Он не сделал этого, находясь в Далласе. Вряд ли он в состоянии был сделать это там. Джонсон силился встать у кормила власти, и хотя у него длинные руки, их длина псе же не достигает тысячи миль. Вся окружавшая его обстановка препятствовала немедленной смене власти. Пока Джонсон оставался на аэродроме Лав Филд, масштаб его возможностей был ограничен. Когда Джек Валенти вошел в салон самолета «ВВС-1», внимание вице-президента, как все еще продолжали именовать нового президента, было приковано к экрану телевизора. Джонсон надеялся, что комментатор Уолтер Кронкайт посвятит его в тайны происходивших событий.
В жизни бывают ситуации, когда можно без промедления начать создавать цельную картину событий на основе мелких деталей. Это задача разведки. Вероятно, так и удалось бы сделать, если бы убийство президента произошло в Белом доме с его великолепно оборудованным оперативным отделом. В Далласе же не было оперативного отдела, способного оценить ситуацию, а существовала лишь ситуация. Даже после того, как военный адъютант президента Тед Клифтон обнаружил, что Джонсон уехал на аэродром Лав Филд, он "не смог сообщить об этом в Вашингтон, так как Бейлс в этих необычных условиях не мог предоставить в его распоряжение закрытый канал связи.
Джонсон не узнал ничего нового из телепередачи и с облегчением отвернулся. В целом перспектива не была такой устрашающей, какой ее рисовало воображение, если только комментаторы сами не находились в неведении. В действительности же происходило много такого, о чем не подозревали ни Джонсон, ни Кронкайт. На сцене появился ключ к тайне преступления. Правда, сразу никто не оценил его значения. За двадцать минут до того, как Джонсон и его приближенные поднялись на борт самолета, в двух милях от книжного склада выстрелом в упор был убит полицейский Дж. Д. Типпит. Но прошло еще сорок минут, прежде чем кто-нибудь подумал о значении этого убийства.
Между тем в самолете президента жажда быть в курсе событий усиливалась с каждой минутой. Однако это желание оставалось неудовлетворенным. В этом отношении на аэродроме Лав Филд Дела обстояли еще хуже, чем в Парклендском госпитале. Тыловые службы президента Кеннеди, остававшиеся на аэродроме, не знали о том, как развивались события в госпитале. Даже наиболее информированные имели весьма приблизительное представление о движении президентского кортежа после 12. 30. Сигнал тревоги, переданный Роем Келлерманом, и приказ Робертса Янгбладу прикрывать Линдона Джонсона были последними сообщениями, полученными на борту самолета по радио из Далласа. Вскоре после этого радиоприемник президентского самолета «Чарли» перестал принимать что-либо.
Полковник Суиндал сообразил, что, по-видимому, произошло что-то из ряда вон выходящее, но он мог лишь заниматься догадками. Вспомнив об инциденте с Эдлаем Стивенсоном, он решил, что имела место свалка. После звонка адъютанта президента по ВВС генерала Макхью из Паркленда и его указания готовиться к перелету на аэродром Эндрюс он подумал, что больная спина президента не выдержала трудностей поездки и они должны срочно перевезти его в армейский госпиталь Уолтер-Рид или в военно-морской госпиталь в Бетесде. Поскольку система связи «Чарли» перестала функционировать, а все военные связисты, способные пользоваться более сложным оборудованием, отправились в ресторан аэропорта (к тому же никто не вспомнил об установленных на борту самолета телетайпах телеграфных агентств Юнайтед Пресс Интернейшнл и Ассошиэйтед Пресс), Суиндал решил воспользоваться находящимся в салоне самолета телевизором. Там к нему присоединились сержант Айрес, камердинер президента Джордж Томас и обе секретарши из приемной Сэлинджера — Крис Кэмп и Сью Фогельзингер.
Как только стали известны подлинные масштабы катастрофы, обе женщины исчезли. Суиндал ж ужасе отпрянул от экрана, а Айрес, словно сумасшедший, стал вертеть ручку телевизора, пока не добился, как он потом объяснил, «превосходного изображения». Вот в эту-то сумятицу и попал Джонсон, когда неожиданно для всех он появился у подножия трапа, ведущего на борт президентского самолета; экипаж даже не смог освободить к его прибытию салоп. Суиндал едва успел спуститься вниз, чтобы приветствовать его как положено. Новый президент не усмотрел ничего необычного в том, что телевизор работал на полную мощность. Однако следившие за передачей люди увидели в неожиданном появлении Джонсона на этом самолете что-то неуместное. В замешательстве они попрятались по другим отсекам самолета. Кое-кто даже вышел на взлетную полосу. Взлетная полоса во многих отношениях была удобнее самолета. После полученной от Макхью команды немедленно готовиться ко взлету Суиндал выключил наземные установки кондиционирования воздуха, и кабины самолета быстро превратились в огнедышащую печь.
Исторический час Руфуса Янгблада — а он продолжался почти ровно час — близился к концу. Ненормальный ход событий, порождение паники и неуверенности, на короткое время прервал обычное течение жизни страны. Поскольку новый президент почувствовал себя в безопасности, секретная служба должна была снова удалиться за кулисы. А для Джонсона безопасность восстановилась, как только он выбрался из далласского водоворота. Подъем по трапу самолета уже означал конец опасности. Только возвращение в город могло снова поставить его жизнь под угрозу, но он же собирался снова подвергать. себя риску столкновения с невидимыми силами, затаившимися на этих залитых солнцем улицах. Джонсон был, не на шутку напуган. И когда десять месяцев спустя, в разгар избирательной кампании; его пригласили выступить на национальном съезде Американского легиона в Далласе, он отказался, несмотря на неудовольствие легиона и сожаление гражданских лидеров города. Аэродром Лав Филд, будучи частью Далласа, представлял собой уже гигантский. шаг на пути к убежищу. Можно сказать, что период «протектората» Янгблада, начавшийся на Элм-стрит, закончился в тот момент, когда он, находясь уже в салоне «Ангела», пытался впервые настоять на том, чтобы после возвращения и столицу семья Джонсона сразу же переехала в Белый дом.
Янгблад явно превысил свои полномочия. Для него это предложение было всего лишь одной из мер предосторожности. Джонсон же усмотрел в нем еще и другие черты, причем некоторые — чрезвычайно деликатного характера, и потому он безоговорочно отказался последовать совету агента. В 13.45 Джонсон уже твердо стоял на ногах. Вначале Янгблад и на борту самолета продолжал выполнять при нем функции специального помощника президента Кена О’Доннела, а Эмори Робертс и другие агенты охраны вице-президента служили своеобразным его аппаратом. Пояснив, что сам он будет занят в салоне, Янгблад приказал агенту Лему Джонсу познакомить экипаж самолета с советниками вице-президента, составить при помощи бортпроводников список пассажиров и задержать отлет самолета до прибытия тела Кеннеди и его вдовы. Первое указание было существенным. Экипаж знал лишь Леди Бэрд, и то по газетам, остальные же лица, сопровождавшие Джонсона, были ему вовсе не знакомы. Дело осложнялось еще и тем, что некоторые из вновь прибывших даже не знали, на каком самолете они находятся. Главный помощник вице-президента Лиз Карпентер, например, полагала, что она находится на борту самолета 86970.
Еще до наступления ночи ближайшему окружению Джонсона предстояло стать известными всей стране, но прежде Лем Джонс должен был расчистить им путь на борт самолета, и эта его деятельность выходила за пределы группы, прибывшей из госпиталя. Так, одной из первых задач, которую Лему предстояло разрешить, был ответ на срочный запрос, поступивший с контрольно-навигационной вышки аэродрома Лав Филд. Диспетчеры аэропорта сообщали, что «некий г-н Билл Мойерс летает в частном самолете над аэродромом и просит разрешения на посадку». Никто из экипажа Суиндала никогда не слышал ранее этого имени. Джонс убедил их в том, что Линдон Джонсон знает этого человека. Предъявив свое служебное удостоверение, Джонс лично поручился за Мойерса.
— Знаете ли вы, что мы ожидаем госпожу Кеннеди? — осведомился Джонс у Суиндала. Тот ничего но знал. — А где вы намерены разместить гроб с телом покойного? — продолжал допытываться Джонс. Суиндал не знал и этого. Тогда Джонс попытался тактично предложить, чтобы бортпроводники вынесли часть сидений из хвостовой части самолета. Полковник в изумлении спросил:
