Укладываясь спать, Ивар вынул из ножен кинжал Бирны и положил его в изголовье. Плотная фигура Финнварда, стоявшего начеку у выхода из пещеры, слегка его приободрила.
Следующий день принес новые мучения. Радовало Ивара лишь одно: если Лоример и впрямь идет за ними по пятам, ему тоже приходится нелегко, даже в сопровождении гномов. Идти по высохшим руслам было мучительно тяжело, а мелкий дождь, казалось, вечно моросит в здешних горах. Путники все. больше падали духом.
Чем ближе был заход солнца, тем чаще начинали они заглядывать в каждую расселину и трещину, выискивая местечко, где можно переночевать, а заодно и спрятаться от Фафнира. Наконец они заползли под каменный карниз и кое-как устроились в камнях. Они устали до полусмерти, не говоря уже о том, что промокли до костей. Обследовали еще один водопад, и опять — ни гнома, ни дракона, ни золота, хотя пещера казалась такой многообещающей…
Глотая похлебку из сушеной рыбы, он думал о Регине и о том пиршестве, которое устроили они из его припасов в ночь, когда покидали Бондскарп. Ивар чувствовал себя немного виноватым оттого, что прежде не скрывал своего недоверия к Регину. Сейчас, вспоминая минувшие события, Ивар понимал, как страшно рисковал Регин, обратившись против Лоримера, и как мало он этим выигрывал.
Ивар содрогнулся — мысли о Лоримере были нежеланны вдвойне в таком гнетущем месте. Альвы с унылым видом пытались хоть как-то просушить одежду и почти все время помалкивали. Казалось, у них отнимала отвагу одна мысль о том, какое громадное дело им предстоит совершить. Дождь, судя по всему, решил скрасить их тоскливое настроение и остаться с ними навеки.
— Подбросьте-ка дров в огонь, — проговорил кто-то. — Я промок насквозь и жутко замерз.
Финнвард машинально подбросил в огонь несколько веток — и лишь тогда спохватился.
— Кто это? — прошептал он. — Кто это сказал?
Альвы, завернувшиеся в плащи и одеяла, обиженно глядели на него и молчали. Финнвард начал медленно поворачивать голову, страшась того, что увидит позади. Ивар рывком обернулся — и увидел фигуру в лохмотьях, опиравшуюся на посох. Тотчас в его руке сверкнул кинжал Бирны. Альвы повскакивали, хватаясь за оружие и делая различные знаки, отгоняющие зло.
Оборванец предостерегающе поднял посох.
— Ничего не скажешь, теплая встреча, — проговорил он. — Два дня назад я едва не изжарился живьем, защищая вас, а вы уже успели меня позабыть.
Разинув рот, они глазели на удивительное видение.
— Да это же Регин! — хором вскричали они, радостно отшвыривая прочь плащи и одеяла.
— Чтоб мне лопнуть! — воскликнул Скапти. — Приятель, вид у тебя ужасный. Что же с тобой стряслось?
— Мы думали, что ты мертв, — добавил Финнвард.
— Может, так оно и есть, — заметил Эгиль. — Разве может живой так жутко выглядеть?
Регин устало опустился на мягкое одеяло. Его плащ и одежда превратились в обугленные лохмотья, длинная борода и волосы сгорели почти что начисто. Кожа кое-где отливала розовым и сморщилась, точно на месте залеченной раны. Брови выгорели почти целиком — остались лишь несколько клочков, придававших Регину выражение озадаченной ярости.
— Благодарю за доброту, — сказал он Финнварду, который протянул ему полную миску рыбной похлебки. — Дракон ошпарил меня вблизи, и на два дня я был пойман заклятием бегства. Но если бы я его не применил, бедный старый Регин превратился бы в горку пепла и обугленных костей. Заклятия бегства, как вам известно, порой превращаются в самые настоящие ловушки, и, каюсь, мне потребовалось целых два дня, чтобы снять с себя это заклятие. Одежда моя сильно пострадала, потому что целых два дня я ползал по каналам для воздуха в золотых копях черных альвов, но, в общем и целом, старый маг невредим, за что бесконечно благодарен судьбе. — Он постучал посохом по земле, привлекая внимание к обугленным пятнам, въевшимся в посох, и печально погладил щетину на подбородке, — щетину, которая некогда была его бородой.
Альвы едва могли дождаться, пока Регин покончит с трапезой, чтобы засыпать его вопросами. Наконец он отставил миску и начал набивать трубку. Когда всеобщее нетерпение дошло до предела, он наконец соизволил ответить на все вопросы.
— Что касается пещеры Андвари и дракона, — сказал он в заключение, — я думаю, она не так уж далеко. Нынче ночью, перед самым заходом солнца, тучи на миг разошлись, и я разглядел далеко вверх по течению абрис гор. Горы эти отмечают конец низинных мест и начало возвышенностей, которые Свартар зовет Хлидарендом. С отвесных скал ниспадал туманный каскад воды, почти сокрытый в тучах. Я видел его только миг, но я почти уверен, что там и завершатся наши поиски.
Альвы завопили и заплясали, молотя друг друга по спинам и исполняя прыжки и кульбиты, которые сделали бы честь бродячим акробатам. Скудная пища, изорванные плащи, прохудившиеся сапоги, усталость — все забылось в одно мгновение. Ради такого события каждый получил по добавочной порции рыбной похлебки.
Фафнир появился около полуночи, ревя и вопя в совершенной ярости. Он описывал круги прямо над головой и дважды метнул в них огонь, — несомненно, дракон хорошо знал, где они спрятались, и теперь пытался так или иначе до них добраться. Покружив над ними, он опустился на противоположном берегу реки. Долгое время дракон шипел и кашлял, прежде чем повторить слово в слово свою громогласную похвальбу. Альвы уже с меньшим страхом внимали его яростному реву, хотя Финнвард по-прежнему нервно жевал кончик капюшона Эгиля.
Фафнир плевался пламенем, пока его чешуя не засияла багровым отсветом и изо рта и ноздрей не повалил густой черный дым. Постепенно пламя появлялось все реже, и Ивар хорошо слышал, как тяжело колышутся бока дракона, точно сотня старых и скрипучих кузнечных мехов.
— Воры! — рычал Фафнир. — Р-ра-а! Гр-рабители! Трусы, р-ра-а! — Он завершил тираду клубом удушливого дыма и на сей раз долго мешкал, прежде чем окончательно подняться в воздух и улететь.
Альвы подползли к краю карниза, наблюдая за отлетом дракона.
— Кашляет он как-то нездорово, — отметил Эгиль. — У меня был двоюродный дедушка, который кашлял точно так же, и ему не исполнилось еще ста девяноста двух лет, когда он превратился в мешок с костями.
— Фафнир — старый дракон, — согласился Регин. — Должно быть, дыхательные пути у него почти разрушены — ведь он столько веков дышал огнем. Когда-то он наводил немалый страх на белых гномов, живших выше по реке, но потом много столетий уже никто его не видел. Подозреваю, что он только тем и занимается, что летает туда-обратно вдоль реки, и шумит себе там, где его никто не может услышать.
Скапти озабоченно дергал себя за ухо:
— Дракон есть дракон, даже если он старый и у него дыма больше, чем огня. Так или иначе, это будет чудом, если нам удастся убить его.
Ивар глядел, как Фафнир красной искоркой исчезает во тьме. Если бы только удалось перековать Глим, участь дракона была бы решена. Он обиженно покосился на Регина, который с загадочным видом глядел в огонь.
Регин поднялся еще до рассвета, развел большой костер и вскипятил воду для чая.
— Если встанем пораньше, то успеем сегодня осмотреть водопад, — отвечал он на сварливый вопрос Эгиля.
Флоси зевнул, дрожа от холода.
— Ага, и Андвари радостно нас встретит и пригласит поесть с золотых тарелок и выспаться на пуховых перинах. — Он встряхнул Финнварда и принялся шнырять вокруг, изрядно всем надоедая.
— Это куда больше похоже на жизнь соглядатая, — заметил Скапти, потирая руки над теплом огня. — Выслеживать дракона — разве может быть задание важнее! Это будет наш звездный час.
— Если только прежде не наступит обеденный час для Фафнира, — сурово отозвался Эгиль, разыскивая свои сапоги. — И как бы нам не попасть к столу в качестве главного блюда…
В этот день они шли быстро, изредка ненадолго останавливаясь, чтобы передохнуть, и почти не разговаривая. Очертя голову бросались они к каждому повороту русла или новому препятствию, надеясь, что за ним окажется водопад. Русло превратилось в скопление гигантских валунов, громоздившихся здесь и там, а река с привычным ревом неслась по узкому руслу посреди каньона. На каждом выступе скапливалась лужа липкой влаги, все было пропитано сыростью и холодом. Ноги у них скользили, пальцы покрылись ссадинами, и настроение все ухудшалось. Рев воды мешал разговорам, но Ивар и так знал, что у всех на уме только одно — найти подходящее убежище, где их не достанет огненное дыхание Фафнира. Ивар криво усмехнулся, безуспешно пытаясь согреть посиневшие от холода руки.
