А затем видение Авалона померкло, и Моргейна увидела Артура с Эскалибуром в руках; вокруг кипела яростная битва, и Артур пал, сраженный другим мечом, и бросил Эскалибур в Озеро, чтобы тот не достался его сыну…

"Где же Моргейна, которую Владычица готовила ради этого дня? Где та, что должна в этот час стать воплощением Богини?

Где Великая госпожа Ворон? И внезапно мне померещилось, будто вокруг меня закружили вороны; они кидались мне в лицо, клевали меня и кричали голосом Враны: «Моргейна! Моргейна, почему ты покинула нас, почему ты предала меня?»

– Я не могу вернуться! – крикнула я. – Я не знаю пути…

Но лицо Враны превратилось в лицо Вивианы – она смотрела на меня осуждающе, – а затем в тень Старухи Смерти…"

И Моргейна проснулась и поняла, что находится в залитой солнцем комнате, в доме Пелинора; стены комнаты были покрыты белой штукатуркой и разрисованы на римский манер. Лишь из-за окна, откуда-то издалека, донеслось воронье карканье, и Моргейна содрогнулась.

Вивиана всегда без колебаний вмешивалась в жизни других людей, если того требовало благо Авалона или королевства. А значит, и ей не следует колебаться. И все же она медлила, и солнечные дни текли один за одним. Ланселет целыми днями пропадал в холмах у Озера, разыскивая дракона («Если только этот дракон вообще хоть когда-нибудь существовал», – с пренебрежением подумала Моргейна), а по вечерам сидел у камина, распевая с Пелинором песни и баллады, или устраивался у ног Элейны и пел для нее. Элейна была прекрасна и невинна и похожа на свою кузину Гвенвифар – только она была на пять лет моложе королевы. Моргейна позволяла солнечным дням ускользать, в уверенности, что все вокруг увидят логику событий и поймут, что Ланселет и Элейна должны пожениться.

"Нет, – с горечью сказала она себе, – если бы хоть у кого-нибудь хватало ума увидеть логику и обоснования событий, Ланселет уже много лет назад женился бы на мне".

Элейна пошевелилась, – они с Моргейной спали на одной кровати, – и открыла глаза; она улыбнулась и свернулась клубочком. "Она доверяет мне, – с болью подумала Моргейна. – Она думает, что я помогаю ей завоевать Ланселета из одних лишь дружеских чувств. Но даже если бы я ненавидела ее, и тогда бы я не сумела причинить ей худшего зла". Но она лишь негромко произнесла:

– Ланселет достаточно тосковал по Гвенвифар. Твой час настал, Элейна.

– Ты дашь Ланселету амулет или любовное зелье?… Моргейна рассмеялась.

– Я мало доверяю любовным амулетам, хотя сегодня вечером он выпьет с вином нечто такое, что заставит его пожелать любую женщину. Сегодня ты будешь ночевать не здесь, а в шатре на опушке леса, а Ланселет получит сообщение, что Гвенвифар приехала и хочет видеть его. И потому он придет к тебе, когда стемнеет. Это все, чем я могу тебе помочь – ты должна быть готова встретить его…

– И он примет меня за Гвенвифар… – Элейна заморгала и с трудом сглотнула. – Но ведь тогда…

– Он может ненадолго принять тебя за Гвенвифар, – твердо сказала Моргейна, – но он быстро поймет, что к чему. Ты ведь девственница, – не так ли, Элейна?

Девушка залилась краской, но кивнула.

– Ну что ж, после того зелья, которое я ему дам, он будет не в силах остановиться, – сказала Моргейна, – если ты только не впадешь в панику и не попытаешься оттолкнуть его. Хочу тебя предупредить – пока ты еще девственница, в этом не так уж много удовольствия. Но, начав, я уже не смогу повернуть обратно, потому решай сейчас: хочешь ли ты, чтобы я бралась за это дело?

– Я хочу Ланселета в мужья, и Боже меня упаси остановиться прежде, чем я стану его законной женой. Моргейна вздохнула.

– Значит, так тому и быть. Теперь… Ты знаешь, какими духами пользуется Гвенвифар…

– Знаю, но мне они не очень нравятся – для меня они слишком резкие…

Моргейна кивнула.

– Это я готовлю их для Гвенвифар – ты знаешь, меня учили подобным вещам. Когда ты отправишься в шатер, надуши постельное белье этими духами и надушись сама. Это наведет Ланселета на мысли о Гвенвифар, и он возбудится…

Элейна неприязненно сморщила носик.

– Но это же нечестно…

– Да, нечестно, – согласилась Моргейна. – Можешь в этом не сомневаться. Наша затея бесчестна, Элейна, но так нужно. Если Артура примутся величать рогоносцем, его королевство долго не продержится. Но если вы поженитесь, то можно будет обставить все так, будто Ланселет все это время любил именно тебя – ведь вы с Гвенвифар очень похожи.

Она вручила Элейне флакон с духами.

– Теперь дальше: есть ли у тебя слуга, на которого можно положиться? Он должен установить шатер в таком месте, чтобы Ланселет не увидел его до вечера…

– Я уверена, что даже священник одобрил бы нашу затею, – сказала Элейна, – ведь я спасаю его от прелюбодейства с замужней женщиной. А я свободна и могу выйти замуж…

Моргейна натянуто улыбнулась.

– Что ж, если ты можешь успокоить свою совесть подобными отговорками – тем лучше для тебя. Некоторые священники сказали бы, что неважно, какими средствами пользоваться – главное, чтобы они шли на благо…

Тут она осознала, что Элейна по-прежнему стоит перед ней навытяжку, словно ребенок перед учителем.

– Ладно, Элейна, иди, – сказала Моргейна. – Иди, отправь Ланселета на поиски дракона. Мне нужно приготовить зелье.

За завтраком она наблюдала, как Ланселет и Элейна едят из одной тарелки. Ей подумалось, что Ланселет любит Элейну – как мог бы любить ласковую маленькую собачку. Что ж, значит, он не будет дурно с нею обращаться после свадьбы.

Вивиана была так же безжалостна в подобных вопросах; она не постеснялась отправить брата на ложе к родной сестре… Моргейна обнаружила, что эти воспоминания по-прежнему причиняют ей боль. «Это тоже нужно для блага королевства», – подумала она, и, выбирая из своих трав и снадобий те, на которых нужно было настоять вино для Ланселета, Моргейна попыталась мысленно вознести молитву Богине, соединяющей мужчину и женщину любовью или хотя бы обычным вожделением, словно зверей в период течки.

"О Богиня… Уж о вожделении я знаю предостаточно… – подумала Моргейна и, постаравшись взять себя в руки, принялась крошить травы в вино. – Я чувствовала его желание – но он не дал бы мне того, что я хотела от него получить…"