вторых, он отягощает свою плоть, его ум становится неспособным вникать в проблемы народа, и князь не может быть справедливым, благоразумным и мудрым. Он груб, жесток, немилостив, он уязвляет ближнего. Он ест и ест до девятого часа и тогда наедается уже до пресыщения, продолжая затем есть до ночи. В том, насколько полезно воздерживаться от еды до определенного часа, могли убедиться на опыте все, кто испытал, что такое пост.

Итак, предписание Церкви вкушать пищу в девятый час, в вечернее время, — предписание очень мудрое.

В некоторых монастырях вместо девятого часа трапезу устраивают в первой половине дня, чтобы создать равные условия для немощных и крепких и чтобы вечером, когда все рано разойдутся по кельям, ни у кого не был отягощен желудок. Трапезу с девятого часа по византийскому времени переносят на девять часов утра по времени, принятому в миру. Такая трапеза почти что приравнивается к обеду, и она становится единственной трапезой, потому что вечером почти все от пищи воздерживаются. Можно соблюдать и такой распорядок, но при этом мы должны приучиться, но крайней мере, не есть вне трапезы.

Когда же приблизится девятый час, отлучись к себе в келью и прежде вкушения пищи соверши молитву, а после того, как поешь, помолись снова и сразу займись чтением.

Прежде чем приступить к еде, монах должен сначала пойти к себе в келью помолиться. Должен оставить свою работу, помолиться немного и затем совершать вечерню — это делается для того, чтобы

не набрасываться на еду с жадностью. Объедение губительно для здоровья, из-за него нарушается пищеварение и возникают некоторые особые заболевания. Нужно есть спокойно, так, как подобает человеку, а не с жадностью. Но самое важное вот что: когда ты постишься, молитва идет легче.

«А после того, как поешь, помолись снова и сразу займись чтением». После трапезы бывает служба — повечерие, как сказали бы мы, — затем монах совершает вечернее правило, прежде чем отойти ко сну. Святой Антоний говорит: «Сразу займись чтением», потому что в вечерние часы трудно молиться — принятие пищи никогда не способствует ни молитве, ни собранности ума. Это значит, что после еды молитва бывает уже не так вдохновенна и сильна.

Исходя из этого аскетического опыта, монахам и советуют спать вечером, а в полночь вставать на молитву. Тогда молитва бывает сильной и живой. Тогда можно сосредоточиться, потому что организм уже очистился, в желудке и кишечнике прекратились процессы брожения. Очевидно, что тело очень сильно влияет надушу.

Остерегайся общаться с ребенком или юношей и остерегайся завязывать дружбу. (4)

Юношей называют обычно безбородого подростка, ребенком — маленького мальчика. Конечно, правило имеет целью предотвратить нравственные падения, которые так легко случаются. Насколько легко разговаривать, настолько легко и впасть в искушение нравственного характера, если мы общаемся с ребенком или юношей. Причем дело не только в грехе. Психология ребенка отличается от психологии взрослого, поэтому старшему, чтобы найти с ребенком общий язык, приходится ему уподобляться, опускаться до его уровня. Это губительно и для ребенка, потому что, как бы мал он ни был, его ум и сердце чисты и он нуждается в серьезном обращении со стороны старшего.

Ребенок может быть примером для мужчины, ибо понимает даже сложнейшие предметы, такие как догматы Церкви, и премудрость Святого Духа, которой не может постичь взрослый. Ребенок требует очень мудрого обращения со стороны взрослого. Но мы из-за своей внутренней пустоты, которая обнаруживается в отношениях с ближними, не имеем этой духовной мудрости, не знаем, как вступить в общение с ребенком или как его воспитывать, не знаем, как показать свою любовь, и показываем ее лишь внешне: лаской, шутками, поддразниванием или другими способами, которые превращают ребенка в евнуха, портят его и не дают постепенно становиться зрелым человеком, приучают его к ложной детской изнеженности, не дают стать юношей-старцем, чтобы он мог раскрыть свои способности.

В детях есть некое обаяние, природное благородство, сияние духовной красоты — все это привлекает взрослого. И если взрослый не взирает на ребенка с мыслью о Кресте Христовом, желая преподать ребенку целостное благодатное учение и благодатную мудрость, тогда наступает конец духовным отношениям и завязывается дружба, возникает привязанность, и прежде всего в сердце взрослого. Взрослый делает ребенка зависимым от себя и сам испытывает зависимость от него.

В монастырях всегда были дети. И в наше время мы можем принимать в обители детей, но они должны жить отдельно от монахов. Пусть ходят только в церковь, потому что там каждый пребывает наедине со всеми святыми. Богослужение — это не компания и не обыденное общение.

Итак, монах должен показывать свою зрелость, должен учить детей хранению ума начиная уже с трехлетнего возраста. Если ребенок не научится блюсти ум с трех лет, то он не научится по-настоящему хранению ума никогда, и более того, он не научится молиться. Но если он усвоит это себе с малолетства, то все пойдет быстро. В старшем возрасте понадобятся годы, чтобы приобрести способность делать то, чему очень легко научиться в три, пять или семь лет.

«И остерегайся завязывать дружбу». Эти слова относятся к любому монаху, у которого возникает связь с другим человеком. Когда двое ходят всегда вместе, это означает, что они отпали от ангельского образа и дошли до того, что стали игрушкой лукавого демона. Быть может, они возразят и скажут, что беседуют о Христе, молятся вместе, читают слово Божие. Но все это отговорки и оправдания. В общежительном монастыре мы видим собрание Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви. Двоим не место в Царстве Небесном. Мы должны пребывать только со всеми святыми.

Кроме того, из-за частной дружбы возникает некая смертоносная зависимость одного человека от другого, потому что один из двоих теряет способность властвовать над собой и власть над ним берет в свои руки другой. Тот, первый, не может принимать решения, не может иметь своего мнения: ему требуется авторитет второго. С этого момента он отрекается от свободы, которую даровал нам Христос, и порабощает себя человеку. Сам Бог распял ея ради этой души, а она распинает свою свободу, разрывает отношения со Христом и завязывает дружбу с каким-то одним братом. Это безрассудно и беззаконно, причем эти двое приобретают иное дыхание, отличное от дыхания братства. Создавая свой узкий круг, они чувствуют себя в безопасности, отчего приобретают особый образ мыслей и в конце концов отторгаются от братства. Хотя они живут вместе с братьями, вместе со всеми ходят в церковь, вместе едят, но все же они отделены от всех. Семья святых, сонм девственников — это не их семья, но каждый из них мыслит так: «Есть только я и тот, с кем я дружу». Обычно такие люди не достигают зрелости. Поэтому монашеские правила запрещают частную дружбу.

Святитель Василий Великий говорит, что, по крайней мере, один из этой пары или даже оба должны уйти из монастыря. Если они не сделают этого сразу, то причинят зло братству и когда-нибудь все равно уйдут. Невозможно, чтобы два брата, которые особо друг к другу привязаны, которые поддерживают или защищают друг друга, остались монахами. Они или сбросят рясы, или сделаются несчастными, или приобретут множество болезней, потому что из-за своей пристрастной дружбы будут заглушать в себе голос совести. И наконец, они могут стать тиранами всего братства.

И не принимай таких в монашество, чтобы не дать места диаволу.

Представьте: в монастырь приходит молодой человек, чтобы стать послушником. С первого же дня его постоянно видят с определенным братом. Везде он озирается по сторонам: не увидит ли где этого брата? Он болен, он испытывает потребность в брате. Такого изгони из монастыря, потому что это отверстый ров. Прежде всего нужно сразу обратить внимание послушника на его страсть, и если он ее не победит, то в монастыре обретет ад, а не рай. Связь между двоими позволительна и благословляется Богом только в браке. Вне брака двое сосуществовать не могут. Только один или многие. Может быть, кто-то сошлется на слово Господа: Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них. Но я вам говорю, что «двое» сказано о браке, а «трое» — о монахах. Иначе и быть не может!