Такехиса не подвел. Аккурат в тот момент, когда остальные ученики покинули класс, и Тео достал из шкафчика веник и совок, в дверь заглянул Юдзи.

- Привет! Дэлайла-тян, можно я тебя ненадолго умыкну? Тут меня одноклассницы извели, им интересно, каково в американской школе.

- Эм-м... Я сейчас тут быстро приберусь, и...

- Я и сам справлюсь, - махнул рукой Тео, - всегда недоумевал, зачем работу одного человека оставляют на двоих.

Как только она, предвкушая новые знакомства, упорхнула, мальчик подошел к ее ранцу. Дэлайла берет мобильник только когда выходит на крышу на первой-второй перемене, позвонить отцу, остальное время, когда в Америке уже ночь и звонить никто не будет, держит его в ранце. Телефон действительно нашелся в боковом кармашке.

Тео быстро просмотрел телефонную книжку. Номера помечены одной-двумя буквами. Блин, какой же из них - мистера Чейни? Самый первый помечен как 'D' - должно быть, он и есть.

Вызов приняли быстро, в динамике раздался негромкий бас:

- Да, солнышко?

- Кхм... Добрый вечер, мистер Чейни...

- Это еще кто?!

- Не волнуйтесь, мистер Чейни, Дэлайла отошла ненадолго, а это ее одноклассник...

***

Даррел Гилберт доел пончики, допил сок и выбрался из патрульной машины на невыносимый зной. Выбрасывать пустые пакетики из-под снеди - значит загрязнять окружающую среду, к тому же после службы в армии полицейский сохранил привычку уничтожать за собой любые следы.

Он сложил бумажную тару в канаве у автомобиля и чиркнул зажигалкой. Бумага превратится в пепел, а пепел - это уже не мусор, а удобрение.

Издалека, со стороны Вегаса, донеслось урчание мощного двигателя. Даррел закрыл глаза, прислушался. Должно быть, 'додж', внедорожник. Сейчас автомобиль подъедет ближе, вскарабкается на невысокую возвышенность - и можно будет проверить, не подвел ли слух.

Даррел проследил, чтобы каждый клочок бумаги превратился в рассыпающийся пепел, и поспешил обратно в машину, чтобы поскорее нырнуть в спасительную прохладу салона с кондиционером. Но тут приближающийся внедорожник одолел подъем, оказался в двадцати метрах от полицейского - и тот застыл, глядя широко открытыми глазами.

Да, 'додж'. Но пустой.

За рулем пусто. На месте рядом с водителем - пусто. И на заднем сидении - тоже никого.

Пока Даррел ошарашенно моргал, 'додж' фыркнул, переключая передачу с третьей на четвертую, проехал мимо него, прибавил газу, аккуратно объехал выбоину на шоссе и покатил, набирая скорость, прочь.

Полицейский несколько секунд соображал, что делать дальше. Включить мигалки и погнаться следом? Автомобиль пустой, за рулем никого нет, и никто там, под приборной панелью, не спрятался, он хорошо видел это. Пустой автомобиль не будет реагировать на сирену... Хотя стоп. Ведь выбоину-то он объехал. Кто управляет им?

Даррел забрался в машину и взял в руку рацию, палец замер над кнопкой. Что сказать-то? 'Говорит двадцать шестой, мимо меня только что проехал черный 'додж' без единого человека в салоне'. Интересно, что ответит диспетчер? И что при этом подумает? Что, если машина без водителя - всего лишь мираж? Разыгравшееся воображение? Чревато ведь осмотром у психиатра. Если внезапно окажется, что это и вправду так, если автомобиль этот не увидят патрульные впереди и если его не видели раньше...

Точно! Если бы кто-то ближе к Вегасу уже увидел такую небывальщину - Даррел уже знал бы. Если 'додж' миновал двоих, а то и троих патрульных незамеченным - значит, это действительно мираж. Наваждение. И потому лучше помалкивать, а мираж пускай катит себе прочь.

Даррел Гилберт повесил рацию на место, перекрестился вслед удаляющемуся призраку и так никогда и не узнал, что стал четвертым патрульным, принявшим это решение.

***

В пустыне Мохаве жарко даже поздним вечером, и Тирр обоснованно полагал, что ночью прохлады можно не ждать. Свою машину - взятый напрокат большой черный джип - он припарковал за кустами, в стороне от железнодорожного переезда, чтобы жертва его не заметила и ничего не заподозрила. Если верить информации - Стив МакКуин ездит в бронированном автомобиле, значит, опасается покушения. При его бизнес-политике удивляет не это, а факт, что пока никто не покушался. Но это Тирр как раз и намеревался исправить.

Он посмотрел на часы: половина десятого. В этих широтах смеркается быстро, а солнце уже почти ушло за горизонт. Хоть бы жертва не тянула кота за хвост и появилась поскорее: чем быстрее Тирр сделает дело, тем быстрее спрячется от жары в машине и поедет обратно.

Поездка наметилась спонтанно. Рано утром неожиданно позвонил младший и попросил помочь. Суть дела Тирр схватил на лету: в классе появилась смазливая новенькая, у отца этой новенькой проблемы. Живет он в Неваде, на расстоянии дневной поездки на машине от Вегаса. А у младшенького, положившего на одноклассницу глаз, по счастливому стечению обстоятельств в Вегасе тоже имеется папа, и не такой беспомощный, как у девчонки.

Тирр удовлетворенно хмыкнул, вспомнив разговор с сыном. Что и говорить, младшенький весь в него. Соображает быстро, способ затащить новенькую в постель просек на 'раз', впряг в дело отца, а самому только снять сливки осталось.

Он вздохнул. Знакомая картина, не раз виденная им в родном мире, в Подземье. Единственная известная ему форма взаимоотношений, отдаленно смахивающая на то, что люди называют 'любовью' - слабость, которую питают некоторые мужчины дроу к своим сыновьям. Некоторых однокашников Тирра, хоть в военной академии, хоть в магической школе, изредка тайком навещали отцы. Конечно, подобные связи всегда тщательно скрывались, но Тирр все равно знал многое.

Он никогда не знал своего собственного отца, но не завидовал товарищам: слабость отца к сыну всегда носила односторонний характер и длилась, только пока родитель был полезен своему отпрыску. Тирр же вполне резонно полагал, что не особо много потерял, не имея отца, так как и сам способен справиться со своими проблемами.

И вот теперь внезапно для себя сам оказался в роли отца-дроу, питающего безответную слабость к своему сыну. Кто он для младшего? Суровый, даже жестокий тренер и учитель, и никто больше. Ну и теперь вот еще тот, кто может помочь с решением проблем. Как знакомо все это, словно Тирр никогда и не покидал Подземье.

Что поделать, недаром люди говорят, что от себя и собственной природы не сбежать. Тирр Волан, глава Дома Диренни - дроу, и его сын - наполовину дроу. Могли ли их взаимоотношения сложиться как-то иначе? Вполне могли бы, если б Тирр стал таким же, как большинство отцов-людей. Но вот тут-то и лежит камень преткновения: он не может.

Тирр Волан, величайший маг двух миров, способен чертить магические руны взглядом, творить два заклинания одновременно, может превратить день в ночь, ночь - в день, воду - в лед, видимое - в невидимое, камень - в пыль, дом - в руины, землю - в магму, воздух - в бурю, автомобиль - в гроб с колесами, людей - в фарш, в разделанные туши, в бегающие вопящие факелы...

Но он не может перестать быть самим собой. Не может перестать быть дроу.

Насколько сильна кровь темного эльфа в Теодоре-младшем? Имеет ли для него значение что-то еще помимо пользы, которую он может извлечь из слабости своего отца? Тирр - скорее реалист, чем оптимист, так что иллюзий у него нет. Вполне возможно, что человеческая часть младшего любит Марго, свою мать, и если это так - что ж, и то хорошо. Значит, жертва Тирра не пропала даром. Но вот ему самому надеяться совершенно не на что.

Вдалеке показались огни фар, и зоркие глаза подземного эльфа легко различили коробкообразные очертания гражданской версии военного внедорожника 'хаммер'. На двести километров вокруг городка со странным названием Сэнд-Рок-Сити такой есть только у МакКуина, владельца лакокрасочной корпорации, что донимает отца одноклассницы Тео-младшего.