— На обратной дороге к зоне посадки коптера он говорил со мной довольно откровенно. Нам пришлось долго ждать отлета, а он был слегка не в себе.

Подумайте сами, что он совершил: почти ничего не зная о рукке, он умудрился два месяца скрываться от Истинных Людей. Его спутники, пятеро мужчин и три женщины, были больны, но отнюдь не умирали. Откровенно говоря, я уверен, что они, наоборот, были близки к выздоровлению! Джей-Би все время экспериментировал — с людьми, растениями, тканями, со всем, что попадалось ему под руку. Вот, послушайте, что он мне сказал: «Я совершил ошибку, майор, серьезную ошибку. Раньше я не уделял внимания рукку. В следующий раз я исправлюсь. Здесь, а не в городах, настоящее дело и настоящая власть. Когда в следующий раз вы будете меня разыскивать, вам придется не очень-то легко, вот увидите». И одарил меня улыбкой. Надо признать, он чертовски обаятелен.

Что ж, я посмеялся над ним, и это уже была моя серьезная ошибка. Я был уверен, что ему не избежать камеры смертников. Теперь он на свободе — в наихудшее время и в наихудшем месте. Еще одна неизвестная величина в нашем и без того сомнительном уравнении.

— Сэр, а может быть, это он стоит за всем этим… я имею в виду, за деятельностью, которую мы собираемся расследовать?

— Нет, Слейтер, не думаю, чтобы это было возможно. Здесь замешан активный направляющий элемент, но отнюдь не Пелхэм. Вот что я вам скажу — и может быть, прежде я ошибался: Пелхэм теперь наверняка стал специалистом по рукку. Он много читал, и можно поклясться, что даже в тюремной секции особого режима отыщется протечка величиной с кратер Оркус. У него по-прежнему есть сторонники — это нам известно наверняка. Мы не сумели выловить их всех, и они, вполне возможно, по-прежнему скрываются в тех местах, где могут сильно нам навредить. Совершенно очевидно, что Пелхэм получил всю нужную ему секретную информацию. О да, теперь его вполне можно считать знатоком рукка. И что бы сейчас ни происходило в джунглях, стоит ли за этим Пелхэм или нет, но он кое-что об этом знает. И сейчас намерен участвовать в происходящем. — Мюллер помолчал раздумывая. — Я хочу сейчас связаться с верховным командованием и губернатором по личному передатчику. Возможно, получу побольше информации. Ты, Слейтер, отправляйся спать. Тебе завтра предстоит прослушать еще немало гипнолент. Тау, у тебя тоже усталый вид. Отдохни немного. Вряд ли нам в ближайшие дни еще удастся выкроить время для отдыха. — Несмотря на мрачный тон своей речи, Мюллер улыбался.

Он предвкушает погоню, волнения и страсти охоты, лениво думал Слейтер, из последних сил бредя к своей комнате.

Утром в пятницу Слейтер опять оказался на знакомой кушетке, и к полудню весь запас сил, накопленный за время ночного сна, был исчерпан. Голова у него трещала от сведений о рукке и его обитателях — людях, животных, растениях. Обеденный перерыв даровал ему полчаса передышки, а потом опять — гипноленты, картинки, голоса. К концу дня Слейтер и его друзья по несчастью выглядели так, словно их провернули через мясорубку. Когда отзвучала последняя пленка, он встал с кушетки и устало потянулся. Фенгу и Накамуре осталось еще несколько минут учебы, и Слейтер уже собирался сбежать прямиком в свою комнату и принять душ, когда мускулистая смуглая рука обвила сзади его шею.

— Ну, мерзавец, как насчет нашей сделки? Я же знаю, что вы отправляетесь завтра. Я-то полагала, ты приложишь все силы, чтобы включить меня в группу. — Ее крепкая грудь так и впечаталась в спину Слейтера, в пропитанный потом мундир, и он ощутил исходящий от Мохини мускусный аромат, который проникал даже сквозь его безмерную усталость. Тем не менее Слейтер не почувствовал ничего, кроме растущего раздражения.

— Послушай, прелесть моя, а что я-то могу сделать? Ты же знаешь, чтобы взять тебя, нужно согласие разведслужбы. И тебе сейчас отлично известно, что именно мы будем искать, потому что всем вам сообщили секретную информацию. И о Пелхэме ты тоже уже знаешь, верно? — С этими словами Слейтер повернулся в ее душистых объятиях и обхватил ее за талию, прямо и твердо глядя ей в глаза.

— Знаю, — согласилась Мохини. — Нам сообщили по телетайпу разведслужбы. Но больше — ни по каким каналам. Пресса пока что не знает об этом побеге, да и не должна знать. Чем дольше мы будем избавлены от чужого внимания, тем лучше. Так как насчет меня?

— Ради Господа, Мохини, пошевели мозгами! Чем же я-то могу тебе помочь?

— Ты можешь поговорить с Мюллером, кретин ты эдакий! Он у вас главный, и все будет так, как захочет он. А ты у него в любимчиках. Если ты его как следует попросишь, скажешь, что женщина с опытом и подготовкой разведслужбы может оказаться вам полезной — а это, черт возьми, так и есть, — он может решить, что это неплохая идея.

Слейтер заколебался, по-прежнему держа Мохини за талию. Для него было самым настоящим потрясением узнать, что гарнизон считает его любимчиком Мюллера. Правда ли это? Неужели он и в самом деле может просить Мюллера о подобной услуге?.. Он не услышал, как открылась дверь, но увидел проблеск смятения в глазах Мохини и почувствовал, как она резко пытается высвободиться. Слейтер обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как дверь комнаты плавно задвигается в пазы.

— Кто это был, черт возьми?

Мохини пригладила волосы жестом женщины, которая чувствует необходимость восстановить утраченную уверенность в себе.

— Всего лишь твоя малютка людоедочка. Кому какое дело, что она там подумает? Эй!..

Слейтер сорвался было бежать, но не успел. Охранник отошел от двери, ко она была заперта и, сколько он ни стучал в нее, так и не отворилась.

— Данна! — позвал он вполголоса. — Впусти меня!

Ответа не было. После пяти минут бесплодных усилий Слейтер сдался и пошел прочь. Ему еще предстояло подготовиться к последнему совещанию, которое Старик проводит сегодня вечером, и он чертовски нуждался хотя бы в кратком отдыхе, чтобы привести в порядок мысли. Но все, о чем сейчас мог думать Слейтер, — печальная фигурка, прикорнувшая на просторном диване. Что она подумала, когда увидела в его объятиях Мохини?..

Через десять минут он уже был в своей комнате и тут же, выжатый как лимон, провалился в тяжелый сон без сновидений.

Когда зуммер интеркома разбудил Слейтера, в комнате стояла кромешная тьма. Наручные часы показывали два часа ночи, и не успел Слейтер осмыслить этот факт, как в его дверь уже колотил Накамура:

— Подъем, лейтенант, сэр патан! У нас куча дел, ты что, забыл вчерашнее совещание?

Слейтер в считанные минуты побрился, оделся и бегом помчался в подземную секцию разведслужбы. Он ни о чем не забыл, просто ему дьявольски не хватало времени на то, чтобы переделать все дела. Правда, выбегая из комнаты, он успел пристегнуть к поясу коробку из импервиума. Что бы там ни твердили правила, а Хват отправится с ним.

Тау Ланг и коренастый широкоплечий воин-руккер, которого Слейтер никогда прежде не видел, вели увлеченную беседу с Данной Стром и двумя ее спутниками. В сторонке два рядовых разведслужбы гримировали Накамуру и Фенга. Коренастый руккер повернулся и ожег сердитым взглядом вошедшего Слейтера.

— Что, лейтенант, поздняя пташка глаза продирает?

Несмотря на знакомый голос, маскировка полковника Мюллера совершенно сбила с толку Слейтера. Потертая кожаная одежда с меховым капюшоном, затертые и явно глубокие шрамы на лбу, пояс из шкуры кошака, кричащая, покрытая ручной резьбой рукоять бластера — все выглядело отменно.

Мюллер усмехнулся, увидев выражение его лица.

— Ты тоже станешь таким красавчиком, если только не будешь шляться весь день без дела. Ступай, займись гримом. Когда управимся с маскировкой, нам предстоит еще собрать в дорогу кучу всякого хлама.

Через десять минут молодые офицеры с лицами, еще влажными от грима, натягивали нижнее белье с подогревом и боевую одежду клана Крысы — ручная работа, над которой два дня трудились как одержимые портной форта и его помощник. Одевшись, они принялись прятать на себе разнообразные устройства, разложенные на длинном столе в углу комнаты. Слейтер ухитрился незаметно сунуть в кошель на руккерском поясе коробочку с Хватом.