— А вам это так нравится? Да, я вижу, что нравится. Но чего вам стыдиться?

— О… не знаю… вероятно, пуританское происхождение. Мой дед был квакером.

— И он часто вам является?

— Не так уж часто, но, кажется, он только что промелькнул. Знаете, «суета сует» и сентенция о том, имеет ли право человек приобретать столь дорогостоящий вечер в столь несовершенном мире.

— То есть вы должны были потратить эти деньги на благие дела?

— Да. Или вовсе не тратить. Дедушка Джейсон был также банкиром.

— Скажите ему, чтобы он улетучился. Вы сделали массу благих дел.

— Я? Не может быть. Каким образом?

— Вы превратили то, что обещало быть пыткой, в нечто… — Грант умолк, переждал мгновенье и наклонился к ней.

— Ну что вы, — торопливо проговорила Софи. — Не стоит об этом. Что за разговор.

— …в нечто почти терпимое, — докончил Грант.

На другой стороне стола Аллейн размышлял: «Несомненно, она очень может постоять за себя, но она не из тех, кто дешево взял — легко потерял. Наоборот. Надеюсь, Грант не хищник. В ее мире он — бог, у него романтическая внешность, так сказать, бог в несчастье. Помочь ему — как раз работенка для ее пребывания в Риме. Вероятно, он лет на двадцать старше ее. Он снова заставил ее покраснеть».

Сидевший во главе стола майор Суит заказал себе еще один коньяк, но никто не последовал его примеру. Бутылки из-под шампанского в ведерках со льдом были перевернуты, кофейные чашки уже унесли. Появился Джованни, поговорил с официантом и удалился, очевидно, оплатить по счету. Метрдотель Марко облетел их и не впервые склонился, улыбнулся и что-то прошептал леди Брейсли. Она поискала в своем золотом ридикюльчике и, когда он целовал ей руку, сунула ему что-то. Несколько иным образом он приложился к руке баронессы, весело помахал рукой Софи, поклонился всему обществу за столом и уплыл, едва шевеля бедрами.

— А он неплохое блюдо, — сказал Кеннет тете.

— Что ты говоришь, милый! — произнесла она. — Он ведь ужасный человек, правда, майор? — сказала она через весь стол майору Суиту, который напряженно глазел на Софи поверх коньяка.

— А? — сказал он. — О! Жуткий.

Кеннет пронзительно рассмеялся.

— Когда мы двинем отсюда? — задал он общий вопрос. — Куда мы теперь поедем?

— Теперь мы веселые, — воскликнула баронесса. — Теперь мы танцуем, ура, и ведем ночную жизнь. В «Космо» — так?

— Ах-ха, ах-ха, в «Космо», — откликнулся барон.

Они заулыбались всему столу.

— В таком случае, — сказала леди Брейсли, забирая ридикюль и перчатки, — я иду в ritirata[34].

Официант в то же мгновение набросил мех ей на плечи.

— Я тоже, я тоже, — сказала баронесса, и Софи ушла с ними.

Майор допил коньяк.

— Так в «Космо»? — сказал он. — Перемена места — доброе старое средство, а? Ну, полагаю, пора в путь…

— Спешить некуда, — сказал Кеннет. — Лучший официальный показатель тети в ritirata — девятнадцать минут, и то когда она опаздывала на самолет.

Барон глубокомысленно совещался о чаевых с майором и Грантом. Официант стоял у выхода из ресторана. Аллейн подошел к нему.

— Ужин был великолепный, — сказал он и дал ему на чай ровно столько, чтобы сделать более убедительной следующую фразу: — Могу ли я перемолвиться словом с синьором Марко? У меня рекомендация к нему, и я хотел бы воспользоваться ею. Вот, пожалуйста.

Это была визитная карточка Вальдарно с соответствующей запиской на обороте. Официант быстро глянул на нее, потом на Аллейна и сказал, что узнает, у себя ли в офисе великий человек.

— Думаю, что он там, — весело сказал Аллейн. — Пойдемте?

Официант заспешил обычной ресторанной походкой через фойе в коридор, где и попросил Аллейна подождать. Он осторожно постучал в дверь с табличкой «Директор», что-то прошептал открывшему ее молодому человеку и вручил карточку. Молодой человек исчез на несколько секунд и вернулся с обезоруживающей улыбкой и приглашением войти. Официант поспешно удалился.

Кабинет у Марко был небольшой, но роскошный. Хозяин церемонно, со сдержанным гостеприимством приветствовал посетителя.

— Еще раз добрый вечер, мистер… — он посмотрел в карточку, — мистер Аллейн. Надеюсь, ужин доставил вам удовольствие. — Он великолепно владел английским. Аллейн решил сделать вид, что не говорит по-итальянски.

— Ужин был восхитительный, — сказал он. — Превосходный вечер. Квестор Вальдарно говорил мне о ваших талантах и был прав.

— Рад слышать.

— Кажется, я видел вас несколько лет назад в Лондоне, синьор. В «Примавере».

— Ах! Моя зеленая, как салат, юность. И действительно, я знал тридцать один рецепт салатов. Возможно, пять из них достойны упоминания. Могу ли я быть вам полезен, мистер Аллейн? Любой друг квестора Вальдарно…

Аллейн быстро принял решение.

— Да, можете, — сказал он. — Если вы будете так любезны. Полагаю, я не должен скрывать от вас, синьор, что я коллега квестора и что я в Риме не только для развлечения. Позвольте…

Он вынул свою собственную официальную карточку. Марко не шелохнувшись продержал ее в своих великолепно наманикюренных пальцах секунд пять.

— Ну, да, — проговорил он наконец. — Разумеется. Я должен бы помнить вас по моим лондонским временам. Там было cause celebre[35]. Ваша прославленная деятельность. И затем, конечно, ваш брат — по-моему, несколько лет назад он был послом в Риме?

При упоминании высокопоставленного брата Джорджа Аллейн обычно не извлекал выгоду из родства, но тушевался и умолкал. Сейчас он поклонился и продолжил начатый разговор.

— У меня к вам дело, требующее некоторой деликатности, — проговорил он и почувствовал себя не то героем эдвардианского триллера, не то обитателем дома 221-Б по Бейкер-стрит. — Заверяю, что не потревожил бы вас, если бы мог этого избежать. Мы с квестором Вальдарно находимся в затруднительном положении. Дело в том, что нам стало известно, что некая фигура с дурной репутацией, чью личность нам до сих пор не удалось установить, в настоящее время живет в Риме. Он наладил отношения с людьми, занимающими самое высокое положение, которые пришли бы в ужас, если бы узнали про него правду. Полагаю, вы тоже пришли бы в ужас.

— Я? Вы хотите сказать?..

— Он один из ваших клиентов. Мы считаем необходимым предупредить вас.

Если Марко для итальянца был достаточно краснолицым, то сейчас румянец исчез. На его безукоризненно выбритых побледневших щеках проступили красные прожилки. За спиною Аллейна что-то заширкало. Он оглянулся и увидел красивого молодого человека, который пригласил его в кабинет. Он сидел за столом и яростно шелестел бумагами.

— Я не предполагал… — сказал Аллейн.

— Мой секретарь. Он не говорит по-английски, — объяснил Марко и добавил по-итальянски: — Альфредо, хорошо бы ты нас оставил вдвоем. — И снова по-итальянски Аллейну: — Так будет лучше, не правда ли?

Аллейн сделал вид, что не понимает.

— Простите, — сказал он и развел руками.

— А, вы не знаете нашего языка?

— Увы!

Молодой человек быстро проговорил по-итальянски:

— Padrone, у вас неприятности? Это…

Марко прервал его:

— Это пустяки. Ты меня слышал? Выйди.

Когда он вышел, Аллейн сказал:

— Я не отниму у вас много времени. Человек, о котором я говорю, — Себастиан Мейлер.

— Неужели? — проговорил Марко после небольшой паузы. — Я полагаю, у вас есть основание так говорить о нем?

— Оснований достаточно для того, чтобы сообщить это вам. Разумеется, вы проверите это у самого квестора. Уверяю вас, он подтвердит мои слова.

Марко подался вперед и сделал умоляющий жест.

— Конечно, конечно. Вы меня ошеломили, мистер Аллейн, но я благодарен вам за предупреждение. Я озабочусь, чтобы мистер Мейлер больше не появлялся в «Джоконде».

— Простите меня, но обычное ли это дело, чтобы «Джоконда» распространяла свое гостеприимство на туристскую группу?