Настроение было откровенно паршивым. За окном стояла самая противная пора на свете. Март наступил уж неделю как, а погода всё не могла определиться с тем, уходит зима или нет. Тепло и оттепель через день сменялись заморозками и промозглым ветром. Небо же оставалось хмурым и свинцовым при любом раскладе. Хотелось бросить всё и укатить куда-нибудь на острова, чтобы только солнце, море и я, оставленная всеми в покое. А не вот это всё.

Ненавижу март. Ненавижу праздники. Изматывающую вереницу корпоративов, когда все резко начинают друг друга любить и упорно делать вид, что не было никакого скандала на прошлой неделе между нашим главбухом Оксаной Даниловной и маркетологом Витей, которому резко обрезали бюджет на рекламную компанию. А секретарь гендира Валечка в тайне не распускает грязные сплетни про охранника Петьку, который за глаза зовёт её же шваброй. Но при этом все знают, что пару лет назад между ними был тайный роман. Настолько тайный, что весь офис только и жил целых полгода сплетнями на сей счёт.

Я печально зевнула и отложила очередное резюме в сторону. Кандидат по описанию был настолько идеален, что мне подумалось взять на собеседование палку и потыкать в него, чтобы удостовериться, что человек вообще реален. Хотя все они такие: и-де-аль-ные на бумаге и совершенно непригодные для работы в жизни. По крайне мере, большинство из них.

Уже давно доказано, что человек может быть трижды обладатель всех возможных дипломов, сертификатов и прочих корочек, да и как человек быть вполне няшечкой и душечкой, но вот решить элементарную рабочую ситуацию… Хрен-то там. Или же наоборот. Возьмём ту же Валечку, у которой из образования один провинциальный колледж и мозги, отравленные тысячным окрашиванием в новый оттенок пепельного блонда, но для шефа она абсолютно незаменима. Потому что знает о нём и его привычках всё вдоль и поперёк, а без неё он реально как без рук. А для сложной отчётности и прочей аналитики у него есть ботанического вида Русик, который только и делает, что спит и видит, как решить задачку посложнее, но, при этом, совершенно непригоден для представительских встреч. А вот для этого у нас есть…

В общем, много кто у нас есть. И мне, как хорошему эйчару, прекрасно известно, что не бывает идеальных работников, бывают люди, вписывающиеся под ту или иную задачу и ситуацию.

С резюме мне сегодня не везло категорически. Каждый кандидат как на подбор был одинаково готов развиваться, хранить верность фирме до самого гроба, а так же блистать своим умом и непомерной харизмой.

Ещё одна папка полетела в сторону. Не то.

Я уже почти месяц маялась тем, чтобы найти себе подходящего помощника. Маялась и не находила. Конечно, отчасти всё дело было в том, что я не видела особой необходимости в открытии новой штатной единицы. Но шеф был категоричен, намекая на то, что скоро нас ожидает подписание грандиозного контракта, который увеличит наши объёмы работы в разы.

В кабинете появилась Юля, плавно перебирая своими двадцати сантиметровыми шпильками и поставив передо мной на стол поднос с сэндвичем, чашкой чая и стаканом воды, бесцеремонно отодвинув все мои бумаги.

— Ешьте, — приказала мне моя же секретарша, лёгким движением руки откинув воздушную копну своих волос назад.

Я тяжко вздохнула, покосившись на поднос, и капризно покачала головой.

— Не хочу.

На что Юля метнула в мою сторону недовольный взгляд и угрожающе приподняла бровь.

— Соня Евгеньевна, если вы помрёте на рабочем месте, мы, конечно, погрустим. И может быть даже не день, и не два… И наш траур затянется на целых четыре дня, но это тот максимум, который осилит наш офисный планктон. А дальше на ваше место придёт Альберт.

— Какой Альберт? — удивилась вполне искренне.

— А такой! Который жрёт нормально, а не один раз в день, при этом, впахивая как ломовая лошадь.

— Не преувеличивай, — отмахнулась я от неё. — Ты же знаешь, это вынужденная мера.

— Настолько вынужденная, что уже затянулась на второй месяц.

— Ну кто виноват, что вес встал, а нужное платье так и не хочет на мне сидеть?

— Значит платье — дрянь.

— Юля!

— Соня Евгеньевна!

Я недовольно зарычала, даже кулаком по столу стукнула от обиды (на самом деле такие выходки я позволяла себе только при Юльке, с которой иначе просто не получалось).

— Неделя. Честное слово. Ещё неделя, и я начну питаться как надо.

— И что вы прицепились так к этой встрече выпускников? Народ вам нечем что ли больше впечатлить? Проедьте мимо них пару раз на своём Ауди и всё… Вопросы отпали, — развела она руками.

— Ничего ты не понимаешь.

— Ну да, куда уж нам дурочкам-то провинциальным!

Здесь она, конечно, перегибала палку, на дурочку и уж точно провинциальную никак не тянула. Я жалобно глянула на Юльку, ещё и губы надула, пальцем пододвинув всю кучу с резюме в её сторону.

— А если я поем, ты мне на завтрашнее утро организуешь собеседования?

Юля с недоверием глянула на стопку бумаг.

— Всем?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍-Всем.

— Всё настолько плохо?

— Всё ещё хуже, чем ты думаешь. Шеф требует, ставит срок в три дня, а все здесь, — я кивнула в сторону резюме, — пресные как селёдки. Буду пытаться при личной встрече вычленить светлое и разумное из того, что есть.

Моя секретарь глянула на часы и с сомнением покачала головой.

— Вечер уже…

— Звони.

— Откажут.

— Всё равно звони.

— Вы завтра загнётесь со всей этой нудятиной собеседоваться.

— ЮЛЯ!

— Да ладно, о вас же беспокоюсь.

Дверь за ней захлопнулась, а я с жадным видом уставилась на сэндвич, прикидывая в голове какой объём калорий я могу позволить себе этим вечером. Ответ был неутешительный — никакой.

Завернув столь аппетитный бутерброд, спрятала его в сумку, чтобы лишний раз не расстраивать Юлю. Она действительно заботилась обо мне. А вот чай и воду я выпила, заполняя пустой желудок.

Рабочий вечер заметно подзатянулся, и из офиса я выползла уже сильно после девяти. Но в сложившейся ситуации был один большой плюс — все пробки уже успели рассосаться.

Пока ехала до дому, накидывала план дел на завтра. Из-за назначенных собеседований, придётся хорошенько ужаться, ну или же опять задержаться на подольше.

Дом привычно встретил слабым светом ночника в коридоре и практически полной тишиной, не считая тихого шуршания где-то в гостиной.

— Макааааар, — закричала я, откидывая сапоги в сторону и извлекая сэндвич из сумки.

День не задался с самого начала. Сгоревший завтрак, порванные капронки и телефон, словивший глюк с утра пораньше. Пока бегала по кухне, включая вытяжку и размахивая полотенцем, чтобы хоть немного разогнать валивший во все стороны дым, Макар решил, что дурная хозяйка придумала новую игру с песнями и плясками, и принялся носиться за мной следом, заливаясь радостным лаем и путаясь под ногами. Весь этот цирк длился ровно до того момента, пока я случайно не наступила ему на лапу, вот тут-то бедный йорк и завыл во всю свою собачью глотку, напугав меня так, что от неожиданности я хорошенько приложилась лбом о холодильник. Болезненно застонав, схватилась за голову и продолжила свои скачки по кухне, вот только теперь в обратном направлении. Макар кинулся следом за мной, вторя всем моим причитаниям.

Отсюда, как следствие, на работу я опоздала. А поскольку непунктуальность в моём личном списке офисных грехов стояла в самом топе, где-то между тупостью и привычкой не убирать за собой на общей кухне, то и неслась я на всех парах. Правда, «паровоз» мой спешил ну оооочень медленно, ибо пробки. В итоге в здание, в котором нам принадлежал целый этаж, я вбежала почти с часовой задержкой, на ходу расстегивая своё пальто.