Профессора действительно на месте не оказалось, да и вообще народу было меньше обычного – обеденная пора прошла, а время ужина еще не настало.

Теперь можно выбрать любой столик, и он почти неосознанно сел за тот, где вчера встретился взглядом с Азой Арзаевой, стоявшей на улице.

Взяв традиционный борщ и не менее традиционную отбивную, он заставил себя съесть первое, не оглядываясь и не кося глазами по сторонам. Но, разрезая ножом постную свинину, Дмитрий таки не выдержал и слегка повернул голову в сторону большого зеркала, где отражалось все происходящее перед стеклянным фасадом кафе.

На улице стояла и смотрела на капитана, все так же загадочно улыбаясь, Аза.

Что же это за чертовщина такая?! Мерещится ему она или девушка играет с ним в какую-то свою игру?

Капитан, постучав вилкой по столу, вновь принялся за свиную отбивную, посматривая при этом все-таки в зеркало.

Аза, видимо догадавшись, что он за ней наблюдает, весело помахала капитану рукой.

Бороздин повернулся в сторону улицы. Ничего не изменилось. Аза продолжала стоять на месте и теперь посылала ему воздушные поцелуи. На ней сегодня были короткая красная юбчонка – кажется, даже та, в которой девушка снималась для фотопортрета, – того же цвета блузка и легкий белый шелковый пиджачок. Длинные смоляного цвета волосы свободно раскинулись по ее плечам.

Дмитрий оглядел окружающее девушку пространство. Рядом с ней никто не стоял, но прохожие, преимущественно молодые ребята, бросали в ее сторону оценивающие и одобрительные взгляды.

Выходит, Азу видят и другие люди, а раз так, – пришел капитан к выводу, – значит, она не мираж.

Вроде как принимая игру девушки, он призывно махнул ей рукой и указал на место рядом с собой, нота вновь улыбнулась, теперь уже с оттенком печали, и медленно двинулась вдоль фасада кафе, вскоре исчезнув из его поля зрения.

Капитан отбросил нож и вилку и вновь, как в прошлый раз, ошалело выбежал из кафе.

Девушки, как и следовало ожидать, на улице не было. Но на этот раз Бороздин не ограничился констатацией данного факта, а решил тщательно обследовать территорию, примыкающую к кафе. Его интересовало, каким образом Аза Арзаева успевает так быстро скрыться.

Близлежащих переулков и проходных дворов он не обнаружил, после чего решил обследовать прилегающие к «Радуге» дома в том направлении, куда скрылась Аза Арзаева.

В первом же из них капитан нашел подъезде двумя выходами, и все стало более-менее ясно. Девушка ныряла в этот подъезд и оказывалась в другом дворе, выходившем на параллельную улицу.

По тому же маршруту теперь проследовал и Дмитрий, но Арзаевой, конечно, уже не обнаружил.

Бороздин не знал, чего добивается такими странными поступками девушка и каким манером она вышла на него. Не знал и не мог придумать внятного объяснения происходящему. Но образ Азы притягивал его к себе все больше и больше.

После обеда капитан зашел в управление и неожиданно обнаружил там своего напарника.

– А ты чего не в области?

– Зайцев мне обещал машину дать, но так и не сподобился, – хмуро объяснил ситуацию старший лейтенант. – Вот с утра в конторе и кантуюсь.

– Поехали на моей тачке, – тут же принял решение Бороздин. – Я уже освободился.

– Что-то разнюхал? – полюбопытствовал Сергей.

– Нулевой вариант, – отмахнулся капитан и посмотрел на часы. – Двигаем в Воронцово: оно поближе, чем Демидов, будет.

– Один момент, я только начальству доложу.

Через пару минут сыщики в «Самаре» Бороздина уже пылили по Минскому шоссе, а еще через полчаса въехали в город Воронцово, известный тем, что здесь находятся многочисленные тренировочные базы Госкомспорта России и проживает немало известных спортсменов.

Дом Людмилы Евгеньевны Карнауховой и ее дочери Любы располагался на краю города, прямо возле леса.

Люба, видимо, и открыла операм дверь.

– Говорите, вы из милиции, – с сомнением произнесла юная Карнаухова, держа дверь на цепочке. – А эти… как их… жетоны у вас есть?

– У нас есть кое-что получше, милая девушка, – вышел на передний план Колодков. – У нас есть удостоверения сыщиков. – И он эффектным жестом выхватил «корочки» и продемонстрировал их Любе. – Проверка паспортного режима, красавица, – пояснил он ей неким особенным шепотом с придыханием.

Лучезарная улыбка окрасила не слишком-то привлекательное, по мнению Бороздина, лицо девушки, и цепочка вроде как бы сама собой освободила дверь.

Дмитрий, поздоровавшись с обитательницами квартиры, внимательно осмотрел непритязательную «двушку», не упуская, однако, из виду и обеих дам. Конечно, внешность сплошь и рядом бывает обманчива, как, впрочем, и бытовая обстановка. Но все-таки…

Слишком простой и безыскусной выглядела старшая из Карнауховых, а младшую вряд ли стоило принимать всерьез в таком важном деле, как умышленное убийство с целью завладения материальным состоянием собственного отца.

Конечно, в данном криминальном деле им мог кто-то и помочь, но, похоже, в квартире давненько не было мужика. Что, впрочем, Бороздина не слишком удивило – уж больно безрадостную картину представляла собой старшая Карнаухова, а младшая являлась почти ее копией.

– Ну а как идут дела у Генки? Тот, что в Демидове проживает? – поинтересовался между тем Колодков.

Вопрос был задан именно матери этого Генки, но та как-то уклончиво повела плечами, и тогда в разговор вступил капитан:

– А вы знаете, что ваш бывший муж, господин Карнаухов, умер или, точнее, погиб?

– Нет, откуда же мне знать?

Но Бороздин заметил, что в глазах ее сверкнуло откровенное злорадство без видимых признаков удивления, что, кроме ненависти к Константину Карнаухову, могло означать: его смерть для нее не новость.

Имелось, как полагал капитан, и другое подозрительное обстоятельство: Карнаухова ни разу не спросила о цели прибытия милиционеров в ее довольно отдаленное жилище. Будто те заблудились и заглянули, так сказать, на огонек. А шепоток в квартирных дверях Колодкова «насчет проверки паспортного режима», исходя из ее диспозиции, она расслышать не могла, поскольку в это время находилась в другой комнате.

– А вас обстоятельства его смерти не интересуют? Все-таки вы с бывшим мужем прожили вместе немало лет, родили от него троих детей…

– Я надеюсь, что его пристрелили, как собаку, вместе с какой-нибудь его очередной шлюхой. – И Людмила Евгеньевна улыбнулась самым что ни на есть зловещим образом. – А вы для чего сюда заявились? Соболезнование мне выразить? В гробу я видела таких сочувствующих!

Бороздин переглянулся с Колодковым, с которым ни мужчины, ни женщины до сих пор не позволяли себе общаться в столь вызывающей манере, и прочел на его лице искреннее возмущение, которое было готово выплеснуться наружу в непредсказуемой форме. Поэтому Дмитрий быстренько распрощался с хозяйкой и почти за рукав вытянул старшего лейтенанта из квартиры.

…На улице Колодков дал выход своим эмоциям:

– Какого, интересно, хрена мы не взяли эту гадюку?!

– А что, собственно, мы могли ей предъявить?

– Да какая разница! – не переставал возмущаться старший лейтенант, который разделял мнение майора Зайцева: на несговорчивых фигурантов надо воздействовать силовым образом. – Ясно, что она врет и наверняка в чем-то замешана. Потому-то и хамила нам демонстративно – это у нее форма защиты такая. И она нас явно ждала! Уж я бы нашел возможность разговорить эту образину по существу дела! Этот крокодил у меня с крючка бы ни в жисть не сорвался! Зря ты, капитан, так быстро с якоря снялся. Может, испугался эту ведьму?

Успокойся, Серега. Людмила Карнаухова – конечно, стерва по жизни, по всему видать. Но не факт, что она играла какую-то роль в убийстве своего бывшего мужа. О его смерти мадам, видимо, знает, но только и всего. А врать она может просто по убеждению. Такие вот у нее жизненные принципы. Сейчас мы зайдем к Гале Карнауховой, завтра посетим в Демидове ее брата Гену, и у нас будет полная картина. Потом соберемся у Зайцева и обсудим план дальнейших действий в свете полученных новых данных. А вдова Карнаухова никуда от нас не денется, тем более – Зайцев хотел, чтобы мы просто прояснили ситуацию, не предпринимая никаких активных действий.