Небо и земля, гладь моря в начальности века,

Светлый шар луны, Титания яркие звезды

Дух в их безднах питает. В жилах разлитый громады

Ум ее движет…

И так далее.

От этого духа, называемого жизнью вселенной, происходит далее, согласно моей философии, жизнь и душа всякой вещи, которая имеет душу и жизнь, которая поэтому, как я полагаю, бессмертна, подобно тому, как бессмертны по своей субстанции все тела, ибо смерть есть не что иное, как разъединение и соединение. Это учение изложено, повидимому, в Екклезиасте, там, где говорится: “нет ничего нового под солнцем. Что такое то, что есть? - То, что было…”

И так далее.

Спрошенный: - Утверждал ли, действительно ли признавал или признает теперь и верует в Троицу, Отца и Сына и Святого Духа, единую в существе, но различающуюся по ипостасям, согласно тому, чему учит и во что верует католическая церковь?

Ответил: - Говоря по-христиански, согласно богословию и всему тому, во что должен веровать каждый истинный христианин и католик, я действительно сомневался относительно имени Сына Божия и Святого Духа. Я не мог уразуметь, каким образом эти два лица могут быть отличными от Отца, иначе, как на основании изложенного ранее философского взгляда, т.е. называя интеллект Отца Сыном, а Его любовь - Духом Святым, но не пользуясь словом “лицо” (persona), ибо, согласно св. Августину, этот термин не древний, а новый, возникший в это время. Такого взгляда я держался с восемнадцатилетнего возраста до настоящего времени. Но свое отрицание я никогда не высказывал, не излагал ни устно, ни письменно, а только сомневался наедине с собой, как сказано мною.

Спрошенный: - Утверждал ли, веровал и верует во все, чему учит, во что верит и признает святая матерь церковь, относительно первого лица и не сомневался ли когда-либо в чем-нибудь относительно первого лица?

Ответил: - Я веровал и без всяких колебаний придерживался всего того, во что должен веровать и чего должен держаться каждый верный христианин относительно первого лица.

После допроса сказал: - Что касается второго лица, я говорю, что в действительности признавал Его тем же самым по сущности, что и первое лицо, как и третье лицо. Ибо по своей сущности они неотличимы и потому не могут терпеть неравенства, а потому-то и все атрибуты, подобающие Отцу, пободают также Сыну и Святому Духу. Я сомневался только, каким образом второе лицо могло воплотиться, - это я уже сказал раньше, - и как оно могло пострадать. Однако я этого никогда не отвергал и не излагал подобного взгляда. Если я и высказывал что-либо относительно второго лица, то лишь излагал чужие мнения, например, Ария, Сабеллия и их последователей. И сейчас я скажу только то, что должен был говорить. Как я предполагаю, мои слова вызвали соблазн, что и было, как я подозреваю, поставлено мне в вину на первом процессе, происходившем в Неаполе. Об этом я уже говорил в первом показании. Я заявлял, что мнение Ария гораздо менее опасно, чем о нем думали и как его излагали и толковали обычно. Утверждается обычно следующее: Арий будто бы хотел сказать, что Слово есть первое творение Отца. Я же заявлял, что, по мнению Ария, Слово было не Творцом, не тварью, а посредником между Творцом и творением, подобно тому как слово является посредником между говорящим и сказанным. Поэтому оно было названо первородным, существующим раньше всякой твари. Не им, а при посредстве него были сотворены все вещи. Не у нему, а через него относятся и возвращаются все вещи к своему последнему пределу, находящемуся в Отце.

Я защищал этот взгляд и потому был поставлен под подозрение и предан суду-также и за этот взгляд, не говоря о других мнениях. Мой взгляд, как я уже говорил и как, насколько помню, он излагался мною, здесь же в Венеции, заключается в следующем. Арий не имел намерения сказать, будто Христос, или Слово, был сотворен. Он считал Его посредником в том смысле, как я указывал. Однако я не помню в точности места, где излагал этот взгляд, - говорил я это в какой-то аптеке или книжной лавке.

Помню только, что говорил это в одной лавке, где беседовал с какими-то священниками, занимавшимися богословием. Я их не знаю, а если бы и увидел, то при встрече не узнал бы. Я ограничился просто тем, что сказал, в чем, по моему мнению, заключался взгляд Ария.

Четвертый допрос Джордано Бруно

2 июня 1592 г.

В указанный день в помещении и месте нахождения камер заключения святой службы.

Председатель - Себастиан Барбадико.

Присутствовали -отец инквизитор,апостолический нунций,викарий патриарха Венеции.

Спрошенный: - Кроме сказанного раньше, имеется ли в его произведениях или рассуждениях что-либо, высказанное или изложенное письменно, обращенное против католических установлений, прямо или косвенно направленное против святой веры, и что именно?

Ответил: - Я полагаю, что в моих книгах можно найти много враждебного католической вере. Точно так же в своих рассуждениях я высказывал взгляды, которые могли вызвать соблазн. Однако я высказывал подобные взгляды не с умышленной и прямой целью вести борьбу против католической веры, а основывался исключительно на философских доводах или излагал мнение еретиков.

Спрошенный: - Писал или высказывал что-либо относительно второго лица и какое мнение имел по этому предмету?

Ответил: - Я не писал и во всяком случае не думал и не говорил ничего относительно воплощения второго лица. Но что касается веры в воплощение второго лица, то я всегда сомневался в возможности воплощения слова, как уже заявлял о том в своем предшествующем показании.

После подобающего допроса -

Ответил: - Для более точного объяснения сказанного мною сегодня утром заявляю: я признавал и веровал, что существует один Бог, различный в Отце, Слове и Любви, т. е. Святом Духе. Все три являются в сущности одним Богом, но я не в состоянии был понять и сомневался, можно ли приложить к этим трем название “лица”, ибо, по моему убеждению, термин “лицо” не может быть прилагаем к Божеству. В этом я основывался на словах св. Августина, который говорит: “С ужасом и трепетом произносим имя “лицо”, когда говорим о божественном, и пользуемся им, лишь вынуждаемые необходимостью”. Кроме того, я не нашел и не читал этого слова и выражения ни в Ветхом, ни в Новом Завете.

Спрошенный: - Сомневался ли в воплощении Слова? Какого мнения держался о Христе?

Ответил: - Я полагал, что Божественное Слово присутствовало в человеческой сущности Христа личным образом, но я не в состоянии был себе представить, чтобы здесь имело место такое соединение, которое было бы подобно душе и телу. Я полагал, что здесь было такого рода присутствие, благодаря которому можно сказать об этом человеке, что он - божество, и об этом божестве - что оно человек. Основанием для этого является то, что между бесконечной божественной сущностью и конечной человеческой нет такого соотношения, как между душой и телом или какими бы то ни было иными предметами, которые могут образовать единую сущность. Я полагаю, что по этой причине св. Августин боялся в данном случае применить слово “лицо”. Не могу сейчас вспомнить, в каком месте говорит об этом св. Августин.

Таким образом, - в заключение, - из моих сомнений в воплощении вытекает, что я колебался относительно его непостижимого характера, но не выступал против авторитета Святого Писания, которое говорит: “И Слово стало плотью”, как и против Символа веры: “И вочеловечился”.

Ему сказано: - Отвечайте точно, какой взгляд об Иисусе Христе вы высказывали раньше и какого взгляда придерживаетесь теперь, ибо раньше сказали, что верили, но колебались относительно способа, а теперь заявляете, что в течение долгого времени находились в состоянии сомнения относительно воплощения Слова?

Ответил: - Сомнение, имевшееся у меня относительно воплощения, заключалось в том, что мне казалось, говоря богословски, неподобающим утверждение, будто божество могло соединиться с человеческой сущностью иначе, как в форме соприсутствия, что уже указано мною. Однако отсюда не вытекает взгляда, противного божественности Христа и той божественной ипостаси (supposito), которая называется Христом.