И когда наступило утро, его мать пошла по домам дровосеков и сказала им то, что поручил ей сказать ее сын. И, услышав ее слова, дровосеки изменились в лице и сказали ей: «Слушаем и повинуемся!» И каждый из них дал ей шелковую одежду, вышитую золотом, и они сказали ей: «Отдай ее твоему сыну, пусть он ее наденет, и скажи ему: «Они завтра к тебе придут». И мать Хасиба сказала им: «Слушаю и повинуюсь!» — и вернулась от них к сыну, и осведомила его об этом, и отдала ему то, что дали ей дровосеки.

Вот что было с Хасибом Карим ад-Дином и его матерью. Что же касается дровосеков, то они собрали множество купцов и осведомили их о том, что произошло из-за них с Хасибом Карим ад-Дипом, и спросили их: «Что нам теперь с ним делать?» И купцы ответили им: «Каждый из вас должен отдать ему половину своих денег и невольников», — и все согласились с этим мнением. И каждый из них взял половину своих денег, и они все пошли к Хасибу, и приветствовали его, и поцеловали ему руки, и отдали ему принесенное, и сказали: «Это часть твоей милости, и мы стоим перед тобою!» И Хасиб принял от них деньги и сказал им: «Что было, то прошло! Это было суждено Аллахом, а то, что суждено, сильней того, чего желаешь сам!»

«Пойди с нами, погуляем по городу и сходим в баню», — сказали ему купцы. И Хасиб ответил: «Я дал клятву, что не пойду в баню всю жизнь». — «Пойдем с нами к нам домой, мы тебя угостим», — сказали купцы. И Хасиб ответил: «Слушаю и повинуюсь!» А затем он поднялся и пошел с ними к ним домой, и каждый из купцов угощал его один вечер, и они делали это в течение семи вечеров.

И стал Хасиб обладателем денег, имений и лавок, и вокруг него собирались купцы города, и он рассказывал им обо всем, что с ним случилось, и сделался он одним из знатных купцов. И он провел так некоторое время, и в один из дней случилось ему выйти, чтобы пройтись по городу. И вдруг один его товарищ (а он был банщик) увидал его, когда он проходил мимо ворот бани, и глаза встретились с глазами, и банщик приветствовал Хасиба, и обнял его, и воскликнул: «Сделай мне милость, войди в баню и разотрись, пока я приготовлю тебе угощение». — «Я дал клятву, что не буду ходить в баню всю жизнь», — ответил Хасиб. И банщик стал клясться и воскликнул: « Мои три жены разведены со мной [102]трижды, если ты не войдешь со мной в баню и не помоешься там!»

И Хасиб Карим ад-Дин смутился душою и сказал банщику: «Разве ты хочешь, брат мой, сделать моих детей сиротами, разрушить мой дом и возложить грех на мою шею?» И тогда банщик бросился к ногам Хасиба Карим ад-Дина, и стал их целовать, и воскликнул: «Я прибегаю к твоему покровительству! Войди ко мне в баню, и грех будет на моей шее». И рабочие в бане и все, кто был там, собрались вокруг Хасиба Карим ад-Дина, и стали его упрашивать, и сняли с него одежду, и ввели его в баню.

И едва только он вошел туда, и сел у стены, и начал поливать себе голову водой, как пришли к нему двадцать человек и сказали: «Пойдем с нами, о человек, явись к султану!» И они послали одного из них к везирю султана, и этот человек отправился к нему и осведомил везиря, и везирь сел на коня вместе с шестьюдесятью мамлюками, и они поехали, и приехали в баню, и встретились с Хасибом Карим ад-Дином. И везирь приветствовал его и сказал: «Привет тебе!» — и дал банщику сто динаров и приказал подвести Хасибу коня, чтобы он на нем ехал. А затем везирь сел на коня вместе с Хасибом, и люди везиря тоже сели, и они взяли Хасиба и ехали с ним, пока не приехали ко дворцу султана. И везирь и его люди спешились, и Хасиб тоже сошел на землю, и он сел во дворце, и ему принесли трапезу, и все поели, выпили и вымыли руки. И везирь наградил Хасиба двумя почетными одеждами, каждая из которых стоила пять тысяч динаров, и сказал ему: «Знай, что Аллах послал тебя к нам и проявил к нам милость твоим приходом: султан стал близок к смерти от проказы, которая постигла его, и наши книги указывают, что жизнь его в твоих руках».

И Хасиб удивился этому делу, и везирь с Хасибом и вельможами царства прошел через семь дворцовых ворот, и они вошли к царю. А царя звали царь Караздан, царь персов, и он царил над семью климатами [103], и было у него в услужении сто султанов, которые сидели на престолах из червонного золота, и десять тысяч богатырей, каждому из которых подчинялось сто наместников и сто палачей, державших в руках мечи и топоры. И они нашли этого царя лежащим, и лицо его было закутано в платок, и он стонал от сильной болезни. И когда Хасиб увидал такое, его ум был ошеломлен видом царя Караздана, и он поцеловал перед ним землю и пожелал ему счастья, а потом подошел к нему великий везирь, которого звали везирь Шамхур, и сказал ему: «Добро пожаловать!» — и посадил его на великолепный престол справа от царя Караздана…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала пятьсот тридцать четвертая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что везирь Шамхур подошел к Хасибу и посадил его на престол справа от царя Караздана, и принесли трапезу, и все поели и попили и вымыли руки, а затем везирь Шамхур поднялся, и поднялись из-за него все, кто был в зале, проявляя почтение к нему. И везирь подошел к Хасибу Карим ад-Дину и сказал ему: «Мы будем тебе прислуживать, и все, что ты потребуешь, мы тебе дадим; даже если бы ты потребовал половину царства, мы бы ее тебе дали, так как исцеление царя в твоих руках». И он взял его за руку и пошел с ним к царю. И Хасиб открыл царю лицо, и посмотрел на него, и увидел, что царь в крайней болезни. И Хасиб ужаснулся этому, а везирь склонился над рукой Хасиба, поцеловал ее и сказал: «Мы хотим от тебя, чтобы ты вылечил этого царя, и все, что ты пожелаешь, мы тебе дадим. Это и есть то, что нам от тебя пужно». «Хорошо, — сказал Хасиб. — Я сын Данияля, пророка Аллаха, но я не знаю никакой науки. Меня поместили учиться ремеслу врачевания на тридцать дней, но я ничего из этого ремесла не выучил. Я хотел бы знать хоть немного эту пауку и вылечить этого царя». — «Не затягивай с нами разговора! — воскликнул везирь. — Если бы мы собрали всех мудрецов востока и запада, никто бы не вылечил царя, кроме тебя!» — «Как же я его вылечу, когда я не знаю ни болезни его, ни лекарства?» — спросил Хасиб. И везирь сказал: «Лекарство для царя находится у тебя». — «Если бы я знал для него лекарство, — сказал Хасиб, — я бы, право, его вылечил». — «Ты знаешь его лекарство, и знаешь отлично, — сказал везирь. — Его лекарство — царица змей [104], и ты знаешь, где она, и видел ее, и был у нее».

И, услышав это, Хасиб понял, что причина всего этого — посещение бани, и стал раскаиваться, когда раскаяние было бесполезно, и сказал: «Как царица змей? Я ее не знаю и никогда в жизни не слышал такого названия». — «Не отрицай, что ты ее знаешь, — сказал везирь, — у меня есть указание, что ты знаешь ее и пробыл у нее два года». — «Я не знаю ее, и ее не видел, и не слышал об этом деле, раньше чем услышал о нем от вас сию минуту», — отвечал Хасиб.

И везирь принес книгу, и открыл ее, и стал гадать, а затем он сказал: «Царица змей встретится с человеком, и он пробудет у нее два года, и вернется от нее, и поднимется на лицо земли, и, когда он войдет в баню, у него почернеет живот. Посмотри себе на живот», — сказал он Хасибу. И тот взглянул себе на живот и увидел, что он черный. «У меня живот черный с тех пор, как меня родила моя мать», — сказал он везирю. И везирь воскликнул: «Я поставил у каждой бани трех мамлюков [105], чтобы они наблюдали за всяким, кто войдет в баню, и смотрели ему на живот, и осведомляли меня о нем. И когда ты вошел в баню, они посмотрели тебе на живот и увидели, что он черный. И они послали ко мне, извещая об этом, и нам не верилось, что мы с тобой сегодня встретимся. У нас, нет другой нужды, кроме того, чтобы ты нам показал то место, из которого ты вышел, а потом ты уйдешь своей дорогой. Мы можем схватить царицу змей, и у нас есть кому ее принести». Услышав эти слова, Хасиб раскаялся, что входил в баню, великим раскаянием, когда раскаяние было ему бесполезно, и эмиры и везири умоляли его рассказать им, где царица змей, пока не ослабели, а Хасиб говорил: «Я не видел такого дела и не слыхал о нем». И тогда везирь потребовал палача, и его привели, и везирь велел ему снять с Хасиба одежду и побить его сильным боем. И палач делал это до тех пор, пока Хасиб не увидел воочию смерть из-за сильной пытки. А после этого везирь сказал ему: «У нас есть указание, что ты знаешь, где место царицы змей, зачем же ты это отрицаешь? Покажи нам то место, откуда ты вышел, и удались от нас. У нас есть кому схватить царицу змей, и тебе не будет, вреда». И затем он стал его упрашивать, и поднял его на ноги, и велел дать ему одежду, вышитую червонным золотом и дорогим и металлами. И Хасиб послушался приказания везиря и сказал: «Я покажу вам то место, из которого я вышел». И, услышав его слова, везирь обрадовался великой радостью. И он сел на коня со всеми эмирами, и Хасиб тоже сел на коня и поехал перед воинами, и они ехали до тех пор, пока не приехали к горе, а затем Хасиб вошел с ними в пещеру и стал плакать и горевать. И эмиры, и везири сошли с коней и шли вслед за Хасибом, пока не пришли к колодцу, из которого Хасиб вышел.