– Может быть, какая-то из них вам бы подошла.

Джеко коротко рассмеялся горьким, сухим смешком.

– Это ведь прикупы Гручо Маркса, да? Не кидаться в любой клуб, который готов тебя принять. Женщина, которая безумна настолько, чтобы вообразить, что меня нужно спасать и что именно она – тот человек, кто лучше всего подходит для этой миссии, – по определению самый неподходящий для меня кандидат в мире. Нет, Мики. Если мне что и нужно, так это маскировка. Чтобы ко времени, когда я выберусь отсюда – а это не заставит себя ждать, – я мог спокойно решать, что делать дальше, и каждая идиотка в Британии не думала, что я – ее шанс на успех и что пора действовать. Я не хочу, чтобы меня жалели. Пока появится кто-то, кого я сам выберу, на мне будет все равно что пуленепробиваемый жилет. Согласны поработать жилетом?

Теперь была его очередь гадать, что на самом деле скрывает ее невозмутимый вид. Мики уже снова владела собой, слушая его с тем вежливым интересом, который позднее позволил ей занять прочное положение всенародно любимой ведущей ток-шоу на национальном телевидении.

– Я не умею гладить, – вот единственное, что она сказала.

– А я-то голову ломал, чем занимается личный помощник, – сказал Джеко. И его улыбка, и тон явно выражали насмешку.

– Постарайтесь, чтобы Бетси не слышала ничего подобного.

– Так по рукам?

Джеко положил свою руку поверх ее.

– По рукам, – сказала она, переворачивая руку ладонью вверх и переплетая свои пальцы с его.

Вонь ударила в нос Кэрол сразу, как только она распахнула дверцу машины. Не существует другого такого отвратительного запаха, как поджаренное человеческое мясо, и стоит его раз ощутить, как он навсегда остается в памяти. Стараясь не показывать слишком явно, что ее вот-вот вырвет, она прошла короткое расстояние, отделявшее ее от Джима Пендлбери, который, судя по всему, был занят в импровизированной пресс-конференции, устроенной при свете переносных прожекторов, входивших в снаряжение пожарной команды. Она заметила журналистов сразу, как только ее шофер свернул на стоянку, и попросила его высадить ее раньше, довольно далеко от ярко-красных, выстроившихся в шеренгу машин, возле которых пожарные все еще поливали водой тлеющий склад. Один из них, стоя на лестнице, посылал водяную дугу на рушащиеся обломки крыши. Подальше от огня, за спинами пожарного расчета, толпилось человек шесть полицейских в форме. Один или двое с вялым любопытством воззрились на Кэрол, но скоро снова вернулись к куда более захватывающему зрелищу постепенно гаснущего огня.

Кэрол держалась в сторонке, пока Пендлбери давал короткие уклончивые ответы на вопросы представителей местного радио и газет. Поняв, что на этом этапе вряд ли смогут много узнать от пожарного начальства, они начали потихоньку расходиться. Если кто и обратил внимание на блондинку в пальто военного покроя, то скорее всего решил, что это очередная журналистка. Если кому до сих пор и приходилось встречать Кэрол, так это репортерам из отдела криминальной хроники. А чтобы эта история перешла из разряда происшествий в разряд криминала, было еще не время. Но как только корреспонденты из отдела происшествий, прибывшие сюда ночью, звонком сообщат своим, что пожар не только повлек за собой жертвы, но, кроме того, подозревается поджог, их коллеги-криминалисты получат в руки материал для утренних газет. Кое-кого из них могут даже выдернуть из постели так же бесцеремонно, как и ее.

Пендлбери встретил Кэрол мрачной ухмылкой.

– Запашок как в аду, – сказал он.

– Именно.

– Спасибо, что выбрались.

– Спасибо, что предупредили. Если бы не ваш звонок, я бы узнала обо всем только утром, придя на работу и просмотрев сводки. То есть пропустила бы самое интересное – место преступления как оно есть, со всеми его прелестями, – шутливо сказала она.

– Ну, после той беседы мне показалось, что вам будет любопытно взглянуть.

– Думаете, это наш маньяк?

– Я бы не стал звонить вам домой в половине четвертого, если бы у меня были сомнения, – сказал он.

– Ну и что же у нас имеется?

– Хотите посмотреть?

– Через минуту-другую. Для начала буду вам очень признательно, если вы на словах введете меня в курс дела. А я постараюсь сосредоточиться на том, что вы говорите, а не на том, что происходит у меня в животе.

Пендлбери, казалось, слегка удивился, как будто считал, что такого рода вещи должны быть ей привычны.

– Хорошо, – смущенно сказал он. – Сигнал поступил сразу после двух, если точно, звонили с одной из ваших патрульных машин. Они патрулировали улицы и увидели пожар. Через семь минут две наши команды были на месте, однако все здание уже было охвачено огнем. В течение получаса подъехали еще три вспомогательные группы, но ничего нельзя было сделать.

– А тело?

– Как только в этой части склада удалось сбить пламя – то есть спустя примерно полчаса, – мои люди почувствовали запах. Тогда-то они меня и вызвали. Я всегда лично выезжаю на такие пожары. Ваши ребята позвонили в управление, а я позвонил вам.

– Итак, где же тело?

Пендлбери махнул рукой, указав на угол здания:

– Насколько могу судить, оно в углу двора с пакгаузами. Там, по-видимому, что-то вроде ниши. Судя по пеплу, в глубине перед нишей скорее всего были сложены штабеля коробок. Пока мы еще не могли там покопаться, слишком горячо, и есть опасность обрушения стен. Учитывая все приметы, я полагаю, что тело либо за, либо под кучей мокрого пепла в глубине ниши.

– Вы не сомневаетесь, что тело имеется? – Кэрол хваталась за соломинку и сама это понимала.

– Есть только одна вещь, которая пахнет как паленая человечина – это паленая человечина, – резко сказал Пендлбери. – Кроме того, мне кажется, что уже можно разглядеть контуры тела. Пойдемте, я вам покажу.

Через пару минут Кэрол стояла рядом с Пендлбери на таком расстоянии от дымящихся руин, которое он считал безопасным. Для нее там было слишком жарко, но за годы службы в полиции она научилась отличать случаи, когда нужно доверять суждению экспертов. Отойти подальше значило бы обидеть человека. Когда Пендлбери указал на темные очертания, которые огонь и вода оставили в самом углу двора, она поймала себя на том, что в своих мыслях неотвратимо приходит к тому же заключению, что и шеф пожарных.

– Когда криминалист может начать свою работу? – хмуро спросила она.

Лицо у Пендлбери слегка вытянулось.

– Наверное, сегодня. Только попозже, хорошо? Она кивнула.

– Я проверю, на месте ли оцепление. Она повернулась чтобы идти прочь.

– Именно этому мне и хотелось помешать, – сказала она, в том числе и самой себе.

– Рано или поздно, но это должно было случиться. Теория вероятностей, – как бы невзначай бросил Пендлбери, в ногу с ней направляясь к ее машине.

– Мы уже давным-давно должны были схватить этого поджигателя, – говорила Кэрол, сердито роясь в карманах в поисках какой-нибудь тряпки. Ее кроссовки были все измазаны мокрым пеплом. – Не полиция, а какие-то растяпы. Сейчас он был бы в тюрьме. Это наша вина, что он все еще может убивать людей.

– Вы несправедливы к себе, – возразил Пендлбери. – Вы пробыли здесь без году неделя и сразу поняли, в чем дело. Вам не за что винить себя.

Кэрол на секунду прервала безуспешные попытки отчистить обувь и, подняв голову, бросила на него сердитый взгляд:

– Я себя ни в чем не виню, хотя, возможно, мы могли бы лучше постараться. Я говорю, что во всей этой истории полиция подставила людей, чьи интересы должна была защищать. И вам тоже, может быть, следовало потратить чуть больше усилий, доводя до сознания моего предшественника, что, как вам кажется, у вас появился маньяк.

Весь вид Пендлбери выражал крайнее удивление. Он уже забыл, когда в последний раз его в лицо критиковал кто-то из офицеров других служб.

– Мне кажется, вы слегка не в себе, старший инспектор, – сказал он, весь надувшись от оскорбления.

– Мне жаль, если вы так это восприняли, – холодно ответила Кэрол, выпрямляясь и расправляя плечи. – Но если вы хотите, чтобы наши рабочие отношения складывались плодотворно, то в них не должно быть места лицемерным реверансам. Я жду от вас, что вы будете говорить мне обо всем, что вас не устраивает в наших действиях. Я, со своей стороны, когда увижу вещи, которые мне не нравятся, буду называть их своими именами. Мне бы не хотелось из-за этого ссориться. Моя цель – поймать этого мерзавца. Но мы не сделаем и шага вперед, если сложим руки и начнем уговаривать себя, что бедняга мертв и с этим ничего уже не поделаешь.