– Не позволяй ему взять меч… – произнес чей-то голос из темноты, но Гавейн презрительным взмахом руки заставил безликую фигуру умолкнуть. Ланселет медленно повернулся и побрел в крохотную прихожую, где остались вся его одежда и оружие. Гвенвифар услышала шорох ткани – Ланселет одевался. Гарет стоял, положив руку на рукоять меча. Ланселет вошел в комнату, одетый, но безоружный, держа руки на виду.

– Я рад, что ты предпочел мирно пойти с нами – тебе же лучше, – сказал Гвидион. – Матушка, – он повернулся в темный угол, и Гвенвифар с ужасом осознала, что там стоит королева Моргауза, – пригляди за королевой. Пусть она остается под твоим присмотром, пока у Артура не дойдут до нее руки.

Моргауза выступила вперед и встала у кровати. Гвенвифар никогда прежде не замечала, до чего же Моргауза крупная – для женщины, – и какая безжалостность чувствуется в ее четко очерченном подбородке.

– Давай-ка ты оденешься, моя леди, – сказала Моргауза. – А я помогу тебе привести волосы в порядок. Ты же не хочешь предстать перед королем в непотребном виде? И радуйся, что здесь оказалась женщина. Эти мужчины, – Моргауза обвела присутствующих презрительным взглядом, – собирались подождать и захватить Ланселета, когда он уже войдет в тебя.

Эти грубые, беспощадные слова заставили Гвенвифар съежится. Она медленно потянулась за платьем; пальцы не слушались ее.

– Неужто мне придется одеваться при мужчинах? Моргауза не успела ничего ответить – ее опередил Гвидион.

– Не пытайся нас одурачить, бесстыдная ты женщина! Да как ты смеешь притворяться, будто в тебе сохранилась хоть капля скромности?! Сейчас же надевай платье, или моя мать засунет тебя туда, как в мешок!

«Он зовет ее матерью. Неудивительно, что Гвидион так жесток и безжалостен – ведь его воспитала королева Лотиана!» Но ведь Моргауза всегда казалась Гвенвифар всего лишь безвредной любительницей житейских удовольствий – что заставило ее вмешаться в это дело? Королева наклонилась, чтоб завязать шнурки, да так и застыла.

– Так значит, вам нужен мой меч? – тихо спросил Ланселет.

– Ты сам знаешь, – отозвался Гавейн.

– Ну, тогда… – и почти неуловимым для глаза движением Ланселет метнулся вперед, к Гавейну, а в следующий миг уже отскочил, и в руке у него был меч Гавейна. -… тогда подойдите и возьмите его!

Он сделал выпад, метя в Гвидиона, и Гвидион с воплем перекатился через кровать, зажимая рассеченную ягодицу – из раны обильно хлынула кровь. Тут вперед шагнул Кэй с мечом в руке. Ланселет схватил с кровати подушку и швырнул в Кэя – с такой силой, что тот рухнул на людей, двигавшихся следом, и те тоже попадали, споткнувшись об него. Ланселет же вскочил на кровать и негромко, отрывисто велел Гвенвифар:

– Замри! Будь наготове!

Задохнувшись от страха, королева забилась в угол. Противники тем временем снова двинулись к Ланселету; Ланселет отшвырнул одного из них, с легкостью разделался с другим, а когда тот упал, рубанул наотмашь по смутно виднеющейся фигуре. Великанский силуэт медленно осел на пол. Ланселет уже схватился с кем-то другим, но тут истекающий кровью Гвидион вскричал: «Гарет!» – и бросился к упавшему приемному брату. На миг всех сковало ужасающее оцепенение. И когда Гвидион, рыдая, рухнул на колени рядом с телом Гарета, Ланселет подхватил Гвенвифар, стремительно развернулся, убил человека, стоявшего в дверях – королева так никогда и не узнала, кто же это был, – а потом, когда они оказались в коридоре, поставил Гвенвифар на ноги и с лихорадочной поспешностью помчался вперед, увлекая королеву за собой. Кто-то бросился им наперерез, и Ланселет убил и этого нападавшего.

– В конюшню! – выдохнул он. – Взять коней – и прочь отсюда! Быстро!

– Подожди! – королева ухватила Ланселета за руку. – Если мы сдадимся на милость Артура – или ты скроешься, а я останусь и предстану перед Артуром…

– Гарет проследил бы, чтоб все было по чести. Но теперь всем заправляет Гвидион – неужто ты думаешь, что мы доживем до встречи с королем? Правильно я нарек его Мордредом!

Поспешно втолкнув Гвенвифар в конюшню, Ланселет наскоро оседлал своего коня.

– Искать твою лошадь нет времени. Поедешь у меня за спиной, и держись покрепче… Я собираюсь прорываться мимо стражников на воротах.

Никогда прежде Гвенвифар не видела Ланселета таким: перед королевой предстал не ее возлюбленный, а закаленный в боях воин. Скольких он уже убил сегодня? Но Гвенвифар не успела испугаться: Ланселет подсадил ее на коня и сам вскочил в седло.

– Держись за меня, – приказал он. – Мне некогда будет приглядывать за тобой.

Ланселет повернулся и крепко поцеловал Гвенвифар – один лишь раз.

– Это моя вина. Мне следовало бы заметить, что этот чертов ублюдок шпионит за нами. Ну, что бы теперь ни случилось, по крайней мере, с этим покончено. Нам не придется больше лгать и таиться. Ты – моя навеки… – и он умолк. Гвенвифар почувствовала, что его бьет дрожь; но Ланселет лишь резко развернулся и подхватил поводья. – Поехали!

Моргауза в ужасе смотрела, как Гвидион, рыдая, склонился над ее младшим сыном.

Ей вспомнились слова, произнесенные много лет назад – в тот раз Гвидион отказался выступить против Гарета, даже на турнире. «Я видел… – сказал он тогда. – Я видел тебя умирающим – а сам я стоял рядом с тобой на коленях. Ты не сказал мне ни слова, но я знал, что это из-за моих деяний в тебе погасла искра жизни… Я не стану искушать судьбу».

Это сделал Ланселет. Ланселет, которого Гарет любил превыше всех на свете.

Кто– то из присутствующих шагнул вперед и сказал:

– Они уходят…

– Да какое мне до этого дело?!

Гвидион скривился от боли, и Моргауза поняла, что его рана по-прежнему кровоточит, и кровь, стекая на пол, смешивается с кровью Гарета. Она взяла с кровати льняную простыню, разорвала на полосы и туго перевязала Гвидиону рану.

– Теперь никто во всей Британии не предоставит им убежища, – угрюмо произнес Гавейн. – Ланселет сделался изгоем. Он уличен в измене своему королю, и расплатой будет его жизнь. О Господи! Как бы мне хотелось, чтоб ничего этого не было!

Он подошел и взглянул на рану Гвидиона, потом пожал плечами.