Скорее всего, ей самой ничего не грозило. Как она говорила Моргейне, все притязания Мелеагранта основывались на том, что он якобы являлся единственным оставшимся в живых сыном ее отца; бастард – но все же бастард королевской крови. И все-таки одна лишь мысль о хищной улыбке Мелеагранта, о соседстве его огромного тела повергала Гвенвифар в ужас. Он вполне мог обойтись с ней сколь угодно дурно или даже попытаться силой вынудить ее признать его наместником этой страны.

Прошел день. В щель между ставнями пробился солнечный луч, медленно пересек комнату и снова исчез. Начало темнеть. Гвенвифар прошла через покои Альенор в маленькую комнатку, где некогда, еще в детстве, жила она сама. Темная тесная комнатка, обычный чуланчик, внушала ощущение защищенности; кто сможет обидеть ее здесь? Комнатка была грязной и затхлой, солома на полу заплесневела, но это не имело значения. Гвенвифар умостилась на кровати и завернулась в плащ. Потом она сходила в большую комнату и попыталась подпереть дверь тяжелым сундуком Альенор. Она поняла, что очень боится Мелеагранта и еще больше боится его воинов, на вид сущих разбойников.

Конечно же, он не позволит им грубо обходиться с ней; ведь у Мелеагранта был один-единственный товар для сделки – ее безопасность. «Артур убьет его», – сказала себе Гвенвифар. Если он хоть пальцем к ней прикоснется, Артур убьет его.

«А действительно ли Артур будет волноваться обо мне?» – в отчаянии подумала Гвенвифар. Все эти годы он был добрым любящим мужем и обращался с ней с глубоким почтением, но, возможно, он не станет особенно беспокоиться о судьбе жены, так и не сумевшей родить ему ребенка – и мало того, жены, влюбленной в другого мужчину и не сумевшей это скрыть от законного супруга.

«Я бы на месте Артура не стала ничего предпринимать против Мелеагранта. Я бы сказала, что раз он меня заполучил, то может оставить себе и делать, что ему угодно».

Но чего же хочет Мелеагрант? Если она, Гвенвифар, умрет, никто больше не сможет оспаривать его права на трон Летней страны. Правда, у нее было несколько племянников и племянниц, детей ее сестер, но они проживали далеко и, возможно, ничуть не интересовались этой землей или даже вовсе ничего не знали о ней. Возможно, Мелеагрант собирается просто убить ее или заморить голодом. Настала ночь. Один раз со стороны скотного двора донесся топот копыт и чьи-то голоса; Гвенвифар подбежала к окну и выглянула наружу, но не увидела ничего, кроме тусклого света факела. Она кричала так, что едва не сорвала голос, но никто даже не взглянул в сторону окна и никак не дал понять, что услышал ее крики.

Посреди ночи, ненадолго погрузившись в беспокойный, полный кошмаров сон, Гвенвифар вдруг вскинула голову: ей почудилось, будто ее зовет Моргейна. Королева рывком уселась на грязной кровати, до боли вглядываясь во тьму. Но нет, она по-прежнему была одна.

«Моргейна, Моргейна! Если б только ты сумела увидеть меня при помощи своего колдовства, если бы ты сказала моему господину, когда он вернется, что Мелеагрант – грязный лжец, что он заманил меня в ловушку…» Но тут ей подумалось: а вдруг Бог разгневается на нее за то, что она уповает на колдовство Моргейны? Она принялась тихо молиться, и, в конце концов, монотонность молитвы убаюкала ее.

На этот раз королева спала крепко, без снов. Проснувшись, Гвенвифар почувствовала, что у нее пересохло во рту, и осознала, что вот уже целые сутки сидит в этих пустых грязных покоях. Ее терзали голод и жажда, ее мутило от здешнего зловония, – а вонью теперь тянуло не только от прелой соломы, но и из угла, который ей пришлось использовать под отхожее место. Сколько они собираются держать ее здесь? Время шло. У Гвенвифар не осталось больше ни сил, ни мужества – она не могла даже молиться.

А не было ли это наказанием за ее прегрешения, к которым сама она была слишком снисходительна? Да, она была Артуру верной женой, но все-таки продолжала желать другого мужчину. Она воспользовалась чародейством Моргейны. "Но, – в отчаянье подумала Гвенвифар, – если я несу кару за прелюбодеяние с Ланселетом, за что же меня наказывали, пока я была верной женой Артура?"

Но даже если Моргейна при помощи своих чар увидит, что королева в плену, захочет ли она помочь ей? У Моргейны нет никаких причин любить ее; Моргейна почти наверняка презирает ее.

Есть ли на свете хоть один человек, которому она дорога? Будет ли хоть кого-то волновать ее судьба?

Лишь после полудня со стороны лестницы донеслись шаги. Гвенвифар вскочила и, закутавшись в плащ, попятилась. Легко сдвинув сундук, вошел Мелеагрант, и при его виде Гвенвифар отступила еще дальше.

– Как ты смеешь так обращаться со мной? – негодующе спросила она. – Где моя служанка, мой паж, мой дворецкий? Что ты сделал с моими спутниками? Неужели ты думаешь, что

Артур позволит тебе править этой страной после того, как ты так оскорбил его королеву?!

– Ты больше не его королева, – невозмутимо заявил Мелеагрант. – Когда я разберусь с тобой, он тебя уже не получит. В давние дни, леди, супруг королевы был королем. Если я завладею тобой и получу от тебя сыновей, никто не посмеет оспаривать мое право на трон.

– Ты не получишь от меня сыновей, – с безрадостным смехом отозвалась Гвенвифар. – Я бесплодна.

– Ха! Ты была замужем за безбородым мальчишкой! – сказал Мелеагрант и добавил еще несколько слов, которых Гвенвифар не поняла, почувствовав лишь, что это было нечто невыразимо грязное.

– Артур убьет тебя, – сказала она.

– Пусть попробует. Напасть на остров куда труднее, чем ты думаешь, – отозвался Мелеагрант, – да к тому времени, возможно, он не захочет и пытаться – ведь ему пришлось бы забирать тебя…

– Я не могу выйти за тебя замуж. Я уже замужем.

– Моим людям нет до этого дела, – сказал Мелеагрант. – Многих раздражала власть священников, и я вышвырнул отсюда всех священников до последнего! Я правлю по старым законам, и я стану королем по этому закону, – а он говорит, что здесь должен править твой муж…

– Нет! – прошептала Гвенвифар и попятилась, но Мелеагрант одним прыжком оказался рядом и притянул королеву к себе.