Жерар отправился на задание, а я стал разбирать утреннюю почту. Среди газет, журналов и писем я обнаружил квадратный конверт, не похожий на все остальные. К конверту скрепкой был пришпилен листок, на котором почерком Софи было помечено: «Лежал под дверью, когда я пришла в офис в 8 утра». На конверте было написано: «Месье Кассе лично». Честно говоря, я очень не люблю такие анонимные письма. Но Софи известно, что мне положено передавать всю почту, без исключения. Осторожно раскрыв конверт, я обнаружил там не споры сибирской язвы и не отравленную иголку, а простой листок бумаги, на котором было написано следующее:

Здравствуйте, месье Кассе. Простите, что пишу Вам и тем, возможно, ставлю Вас под удар. Но ведь Вам не привыкать к риску. Я знаю Вас совсем недолго, но уверена, что Вы не оставите это дело в покое. Поэтому я надеюсь, что мое письмо будет Вам полезно.

Прежде всего хочу извиниться перед Вами за то, что мы пытались использовать Вас как орудие и не рассказали Вам всей правды. На Вашем месте, месье Кассе, я бы очень рассердилась сейчас. И поэтому я прошу Вас простить нас и прочитать мое письмо до конца. Я много думала обо всем этом, и так получается, что и мой отец, и доктор Б., о котором я Вам говорила, погибли из-за этого камня с надписями. Но если бы они не погибли, скорее всего, никто ничего бы так и не понял. Вам не хватало фактов, и в этом наша вина. Вот эти факты.

То, что мы рассказали Вам о фреске в ту нашу встречу, правда. Но не вся. Доктор Б. так и не успел почти ничего нам рассказать, но мы с папой потом догадались сами, когда смотрели его записи. И когда исследовали фреску. Эта фреска, месье Кассе, из Атлантиды. Она подлинная и доказывает, что Атлантида действительно существовала. Вы знаете об Атлантиде наверняка больше, чем мы с отцом. И вы знаете, насколько это важно. Мы пришли к вам в тот же день, когда поняли это.

Потом уже, когда закончились все процедуры и прочли завещание доктора, мы получили, согласно его воле, все научные бумаги и его дневник. Мы нашли в дневнике только одну запись, касающуюся фрески. Я прилагаю этот листок, чтобы Вы увидели его собственными глазами.

Вы понимаете, что опасен даже не сам коллайдер. Опасно то, как его могут использовать. Думаю, всю правду знает лишь жалкая горстка людей, которая манипулирует всеми остальными. И однажды случится страшное. Я очень боюсь, что это уже неизбежно.

Я не знала, что они так могущественны, что могут быть так расчетливы и жестоки, месье Кассе. Когда я услышала выстрелы, я почему-то сразу поняла, что отец мертв. Я ударила полицейского по голове статуэткой, вытащила у него ключ от наручников и спряталась в каминной трубе. В детстве папа рассказывал мне, как Санта-Клаус карабкается изнутри по трубе, упираясь в выступы кирпичей… Мой бедный отец! Мы ожидали, что может случиться что-то такое, но он недооценивал это. Мне очень трудно справиться с этой потерей. Нам всем очень трудно. Мне пришлось покинуть Францию и уехать туда, где они пока меня не достанут. Не волнуйтесь обо мне. Отец научил меня, как самой позаботиться о себе. И у меня еще есть друзья.

Все, что вы захотите сообщить мне, вы можете сказать врачу клошаров, которые живут под мостом Сен-Пьер. Покажите ему этот листок. Я обязательно напишу вам еще. Сохрани Вас Бог.

Жюли, с которой вы знакомы.

К письму прилагался сложенный вчетверо листок, исписанный неровным крючковатым почерком. В листке говорилось:

3 августа. Сегодня утром я подвел итоги расчетов и анализа скола камня. Этому камню минимум пять тысяч лет! Что касается языка надписей, то он очень похож на древнеегипетский. Но это точно не он. Вроде все то, но что-то не так. Я запросил Освальда Зарбера, моего немецкого коллегу-языковеда. Я переслал ему фотографию одного из краев фрески, чтобы он ответил мне, что это за язык. Сама фреска в отличном состоянии, словно хранилась не в сырой пещере, а в музее с кондиционером.

4 августа. Отто пишет, что это язык, на котором, по одной из теорий, говорили и писали в Атлантиде — легендарной затонувшей древней стране. Мне представляется, что она вполне могла существовать на самом деле. И возраст камня позволяет думать, «что это могло быть правдой. Если это так, то это невероятное открытие. Мне и в голову не могло прийти, что я когда-либо доживу до чего-то подобного. Отто дал мне ключ к этому древнему языку. Я переводил написанное на фреске весь вечер и половину ночи, и теперь у меня есть текст на французском. Вот что в нем сказано: «В год спустя восемь лет после второго тысячелетия всемирного первого года люди сами создадут себе свою погибель. Они построят змею, пожирающую свой хвост. Их гордыня и любовь к огромным истуканам на земле погубят их самих. Сначала змея будет лежать спокойно, но люди будут копошиться рядом с ней и даже в ней. Тогда ее голова станет черной и она проглотит весь свет. Весь мир погибнет. И все начнется с самого начала. Но если те люди заслужили свою смерть, то это будет шанс для нас. И мы должны ждать этот день. Потому что сможем пройти сквозь время и спасти нашу тонущую землю. И тогда будущее изменится. Мы ждем того дня. Мы не отступим». «Тонущая земля»?! Это же и в самом деле Атлантида. У себя дома я, насколько это возможно, провел экспертизу камня, но он, несомненно, подлежит более глубокому обследованию. Хотя мне и так ясно, что это. Это невероятно!

6 августа. Непостижимо! Они приходили ко мне и искали фреску. Они все знали о ней и могли бы ее забрать, если бы захотели. Их было трое, и все — высокие, темноволосые и немногословные. Я говорил только с одним из них, и вот что он мне поведал. Могу свободно об этом рассказывать, ведь мне все равно никто не поверит, тут он прав. Годами им удается водить всех за нос, потому что за ними сила. Кроме того, в них попросту никто не верит. Они играют на людском незнании и нежелании знать. Он сказал мне, что я должен приостановить работу над фреской и не сообщать о своем открытии до конца следующего года. А потом, обещал он, мне дадут всю недостающую информацию и я смогу представить это как величайшее открытие. Даже открытие Атлантиды. Но не сейчас, а потом, позже. Он сказал, что фреска — это величайшая их реликвия. Она была утеряна давным-давно, и вот теперь я нашел ее. Они не собираются отнимать ее у меня и помогут в моей научной работе. Фреска должна попасть в Национальный музей. А мое имя — в список лауреатов национальной премии. Но только в конце следующего года. Он говорил о том, что это очень важный шаг, что древние знания необходимо спасти, чтобы они служили человечеству сегодня и предотвратили возможную катастрофу.

Мне казалось, они могли бы убить меня и забрать фреску — да и дело с концом. Когда я сказал им об этом, их главный засмеялся. «Ничего нельзя трогать. Все на своих местах. Мы можем лишь просить вас. А если вы не согласитесь, мы не можем помешать вам.

Сейчас равновесие очень хрупко. Подходит главный день, и время сгущается» — вот что сказал он. А потом они ушли. У меня кружится голова и темнеет в глазах. Я почти не понимаю, о чем идет речь, но должен записать это, чтобы разобраться потом. Я думаю, что они… что это правда. Когда они уходили, я спросил, кто они. Он ответил: «Люди, как и вы. Но наши предки людьми не были. Если вы об этом». Я должен выпить кофе, много кофе, мне нельзя спать эту ночь, нужно во всем разобраться. Нельзя бросать работу над фреской сейчас, кем бы эти посетители ни были.

На этом запись на листке обрывалась. Возможно ли было такое? Еще одно доказательство существования Атлантиды, вдобавок еще и доказательство возможности путешествия во времени? И все это я получил тогда, когда все мои изыскания на эту тему уже завершены. Но это была другая история, мне не стоило забывать об этом. Главным для меня тогда было найти, из-за чего и почему погиб Шарль Марше. И понять роль фрески в этом деле. Я был уверен, что доктор Бернар в своем дневнике не врал. Я допускал, что такие встречи возможны. Если уж такие «люди», как потомки атлантов, сами явились к скромному археологу-лингвисту, то дело явно серьезное. Почему они пытались только убедить непокорного доктора Бернара вместо того, чтобы попросту убить его? Для них такое — невелика трудность. Кажется, передо мной разворачивалось гораздо более масштабное и опасное действо, чем я даже мог представить себе еще вчера.