— Кто надоумил тебя на такое, Джесс? — тихо спросила она.

— Пару месяцев назад я разговаривала с Джеком Симпсоном и, естественно, просила у него работу. Он упомянул имена нескольких знаменитостей и сказал, что если я принесу ему статью о ком-нибудь из них такого уровня, как эти статьи, то он готов посмотреть мою работу. Луиджи Моро был одним из них, поэтому, когда ты попросила меня помочь… Прости, Одри, с моей стороны было ужасно даже думать о том, чтобы так использовать тебя!

— Ты же знаешь, какого рода газету издает Симпсон! Его не интересует искусствоведение, все, что ему нужно, — это сплетни, и чем больше, тем лучше!

Голос Джессики охрип от волнения:

— Но поверь мне, пожалуйста, я и не думала писать ничего подобного!

— Верю, — вздохнула Одри. — Поэтому-то я и думаю, что если даже тебе удастся тайком написать статью о Луиджи, то у тебя все равно нет ни одного шанса увидеть ее напечатанной!

Джесс насторожилась:

— Почему? Помешает мой отчим?

— Ох, глупенькая, да повзрослей же ты наконец, — вздохнула Одри, поднимаясь. — Тебе никогда по-настоящему не хотелось стать журналисткой, пока не выяснилось, что Чарльз против! Сколько я тебя помню, ты всегда мечтала о профессии медсестры… Знаю, как трудно было отказаться от этого и задуматься о другой профессии, но уверена ли ты, что журналистика и есть твоя самая заветная мечта? — Одри подошла к кузине и, ободряюще улыбнувшись, обняла ее. — Мне пора упаковывать вещи и принять душ. Встретимся за ужином. Кстати, можешь взять книгу, о которой я говорила, я ее уже добила.

Как только за кузиной закрылась дверь, Джесс бросилась на кровать. Она удрученно окинула взглядом красивую, обшитую деревянными панелями комнату, которая еще недавно так восхищала ее. Девушка призналась себе, что ее мучила совесть из-за того, что она скрывала свои истинные намерения. Но даже сознавшись во всем кузине, она не почувствовала облегчения. Одри была права, права во всем! Джесс всегда хотела стать медсестрой, она хорошо сдала письменные экзамены и рассчитывала так же хорошо пройти практику, как вдруг у нее появилась аллергия на антисептики, с которыми приходилось все больше работать, и выражалось это в том, что воспалялась кожа на руках. К сожалению, не ошиблась Одри и насчет ее истинных чувств к Луиджи Моро. Приблизительно в то же время, когда проявилась злополучная склонность Джесс к аллергии, возникла и другая, столь же несчастливая склонность — увлекаться совершенно неподходящим для себя типом мужчин: ее неизменно тянуло к опасно привлекательным и, в сущности, недосягаемым мужчинам. К мужчинам, похожим на Луиджи Моро, внезапно осенило ее. Впрочем, не совсем похожим, поправила она себя, когда ей пришло в голову, что Луиджи вообще не похож ни на кого на свете. Еще никогда в жизни она не встречала мужчину с таким магнетизмом, каким обладал этот человек.

Она тряхнула головой, прогоняя оцепенение. Только идиотка могла испытывать такое влечение к мужчине, который демонстративно не замечает ее присутствия! И в конце концов почему она должна чувствовать себя виноватой, ведь она не сделала ничего, что могло бы оправдать его хамское поведение? Если Луиджи Моро должен стать ее первой ступенькой в журналистику, то она намерена сделать свой шаг без колебаний!

Ее размышления прервал стук в дверь.

— Открыто, — откликнулась Джесс, — я тут думаю кое о чем, — добавила она, уверенная, что это Одри.

— Неужели?

Эти слова, произнесенные низким бархатным голосом, и появление в дверях Луиджи Моро заставили ее вздрогнуть от испуга.

— Я думала, что это Одри, — упрекнула она, спрыгивая с кровати.

— Странно, с чего бы? — приглушенным голосом произнес режиссер, и на его бесстрастно-холодном лице появилось что-то похожее на удовольствие. — Мне нужно с вами кое-что обсудить. Я обитаю в конце этого коридора и использую гостиную в качестве офиса, — добавил он и повернулся, чтобы выйти.

— Я не подойду вам в качестве секретаря, если вы именно это собираетесь обсуждать со мной, — окликнула его Джесс. Боже, что я говорю? — мысленно ужаснулась она. Что может быть лучше для будущей статьи, чем наблюдать за работой режиссера, находясь практически бок о бок с ним?

— Какая потрясающая скромность, — насмешливо протянул Луиджи. — Тем более что вы не имеете ни малейшего представления, что от вас потребуется!

Когда за ним закрылась дверь, Джесс тяжело вздохнула, потом, поколебавшись лишь несколько мгновений, вновь распахнула ее и устремилась за ним по коридору.

— Вы правы, я действительно ничего не знаю о работе в кино, — запыхавшись, произнесла она, когда ей удалось догнать Луиджи.

— Это я уже понял, — сухо констатировал он, открывая дверь в номер и пропуская ее вперед с шутливым поклоном.

Джесс вошла в небольшую прихожую, из которой вела дверь в гостиную. В гостиной бросался в глаза полнейший беспорядок — все существующие поверхности мебели были завалены разнообразными бумагами. В остальном же это была довольно уютная комната, с высокими потолками, с изысканной обстановкой, вполне соответствующей высокому разряду отеля.

— У вас симпатично, — выпалила Джесс, прерывистое дыхание выдавало ее волнение. — То есть я имею в виду отель и его окрестности!

— Ирландия — красивая страна, — пробормотал Луиджи, бросив на нее слегка удивленный взгляд. Он жестом предложил ей сесть, очистив от бумаг один из стульев. — Вы здешняя?

— Нет, я здесь впервые, — ответила Джесс, усаживаясь. Она чувствовала себя почти как ученик, которого вызвали в кабинет директора.

— Скажите, — начал Луиджи, освобождая кресло от рулонов бумаги и усаживаясь напротив нее, — чем вы занимаетесь?

— Чем я занимаюсь? — эхом повторила она. Ее внимание внезапно отвлекло воспоминание о его матери, Франческе Ромацотти, необыкновенно красивой итальянской актрисе, которую она видела в нескольких фильмах. Джесс недоумевала, почему раньше не обратила внимания на их явное фамильное сходство.

— Да, чем именно?! — резко бросил он, прилагая видимое усилие, чтобы скрыть нетерпение. — Одри упоминала, что вы взялись ей помогать в последнюю минуту, то есть я понял так, что вы не занимаетесь профессионально дизайном одежды?

— Нет, я просто согласилась немного помочь ей. — Только когда Луиджи гневно стиснул челюсти, разум запоздало предостерег ее, что фактически он не получил ответ на свой вопрос.

— Но вы умеете стенографировать и печатать, — по его тону было заметно, что он не очень-то привык сдерживать раздражение.

Джесс кивнула. Ей ничуть не полегчало от того, что она внезапно вспомнила о своих осложнившихся отношениях с отчимом, об их взаимной любви-ненависти. Именно Чарльз предложил ей пойти на курсы секретарей, когда пришлось расстаться с мечтой о профессии медсестры. Отчим не постеснялся намекнуть, что подобные навыки очень пригодятся в профессии журналиста, в которую он, вероятно, уже тогда решил преградить ей дорогу…

— Ну, хорошо, как вы, наверное, уже поняли, здесь не будет такого количества работы с костюмами, как первоначально предполагалось, — продолжал Луиджи. Он перекинул свою длинную обтянутую джинсами ногу через подлокотник кресла и принялся нетерпеливо барабанить пальцами по другому подлокотнику.

Джесс подумала, что на его месте она бы тоже сердилась, если бы ей пришлось иметь дело с такой бестолковой дурочкой, какой она, должно быть, ему кажется.

— Таким образом, у вас будет достаточно свободного времени, — продолжал он с необычным напряжением в голосе.

— Я буду рада помочь вам, чем только смогу! — выпалила Джесс, без большого успеха пытаясь взять себя в руки. — Но учтите, что я совершенно не разбираюсь в киносъемках… и всяких связанных с этим технических терминах…

— Это я учту в первую очередь. — В голосе Луиджи раздражение странным образом смешалось с облегчением и удовлетворением. — Мне кажется, будет полезно, если я вкратце расскажу вам содержание фильма и объясню, почему я приехал снимать последние кадры именно сюда.