Костяшки на руках Бренора побелели от напряжения, и он с силой сжал подлокотники своего кресла, пытаясь сдержаться. Кэтти-бри положила ладонь на его руку, и ее кроткий взгляд успокоил его.

— Да, кстати, — продолжал Пвент, — тут ходит один безобразный слушок, что у тебя в приближенных подвизается темный эльф. Это что, правда?

Первой реакцией Бренора был гнев — дворф всегда бросался на защиту своего друга, на которого часто клеветали.

Однако Кэтти-бри заговорила раньше, и сделала это больше для отца, чем для Пвента.

— Ты довольно скоро встретишься с ним, — сказала она драчуну. — И если есть на свете воин, подходящий под твое описание, то это, без сомнения, он.

Пвент насмешливо рассмеялся, но смех его стих, когда Кэтти-бри продолжила.

— Если ты приблизишься к нему для поединка, но при этом обронишь свой островерхий шлем, он сам поднимет его и наденет тебе на голову, — объяснила она. — Хотя потом, конечно, снова сдернет его с тебя, запихнет тебе сзади в штаны и несколько раз наподдаст сапогом, так чтобы ты сам понял, каково это — потерпеть поражение.

Губы берсерка крепко сжались. Впервые за много дней Вульфгар, казалось, был полностью согласен с Кэтти-бри, и он, Бренор и Коббл одобрительно закивали, тогда как Пвент даже не попытался что-нибудь ответить, словно потерял дар речи.

— Когда вернется Дзирт? — спросил варвар, чтобы сменить тему, пока вновь не раздался скрежещущий голос Пвента.

— Туннели длинные, — ответил Бренор.

— Он вернется к церемонии? — снова спросил Вульфгар, и Кэтти-бри померещилась какая-то двойственность в его голосе, как будто он сам не знал, какому ответу был бы рад.

— Будь уверен, — спокойно вмешалась она. — Потому что, не сомневайся, никакой свадьбы не будет, пока Дзирт не вернется из туннелей. — Она посмотрела на Бренора, отвергая все протесты еще до того, как они прозвучали. — И мне все равно, пусть даже все короли и королевы севера будут ждать целый месяц!

Вульфгар, казалось, вот-вот взорвется, но он благоразумно не стал направлять свою растущую ярость на непредсказуемую Кэтти-бри.

— Я должен был пойти с ним! — зарычал он на Бренора. — Почему ты послал Реджиса? Какая польза будет от него, если они столкнутся с врагами?

Его свирепость вывела Бренора из себя.

— Он прав, — бросила отцу Кэтти-бри, не потому, что она хотела хоть в чем-то согласиться с Вульфгаром, но потому, что она увидела в этом возможность открыто дать выход своему гневу.

Бренор откинулся назад на своем троне, его взгляд растерянно переходил с дочери на будущего зятя.

— Дворфы просто заблудились, и все, — сказал он.

— Даже если это так, какая польза от Реджиса? Он только станет обузой для Дзирта, — рассудила Кэтти-бри.

— Он сказал, что постарается не отставать! — возразил Бренор.

— Кто сказал? — требовательно спросила Кэтти-бри.

— Пузан! — раздраженно закричал отец.

— Да он даже не хотел идти! — парировал Вульфгар.

— Хотел, и даже очень! — заорал Бренор, вскочив с кресла, и сильно ткнул локтем в грудь Вульфгара. — Реджис сам попросил отправить его вместе с дроу, говорю вам!

— Реджис был здесь с тобой, когда ты узнал о пропавших дворфах, — рассуждала Кэтти-бри. — Ты ничего не говорил о том, что Реджис просил послать его.

— Он сказал мне еще до этого, — ответил Бренор. — Сказал… — Внезапно он остановился, сознавая всю непоследовательность своих слов. Где-то в глубине памяти всплыло смутное сознание, что Реджис объяснял ему, почему он и Дзирт должны вместе пойти на поиски исчезнувших дворфов… Но как же это могло произойти, если Бренор все решил только после того, как узнал о потере?

— Ты больше не пробовал святую воду, мой король? — спросил его Коббл с почтением, но строго.

Бренор вытянул руку, приказывая всем замолчать. Он отчетливо помнил слова Реджиса и знал, что они ему не приснились, но никакие образы не сопровождали их, не было обстоятельств, в которые можно было поместить разговор с хафлингом и объяснить странное временное несоответствие.

Затем перед Бренором встала картина множества сияющих граней, вихрем уносящихся вниз искр, увлекающих его за собой в глубины чудесного рубина.

— Пузан сказал мне, что пропало несколько дворфов, — медленно и ясно сказал Бренор, закрыв глаза и пытаясь извлечь воспоминания из глубин подсознания. — Он сказал мне, что я должен послать его и Дзирта на их поиски, что вдвоем они доставят дворфов домой невредимыми.

— Реджис не мог этого знать, — рассудил Коббл, явно сомневаясь в том, что сказал Бренор.

— Но даже если и знал, вряд ли коротышка захотел бы отправиться с ним на поиски, — добавил Вульфгар с таким же сомнением. — Может, это был сон?..

— Не сон! — зарычал Бренор. — Он сказал мне… с этим своим рубином. — Лицо Бренора исказилось, пока он пытался вспомнить, напрягая врожденную способность дворфов противостоять магии, чтобы пробиться через заслон в памяти.

— Реджис бы не стал, — снова начал Вульфгар, но на этот раз вмешалась Кэтти-бри, понимая, что отец прав.

— Если только это действительно был Реджис, — предположила она и замолчала, осознав ужасный смысл своих слов. Все трое давно знали Дзирта, и им было прекрасно известно, что у дроу множество злобных и могущественных врагов. Особенно хорошо они знали одного, достаточно хитрого, чтобы пойти на такой сложный обман.

Вульфгар был совершенно поражен, но Бренор соображал быстрее. Он спрыгнул с трона и пронесся между Вульфгаром и Пвентом, почти сбив обоих с ног. Кэтти-бри поспешила следом, а Вульфгар последовал за ними.

— О чем, клянусь головой гоблина, говорят эти трое? — потребовал Пвент ответа у священника, когда Коббл пробежал мимо него.

— О сражении, — ответил Коббл, прекрасно зная, как предупредить дальнейшие расспросы со стороны Пвента.

Тибблдорф Пвент грохнулся на одно колено и угрожающе выпятил вперед плечо.

— Дааааа! — закричал он, ликуя. — Я знал, что хорошо вернуться на службу к Бренору Боевому Топору!

— Ты с ними заодно или это только чудовищное совпадение? — сухо спросил Дзирт, все еще не оборачиваясь, чтобы лишить Артемиса Энтрери возможности насладиться его терзаниями.

— Я не верю в совпадения, — прозвучал ответ. Что ж, его следовало ожидать.

Наконец Дзирт обернулся, чтобы посмотреть в лицо своему смертельному сопернику, человеку-убийце Артемису Энтрери, непринужденно стоящему с острейшим, готовым к бою мечом в одной руке и с украшенным драгоценными камнями кинжалом — в другой. Все еще горевший факел лежал у его ног. Волшебное перевоплощение из хафлинга в человека было абсолютным, включая одежду, и это смутило Дзирта. Когда он сам использовал маску, она меняла только цвет его кожи и волос, и не более того. Замешательство Дзирта ясно отразилось на его лице.

— Тебе стоило бы получше изучить свойства магических предметов, прежде чем так легкомысленно разбрасываться ими, — сказал убийца, поняв его взгляд.

Конечно, в словах Энтрери была доля истины, но Дзирт никогда не жалел о том, что оставил волшебную маску в Калимпорте. Под ее защитой темный эльф мог путешествовать свободно, без помех, среди других рас. Но под прикрытием маски Дзирт До'Урден странствовал во лжи.

— Ты мог убить меня в схватке с гоблинами. И вообще, у тебя была сотня других возможностей со времени твоего возвращения в Мифрил Халл, — сказал Дзирт. — К чему эти хитроумные игры?

— Тем приятнее будет моя победа.

— Ты хочешь, чтобы я достал оружие и продолжил поединок, который мы начали в отстойниках Калимпорта.

— Наш поединок начался задолго до этого, Дзирт До'Урден, — возразил убийца. Он невзначай ткнул Дзирта клинком, но тот не шелохнулся и не схватился за свои сабли, когда острый меч оставил на его щеке царапину. — Ты и я, — продолжал Энтрери, начав кружить вокруг Дзирта. — Мы стали смертельными врагами с того самого дня, как узнали друг о друге, каждый из нас — оскорбление боевого кодекса другого. Я насмехаюсь над твоими принципами, а ты уязвляешь мои.