Я встала с постели и согнала Ричарда, сказав, что хочу отправиться с ним вместе завтракать в паб. Он безропотно взял одежду и ушел к себе принимать душ. Впрочем, об одном я умолчала: что наш завтрак будет носить практически деловой характер, – дело в том, что в пабе, который я наметила, ошивался один покупатель Смарта. Я «засекла» его еще недели две назад, но сидеть и наблюдать за ним в пабе не стала: очень уж выделяется из публики женщина, пришедшая одна, и к тому же к ней все время липнут разные мужики, почему-то уверенные, что ей без них ужасно скучно. Ну, а появиться в пабе с Ричардом – совсем другое дело.

Мы поехали на моей машине – во-первых, по тому, что в ней было как-то безопаснее и больше места, а во-вторых, потому, что Ричард хотел за завтраком чего-нибудь выпить. Минут за двадцать мы добрались до Уорсли, где и находился тот самый паб, расположенный в массивном здании пятидесятых годов, окруженном садиком, который спускался к каналу. Интерьер оставлял желать лучшего: первое, что видишь при входе, – розовый неоновый свет и металл. Здесь явно стремились к «заправскому нью-йоркскому» стилю. Мне даже показалось, что где-то у стойки маячит Том Круз. Но, увы, никакого Тома у стойки не было, а был только томный бармен, не обращавший особенного внимания на посетителей.

Я оглядела зал. Как раз было время ланча, и паб был полон.

– Смотри, сплошные Трэйси, – заметил Ри чард, тоже оглядываясь.

Да, судя по внешнему виду собравшихся здесь дам, можно было предположить, что у них всех, вместе взятых, едва ли возможно наскрести хоть чайную ложечку серого вещества. Мужчины же все поголовно старались выглядеть постоянными читателями «Плейбоя».

Вот не думаю, что когда-нибудь отыщу паб, в котором мне бы нравилось все – и публика, и оформление, и меню, и обслуживание. То есть это настолько же вероятно, насколько вероятно, вернувшись однажды вечером домой, застать Ричарда за генеральной уборкой.

Ричард взял мне апельсиновый сок с содовой и мы протиснулись в уголок, где маячил мой объект наблюдения, одетый в ярко-зеленый костюм от Серджио Таччини. Я в двух словах объяснила Ричарду цель нашего похода, и он не возражал. Мы сели за столик в нескольких ярдах от «объекта» – тот сидел за большим столом, окруженный толпой мужчин и женщин. Похоже, он никак не стремился соблюдать осторожность. Перед ним на столе лежала дюжина часов, которые он предлагал соседям, – со своего места я узнала фальшивые «Ролексы». Через несколько минут все часы оказались раскуплены. Мне удалось заметить, что ему платили пятидесятифунтовыми банкнотами, с которых он не давал сдачи, но, кажется, он и не пытался выдавать часы за настоящие.

Дружок Билли вытащил из кармана следующую порцию поддельных «Ролексов», и на нее набросились так же, как и на первую. Осталось две штуки. Продавец спрятал их в карман и, порывшись под столом, извлек три целлофановых пакета с рубашками, похожими на его собственную, только других цветов. Удивительно, удивительно. Они еще и одеждой приторговывают.

– Что за поганая у меня работа, – пробурчала я.

– Что?! – Ричард поперхнулся от удивления – Я правильно расслышал?! Ты, кажется, сказала, что не на сто процентов удовлетворена своей детективной практикой?!

– Усохни, – посоветовала я. – Лучше посмотри, какие рубашки! Я о них говорю. Господи, если бы не задание, я бы купила такую. Ты только посмотри, какие цвета… – восхищенно прошептала я, не отрывая голодных глаз от двух рубашек. Одна была голубая, другая золотистая. А как бы мне пошли эти цвета… Ричард встал.

– Эх, бедняжка Брэнниган, – поддразнил он меня. – Ну ладно. Я-то не на задании. – И он сделал шаг в сторону этого великолепия.

– Ричард! – завопила я так, что на меня обернулись несколько человек. Я в испуге понизила голос и почти прошипела: – Ричард, не смей!!

– Да почему? – недоуменно спросил он. – А если тебя кто-то спросит, скажешь, что я тебе подарил. Ты же не обязана знать, что это подделка.

– Но я уже знаю, – ответила я тем же сдавленным шепотом. – Знаю, понимаешь? В этом все дело. Слушай, сядь на место, пока я не вышла из себя.

– Да ну тебя, – хмуро проворчал Ричард, садясь. – Я думал, ты хочешь такую блузку.

– Очень хочу. А еще хочу часы от Картье. Но увы, не могу себе позволить. Знаешь, если бы, скажем, Деннис предложил мне купить подделку, когда я не занималась этим делом, я бы согласилась. Но сейчас не могу – из-за задания. Ну, Ричард, извини, я знаю, что ты хотел меня порадовать… Слушай, если ты хочешь такую рубашку себе, покупай, я тебе слова не скажу.

– Да ну тебя с твоей моралью, – ответил Ричард, отрицательно покачав головой.

– Ничего себе, «с моей моралью». А кто мне недавно прочел целую лекцию на тему того, что мол, нехорошо переписывать для друзей альбомы с лицензионных кассет на пустые, потому что я отбираю хлеб у бедных музыкантов вроде Джетта? А? – напомнила я.

– Ладно, ладно. Уела. Слушай, Брэнниган, ты уже достаточно насмотрелась? Может, пойдем отсюда, или мы в этой дыре до вечера просидим?

Я оглянулась на продавца. Тот как раз встал и собирался уходить. За ним потянулись покупате ли, и я догадалась, что, скорее всего, у него есть еще товар в машине.

– Пойдем, – согласилась я. – Только давай выйдем с этой толкучкой, посмотрим, что наш объект прячет в машине.

Так мы и сделали, впрочем, держась на почтительном расстоянии от продавца. Мне удалось разглядеть содержимое его багажника: там были пакеты с одеждой разных цветов, но никаких часов я не заметила. Но как бы там ни было, поездка не пропала даром, о чем я и сообщила Ричарду уже за рулем. И был один существенный плюс: если мы разделаемся с «часовым» делом, мы, пожалуй, сможем заинтересовать «Серджио Таччини» сообщением о том, что кое-кто взял их продукцию за образец для подражания. Но как же мне понравились рубашки! Никогда раньше не приходилось сталкиваться с подделкой одежды известных фирм, хотя я много об этом слышала.

Я поделилась своими чувствами с Ричардом; своим ответом он окончательно сбил меня с толку:

– Но одеждой торгуют очень много где! Я видел в клубах. Ну ладно, в любом случае хорошо, что ты вычислила фальшивку. Я рад за великого сыщика, гордость Лондона и всей Англии!

– Манчестера, – машинально поправила я. Но Ричард то ли не услышал, то ли не обратил внимания.

– Слушай, а что ты сегодня делаешь? – поинтересовался он.

– Боюсь, буду занята до позднего вечера. А что?

– Да так, просто интересно.

– Баркли, отвечай сейчас же. А не то устрою уборку у тебя в кабинете.

– Нет! Только не это, умоляю! – закричал Ричард. – Просто мне посчастливилось достать билет на матч в Олд-Трэффорде. Его нужно еще выкупить. Но если бы ты была свободна, я бы лучше позвал тебя в кино…

Я оценила приносимую мне жертву. Господи, он все-таки меня любит! Притормозив у светофора, я потянулась к нему, нежно обняла и поцеловала.

– Люблю тебя больше всех на свете, – призналась я, трогаясь с места.

– Что ж… Тогда высади меня вон у того паба пожалуйста. Я скажу ребятам, что мне не нужен билет.

Ну как я могла отказаться?

Файлы с историей болезни Мойры показались мне на редкость занимательным чтением. В первом поле, «кто направил», значилось, что Мойру привел в «Чайку» некий чернокожий человек, сделавший пожертвование в пятьсот фунтов и представивший Мойру как свою бывшую сотрудницу, которой в настоящее время нужна помощь. Выходило, что Кий был добрее и лучше, чем хотел казаться. И это объясняло, почему он потребовал именно пятьсот фунтов за информацию.

Итак, Мойра попала в клинику, будучи законченной наркоманкой, и все же она сознавала, что «Чайка» – ее единственный шанс спастись. Мойра стала образцовой пациенткой. Она выбрала самый трудный путь, очищая организм от наркотиков с помощью минимальных доз метадона. Пережив ломку, Мойра оказалась удивительно дружелюбной, отзывчивой женщиной, она с удовольствием принимала участие в сеансах групповой терапии, выполняла все указания и сама помогала лечить других больных. После месяца пребывания в «Чайке» она выписалась, но еще долго приходила на дополнительные сеансы. Ее не послали в реабилитационный центр; еще в клинике Мойра очень сблизилась с женщиной по имени Мэгги Росситер, которая, согласно записям, работала в социальной службе городского совета Лидса и некоторое время была добровольной помощницей в «Чайке», и после выписки Мойра переехала жить к ней.