— Как знаете, — сказал непрошеный собеседник и махнул рукой. — Признаюсь, на счёт Лейсона я соврал. Хотел привлечь внимание и ошибся.

— Кто соврал один раз, может соврать и дважды, — стараясь придать голосу суровости, произнёс Дамматрик.

Суровый голос — всё, что у него теперь осталось. Неурядицы последних дней иссушили его до состояния древней литийской мумии.

— Верно, — согласился парень. — Но быть может, вы измените мнение, узнав, что некая дама наводит о вас справки?

— Нашей фирме нечего скрывать, — Дамматрик фальшиво улыбнулся. — Мы работаем абсолютно легально, и если кто-то надеется накопать груду компрометирующих материалов, препятствовать не станем — пусть тратит время и средства на бестолковое занятие и отвлекается от действительно важных дел.

— Грешки есть у всех, — не согласился парень. — Но я имею в виду не славную контору мастера Шохальца, а лично вас, мастер Дамматрик, — он улыбнулся не менее фальшиво. — Согласитесь, внимание прекрасной и судя по всему обеспеченной дамы стоит пары монет.

— Пары монет? — стоило сразу оговорить гонорар.

Заинтересовал ли его парень? Пожалуй. Немного. Но виду подавать было нельзя.

— Не медных, конечно, — пожал тот плечами.

Парень и так уже выложил информации на четвертак. Во-первых, он сказал главное — о Дамматрике собирают информацию. Некая дама или кто-то с её помощью, не столь важно. Остальное при должном желании он мог бы выяснить самостоятельно. Вот только желания начинать ещё одно расследование с непонятной целью и результатом у него пока что не возникало. Проще заплатить.

— Что ж, я дам вам четверть пальмы за имя и ещё четверть за точный адрес. Но только послезавтра, приятель. Сегодня я и правда на мели, а завтра буду весь день отсыпаться.

— Вы дадите мне два четвертака за адрес, — предложил парень. — Фальшивое имя стоит такой же фальшивой монеты, а я предпочитаю вести честный бизнес.

— Послезавтра. И вы покажете мне даму. Издали.

— Встретимся здесь же? В котором часу?

— В полдень вас устроит? Здесь будет не так много людей.

— Вполне.

Парень поднялся и, коротко оглядев подвал, точно прикидывая, нет ли здесь ещё кого-то, кого можно раскрутить на пару монет, отправился к выходу.

Дамматрик задумался. Да, он слыл красавчиком, если иметь в виду определённый тип внешности, присущий скорее отпрыскам имперской знати, чем местным уроженцам. Более резкие черты лица и более светлая кожа иной раз сами по себе открывают двери великих домов. Он также слыл крутым парнем, не боящимся никого и ничего. Поэтому аристократки или богатые мещанки, что ищут развлечений на стороне, могли бы пожалуй им заинтересоваться. Но вряд ли такого рода дамы станут городить огород с разведкой. Куда проще заслать лакея с запиской или даже прийти самой. Нравы в Альпорте не отличались строгостью даже во времена империи, а уж теперь сравнялись с любым портовым городком побережья.

Он сделал глоток побольше. Теперь не перед кем стало играть крутыша. Однако незваный информатор невольно снял боль от проигранного процесса и затронул иные струны. Боль вытесняется болью, не так ли?

Женщины в жизни Дамматрика слишком часто означали именно боль. Матушка отдала его в частный приют. Ему тогда исполнилось шесть лет, и больше он не видел собственной матери. Всё что запомнилось — красивое лицо и слёзы. Всё, что существовало до того момента, будто отрезало. Нет, он помнил смутно свои детские игры, какие-то лица сверстников, воспитателей, даже булочника, но вот матушки вспомнить не смог. Горе прощания и ужас перед неизвестностью будущего вытеснили прежние образы. А были ли они вообще?

Приют не стал вторым домом. Правда не стал он и дорогой в криминальный мир, как можно было бы предположить, имея в виду распространённость подобного пути. Здешние воспитатели строго следили за подопечными. Такого понятия как личная жизнь у воспитанников просто не существовало. И только книги в библиотеке позволяли остаться наедине с собственными мыслями.

В отличие от многих сверстника в конце его ждала сравнительно обеспеченная жизнь. Он получил небольшое наследство и вложил его в дальнейшее образование.

С детства он видел себя книжником. Каким-нибудь держателем лавки в букинистических рядах, а лучше хранителем библиотеки. Городской или частной без разницы. Но судьба распорядилась иначе. Литературу, словесность преподавали в Академии искусств, куда с его средствами не попасть. Он пошёл в юридическое училище.

Считалось, что выпускники училища получают работу соответственно набранным баллам. Но жизнь постоянно передергивает карты. Детки богатых родителей садились на хлебные места без испытательных сроков, становились помощниками прокурора, судейскими чиновниками, адвокатами, а таким как Дамматрик предстояло таскать из огня каштаны для всей этой банды. На хлебушек пришлось зарабатывать в поте лица.

А потом в его жизни появилась ещё одна женщина. Из тех, кого принято называть роковыми. Она появилась ненадолго, но каждую ночь проведённую с ней Дамматрик запомнил до мельчайших деталей.

Он отмахнулся от наваждения и разом допил наливку.

В конце концов, он спустил на даму все накопления. И, наверное, не жалел бы об этом, если бы не узнал что все её чувства оказались притворством. Боль преследовала его вместе с воспоминаниями о наслаждении.

Самолюбие пострадало, однако, финансовой катастрофы не случилось. Дамматрик вполне успел осознать, на каком краю оказался, но по-настоящему познать нищету не успел. Удача улыбнулась почти сразу. Ему предложили стать компаньоном одного из самых удачливых букмекеров Альпорта, а заодно проницательного страхового агента, мастера Шохальца. А компаньон, следует заметить, не то же самое, что мальчик на посылках. Хотя на самом деле хрен оказался не слаще редьки.

Суть работы почти не изменилась. Риск не уменьшался от более высокого статуса. Бандитская заточка одинаково резала и банкира и последнего нищего. Разве что гонорар новоиспеченного мастера Дамматрика стал больше и он мог с полным правом относить себя к обеспеченным людям.

До последнего времени. Теперь же призрак катастрофы вновь появился на его горизонте.

Глава 2. Полночный клиент

Чтобы попасть с Набережной в район, где располагалась страховая контора, следовало пересечь весь Старый город по Шраму. Из конца в конец. Эту "перспективу" прорубили некогда через три линии Ривьеры и кривые улочки старого города по велению шестого императора из династии Воинов, которому хотелось лицезреть тропу к морю из окна зимней резиденции. В резиденции Шестой Воин так и не появился, а вскоре скончался от гнойной опухоли в ухе, но приказ оставался в силе и проспект всё же прорубили. Недовольства, как говорят, было много, местные богатеи потеряли дома, которые служили их семьям веками, но гвардия тогда была в силе, так что бунта не случилось. Однако в Альпорте этот проспект называли не иначе как Шрамом. И даже письма из других городов давно надписывали примерно так: "Альпорт, Шрам, Винные погреба Фойши".

Горожане не любили селиться здесь. Для бедняков выходило слишком дорого, для богатеев — слишком шумно. По проспекту денно и нощно носились легкие экипажи, отстукивали дробь копытами лошадей верховые курьеры, передвигались со скрипом тяжелые повозки с грузами в порт и из порта. Поэтому большинство зданий занимали магазины и лавки, гостиницы и рестораны, меблирашки и официальные учреждения. Один из немногих старых уцелевших особняков заняло страховое товарищество "Шохальц и компаньоны".

— Привет, Хойти, — кивнул Дамматрик худому как трость слуге. — Не знаешь, чего это хозяин чудит?

— Никак нет, мастер Дамматрик.

Старый слуга достался конторе вместе с домом, где до этого проживал последний отпрыск древнего аристократического рода. Отпрыск спился и закончил жизнь в кабаке с ножом под рёбрами, успев заложить и пропить имущество. Оно пошло с молотка и было приобретено страховым товариществом вместе с мебелью и прочей обстановкой, а Хойти остался доживать свой век при новых хозяевах.