145

Доктрина была настолько узкой, что у большевистской партии не нашлось достаточно вразумительной программы, кроме необходимости завоевания власти. Не потому ли на протяжении истории у партии не раз возникала необходимость менять курс в соответствии с существующей ситуацией, не потому ли в нашем законодательстве не существовало определения, что такое "антисоветский"? Определение "советский", означающее того, кто железной рукой держит власть и устанавливает порядок, как-то не состыковывалось с не умершим еще гуманистическим романтическим пафосом. Налицо было несоответствие, как у "старых большевиков": воля - чистая, а дела грязные.

Узость доктрины вызвала строгую необходимость отмежеваться от всего остального мира, не оставляя при этом надежды в дальнейшем, окрепнув, переделать весь мир на свой лад (лозунг о мировой пролетарской революции).

Так родился дух советской агрессивности. И когда внешняя угроза перестала существовать после победы над интервентами и Белой гвардией, дух агрессивности потребовал себе пищи, и тогда появилась угроза внутренняя - контрреволюция, а затем и незримая - враги народа. Врагами народа мог быть кто угодно, а в дальнейшем, наверное, и что угодно - интеллигенция, военные, евреи, врачи, нацмены (представители любой национальности) - все и вс?, к чему можно было предъявить обвинение по существовавшей в уголовном кодексе СССР статье об антисоветской агитации и пропаганде, при отсутствии определения, что такое "антисоветский". Образ врага - это своего рода утешение, спасение от черной бездны, в которую все рушится и нет виновного. Эта ситуация очень напоминает Средние века, когда царила жестокость по отношению друг к другу и в то же время люди мечтали о "граде Божьем".

Советская агрессивность была всегда направлена в обе стороны - вовне и вовнутрь. Было одно исключение, когда недоверчивый Сталин поверил Гитлеру в 1939 году, признав, вероятно, что-то родственное в агрессивности

146

узкой, суперзамкнутой доктрины фашизма. А так, на протяжении всей советской истории у нас были большие и малые враги, среди них периодически оказывались и бывшие друзья. Эта агрессивность постоянно поддерживалась гонкой вооружения и идеологическим воспитанием, которое покоилось на трех китах - неоспоримых преимуществах нашей жизни вплоть до чистого вымысла, намеренном сгущении красок, вплоть до искажения событий, касающихся всякой иной жизни, а также шпиономании. Такое селекционное воспитание не могло не дать плодов: для многих советских людей агрессивность стала формой мироощущения - агрессивность в личных отношениях, во всяких второстепенных человеческих контактах, в творчестве, в способе думать.

Дух агрессивности породил не менее значительный для нашей жизни дух репрессивности. Репрессии в нашей стране приняли форму упреждающего удара - пресекать гораздо суровее, чем требовала сама существующая причина, пресекать по одному только подозрению о возможности существования причины. Особенно четко просматривается это в двух областях нашей жизни - в медицине и в воспитании. В нашей медицине глубоко укоренились шоковые методы лечения особенно это видно на примере психиатрии и онкологии: инсулиновые шоки, химиотерапия, хирур- гия, облучение - все это более популярно, чем терапия щадящая, связанная с продолжительным уходом. Или другой пример: попробуйте заикнуться о том, что аппендицит нужно лечить, а не вырезать. У большинства наших врачей четко выработанный стереотип: единственный способ лечения аппендицита хирургическое вмешательство. А ведь это вещь не невинная.

В воспитании дух репрессивности имеет еще более уродливые формы. Одна воспитательница детского сада рассказывала с явной гордостью о своей "педагогической находке", позволившей ей добиться безукоризненной дисциплины: она за провинность одного наказывала всех, и со

147

временем дети стали следить друг за другом сами. Сразу после института я два года работала в школе. В соседнем классе со мной трудилась учительница, которая позволяла ученикам, первым выполнившим задание, следить за дисциплиной остального класса, составлять для нее список ребят, занимавшихся списыванием. А в самой школе были созданы дисциплинарные батальоны из учеников, каравшие, с позволения старших, нарушителей на переменах. У них отбирали дневники и заносили в "черные" списки, которые зачитывались на общей линейке.

Во время психологических консультаций родителям, находящимся в конфликте с детьми-подростками, я обнаружила, что чаще всего родители называют следующие приемлемые для себя в этой ситуации средства борьбы с непослушными - милиция, психиатр и... гинекологическое обследование для установления девственности своей дочери. И надо заметить, что во всех этих случаях люди действуют по своей воле.

Весьма могущественным духом советской действительности является дух обобществления - он воплощается весьма разнообразно, но по сути это всегда воля к усреднению, выравниванию, разрушению индивидуальных особенностей (как будто можно сохранить индивидуальность, разрушив ее индивидуальные особенности), иными словами - посягательство на личность. Дух обобществления - это атеистическое представление о справедливости, понимаемое как усредненное тождество на горизонтальном уровне. Теистические воззрения связаны с уровнем вертикальным. Согласно теистическим представлениям, люди не могут и не должны быть равны между собой, как на горизонтальном уровне, так и на вертикальном. Они могут быть равны только пред Богом, то есть абсолютно всем дается возможность для святости, для достижения совершенства. Качество совершенства всегда одной природы, а формы проявления могут быть весьма разнообразны. Это означает

148

неравенство людей на горизонтальном уровне. Да и диапазон возможностей всегда разный, что свидетельствует о неравенстве и на вертикальном уровне.

Усредненное тождество, называемое в советской действительности равенством, - это одинаковые люди в одинаковой одежде, с одинаковыми представлениями, живущие на одинаковой жилплощади, одинаково работающие за одинаковую зарплату. Правда, практические соображения заставили отойти от "уравниловки", но дух ее в сознании сохранился как идеальная норма.

Дух обобществления весьма враждебен к личности, к самому существованию личного в противовес серой заурядности и ко всякому проявлению личностного. У нас всегда не любили личную жизнь, у нас был примат общественного над личным, у нас не любили личных заслуг, личной собственности, личных усилий - ко всему этому было отношение, как к грязному белью, которое надо прятать, когда приходят гости. Жизнь была коммунальной, частной жизни не было, каждый мог влезть в личную жизнь другого запросто, по-партийному.

Общество стремилось подавить личность, начиная с детского сада. Детский сад, школа, армия, нормы ГТО, прописка, возможность сделать карьеру только при условии вступления в КПСС, возможность поступить в аспирантуру только при условии сдачи экзамена по марксистско-ленинской философии, даже если вы собираетесь стать врачом, а не философом, и многое, многое другое, - все это, вместе взятое, было направлено на усреднение личности, как будто возможно воспитать личность без права и возможности реального выбора.

Усредненная личность есть личность очень несвободная, ибо исходные данные свободы - возможность неповторимого пути. А с усредненной личности всякую неповторимость пытались снять, как стружку. И если личность смирялась с этим, то от личности оставался только полуфабрикат. Сейчас в такого рода "смирении" пытаются найти

149

оправдание за свою глухоту к преступлениям. У нас любят восклицать: "Мы не знали о тех ужасах, что у нас творились". А разве вы очень хотели знать? "Нас обманывали". А разве вы не сами безоговорочно верили? "Нас унижали". А разве вы предпринимали что-нибудь, чтобы защитить свою честь? Конечно, нельзя от людей требовать героизма, тем более что в те времена каждого человека рассматривали словно в лупу, словно он под следствием. Даже эротика советского периода носит причудливый характер. Условно ее можно назвать эротикой санаторных домов. Одиннадцать месяцев в году человек - "стахановец", а на двенадцатый - стыдливый шалун в доме отдыха. Его секс подобен поведению человека, который только что лишился девственности, - у него много сдержанности, мало "техники", а перевес чувств создает впечатление целомудренного отношения к партнеру.