«О матушка, что ты еще сделала?» — спросила ее Зейнаб. И она ответила: «О дочка, я сыграла штуку и взяла у жены вали эту тысячу динаров и продала ей тех пятерых: ослятника, еврея, красильщика, цирюльника, и сына купца, и сделала их невольниками. Но только, о дочка, никто для меня не вреднее, чем ослятник; он меня узнает». — «О матушка, — сказала си Зейнаб, — посиди дома. Довольно того, что ты сделала! Не всякий раз остается цел кувшин!»

А что касается вали, то, когда он встал после сна, его жена сказала ему: «Я порадовалась за тебя пяти невольникам, которых ты купил у старухи». — «Каким невольникам?»-спросил вали. И его жена воскликнула: «Зачем ты от меня скрываешь? Если захочет Аллах, они станут, как и ты, обладателями высоких должностей». — «Клянусь жизнью моей головы, я не покупал невольников! Кто это сказал?» — воскликнул вали. И жена его молвила: «Старуха посредница, у которой ты сторговал их и обещал дать за них тысячу динаров и еще двести ей». — «А ты отдала ей деньги?» — спросил вали. И жена его ответила: «Да, я видела невольников собственными глазами, и на каждом из них одежда, которая стоит этой тысячи динаров. И я послала к ним начальников и поручила их им».

И вали спустился вниз и увидел еврея, ослятника, магрибинца, красильщика и сына купца и спросил: «О начальники, где те пять невольников, которых мы купили у старухи за тысячу динаров?» — «Здесь нет невольников, — ответили начальники, — и мы видели только этих пятерых, которые взяли старуху и схватили ее. Мы все заснули, а старуха ускользнула и вошла в гарем, и потом невольница пришла и спросила: «Те пятеро, которых привела старуха, с вами?» И мы сказали: «Да». И вали воскликнул: «Клянусь Аллахом, это самая большая плутня!» А те пятеро говорили: «Мы узнаем о наших вещах только от тебя!» — «Старуха, ваша спутница, продала вас мне за тысячу динаров», — сказал вали. И пятеро воскликнули: «Это не дозволено Аллахом! Мы — свободные, не продажные, и мы пойдем с тобой к халифу». — «Никто не показал ей дорогу к моему дому, кроме вас, — сказал вали. — Но если так, я вас продам на корабли, каждого за двести динаров».

А пока это все происходило, эмир Хасан Шарр ат-Тарик вдруг вернулся из поездки и увидел, что его жена раздета. И она рассказала ему, что случилось, и эмир воскликнул: «Нет у меня ответчика, кроме вали!» И он пришел к вали и сказал: «Как ты позволяешь старухам ходить по городу, и обманывать людей, и отнимать у них имущество? Это на твоей ответственности, и я узнаю о вещах моей жены только от тебя!»

И потом он спросил тех пятерых: «В чем ваше дело?» И они рассказали ему обо всем, что случилось, и эмир воскликнул: «Вы обижены!» И он обратился к вали и спросил его: «За что ты их держишь в заключении?» И вали ответил: «Никто не показал старухе дороги к моему дому, кроме этих пяти, и она взяла мои деньги, тысячу динаров, и продала их в гарем».

И те пятеро сказали: «О эмир Хасан, ты наш поверенный» в этом деле!» А потом вали сказал эмиру Хасану: «Вещи твоей жены за мной, и я отвечаю за старуху, но кто из вас ее узнает?» И всё сказали: «Мы ее узнаем! Пошли с нами десять начальников, и мы схватим ее!» И вали дал им десять начальников, и ослятник сказал им: «Следуйте за мной, я узнаю ее по голубым глазам! [128]

И вдруг старуха Далила вышла из переулка, и ее схватили и пошли с ней к дому вали; и когда вали ее увидел, он спросил ее: «Где вещи людей?» — «Я их не брала и не видала», — ответила старуха. И вали сказал тюремщику: «Запри ее у себя до завтра». Но тюремщик воскликнул: «Я не возьму ее и не запру, так как боюсь, что она устроит плутню и мне придется отвечать».

И вали сел на коня, и, взяв с собой старуху и всех тех людей, выехал с ними на берег Тигра, и, призвав факелоносца, велел ему привязать старуху к кресту [129]за волосы. И факелоносец подтянул старуху на блоке и поставил десять человек сторожить ее, а вали отправился домой; и наступил мрак, и сон одолел сторожей.

А случилось так, что один бедуин услышал, как кто-то говорил своему товарищу: «Слава Аллаху за благополучие! Куда это ты отлучился?» И тот ответил: «В Багдад, и я ел там на обед пирожки с медом». И бедуин воскликнул: «Непременно пойду в Багдад и поем пирожков с медом» (а он в жизни их не видал и не входил в Багдад). И он сел на коня и поехал, говоря про себя: «Пирожков поесть прекрасно! Клянусь честью арабов, я буду есть только пирожки с медом…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала семьсот шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что бедуин сел на коня, и захотел поехать в Багдад, и отправился, говоря в душе: «Поесть пирожков прекрасно! Клянусь честью арабов, я буду есть только пирожки с медом».

И он приблизился к кресту Далилы, и та услышала, как он говорит себе эти слова, а бедуин обратился к Далиле и спросил ее: «Что такое?» И Далила воскликнула: «Я под твоей защитой, о шейх арабов!» — «Аллах уже защитил тебя, — ответил бедуин. — По какой причине тебя распяли?» — «У меня есть враг — маслянник, который жарит пирожки, — отвечала Далила. — Я остановилась, чтобы что-то купить у него, и плюнула, и плевок попал на пирожки, и масленник пожаловался на меня судье, и судья велел меня распять и сказал: «Я постановлю, чтобы вы взяли десять ритлей [130]пирожков с медом и заставили ее съесть их на кресте. Если она их съест, развяжите ее, а если нет, оставьте ее распятой». А душа моя не принимает сладкого». — «Клянусь честью арабов, — воскликнул бедуин, я приехал с кочевья только для того, чтобы поесть пирожков с медом, и я съем их вместо тебя!» — «Эти пирожки съест только тот, кто подвесится на мое место!» — сказала Далила.

И хитрость над бедуином удалась, и он отвязал Далилу, и та привязала его на свое место, после того как сняла с него бывшую на нем одежду, а потом она надела его одежду на себя, повязалась его тюрбаном, села на его коня и поехала к своей дочери. «Что это за наряд?» — спросила Зейнаб. И Далила ответила: «Меня распяли». И она рассказала ей, что случилось у нее с бедуином.

Вот что было с нею. Что же касается сторожей, то когда один из них очнулся, он разбудил своих людей, и они увидели, что день уже взошел. И один из них поднял глаза и сказал: «Эй, Далила!» И бедуин ответил: «Клянусь Аллахом, мы не станем есть балилы! Принесли вы пирожки с медом?» — «Это человек из бедуинов», — сказали другие сторожа. И первый спросил: «О бедуин, где Далила и кто ее отвязал?» — «Я отвязал ее, — ответил бедуин. — Она не будет есть пирожков насильно, потому что ее душа их не принимает».

И сторожа поняли, что бедуин не знает об ее обстоятельствах и что она сыграла с ним штуку, и стали спрашивать друг друга: «Убежим мы или останемся, чтобы получить сполна то, что назначил для нас Аллах?»

И вдруг пришел вали с толпой тех, кого Далила обманула, и вали сказал начальникам: «Поднимайтесь, отвязывайте Далилу!» И бедуин воскликнул: «Мы не станем есть балилы! Принесли вы пирожков с медом?» И вали поднял глаза к крестовине, и увидел на ней бедуина вместо старухи, и спросил начальников: «Что это такое?» — «Пощады, о господин!» — вскричали они. И вали воскликнул: «Расскажите мне, что случилось!» И начальники сказали: «Мы не спали с тобой, когда были на страже, и мы сказали себе: «Далила на кресте!» — и задремали, а когда очнулись, то увидели этого бедуина распятым. И вот мы перед тобой».

«О люди, это обманщица, и пощада Аллаха вам дана!» — сказал вали. И бедуина развязали, а он уцепился за вали и сказал: «Аллах да поможет против тебя халифу! Я узнаю о моем коне и моей одежде только от тебя!»

… И вали расспросил его, и бедуин рассказал ему свою историю, и вали удивился и спросил: «Почему ты ее отвязал?» — «Я не знал, что она обманщица», — отвечал бедуин. И собравшиеся сказали: