А в саду близняшек развлекала старушка Де Фракас. Она прочитала им сказку про мангуста Рикки-Тикки-Тави, а потом повела к себе показывать чучело настоящей кобры, что стояло в стеклянном шкафчике, широко раскрыв страшную зубастую пасть. Затем старуха поведала девочкам о своем детстве, проведенном в далекой Индии, и наконец усадила пить чай в оранжерее. Впервые в жизни близняшки вели себя прилично. Девочки, как и их мама, питали должное уважение к общественному положению миссис Де Фракас. Не меньшего уважения заслуживал и ее замечательный голос. Как однажды сказал Уилт: в восемьдесят два года таким голосом уже не расколешь бутылку шампанского с расстояния пятидесяти шагов, но с сорока можно до смерти напугать волкодава. Именно по этой причине молочник уже давно оставил попытки получить с миссис Де Фракас за молоко. Миссис Де Фракас принадлежала к тому поколению людей, которые расставались с деньгами исключительно по собственной инициативе. Поэтому пожилая леди лишь дважды в год отсылала чек, да и то на сумму меньшую, чем нужно. Однако молочная компания не возражала. Вдова покойного генерала Де Фракаса, кавалера ордена «За отличную службу» и т. д. и т. п. являлась особой, с чьим мнением было принято считаться. И Ева страшно гордилась тем, что находится в самых дружеских отношениях со старой леди. Никто на Веллингтон-роуд больше не удостоился такой чести. Секрет же заключался в том, что миссис Де Фракас обожала детей. А Еву она, лишенная собственного потомства, считала образцовой матерью. Так что миссис Де Фракас была очень расположена к семейству Уилтов. Вернее, самому Уилту она особо не симпатизировала, очевидно считая его тормозом семейной жизни и выпивохой. Последний вывод был сделан из ее личных наблюдений за Уилтовскими бдениями в беседке по вечерам. Так как генерал-майор почил в бозе по причине цирроза, или, выражаясь языком вдовы, «из-за своей гнилой печенки», то союз Уилта с бутылкой еще больше усиливал ее привязанность к Еве и близняшкам… Вдова была туговата на УХО и поэтому считала их чудесными девочками, хотя никто во всей округе этого мнения не разделял.

Итак, в этот солнечный денек миссис Де Фракас усадила девочек в оранжерее и стала угощать их чаем, совсем не подозревая, что в соседнем доме тем временем разворачиваются драматические события. Хозяйка позволила близняшкам поиграть в тигра (на полу в гостиной лежала тигровая шкура) и даже свалить пальму и наконец решила, что им пора домой! Она чинно вывела своих подопечных из дома и направилась к Уилтам как раз в тот момент, когда сам Уилт начал осмотр мансарды.

Лжегазовщик, которому Мистерсон запретила пользоваться рацией, сидел в кустах на противоположной стороне дороги и следил за домом. Он обмер, заметив, как маленькая процессия вошла в дом, и стал усердно молиться, чтобы она так же спокойно вышла обратно. В этот момент подъехал «астон-мартин». Гудрун Шауц и два парня залезли в багажник, достали несколько чемоданов и, прежде чем лжегазовщик сообразил, что делать, поспешно скрылись в доме. Тут уж он решил нарушить радиомолчание.

– Объект «женщина» в сопровождении двух мужчин проник на территорию зоны, – доложил он майору, обходившему посты в районе Уилтового сада. – В зоне также находятся гражданские лица. Жду дальнейших указаний.

Вместо ответа майор в сопровождении двух переодетых солдат с теодолитом и полосатым шестом пробрался через сады домов №4 и №2, установил все это хозяйство на тротуаре и, делая вид, что работает с теодолитом, заговорил с лжегазовщиком в кустах.

– Как это не мог остановить?! – допытывался майор, узнав, что четыре девочки и старуха из соседнего дома вошли в дом Уилта. Но прежде чем он успел получить ответ, откуда ни возьмись появился профессор Болл.

– Что здесь происходит? – спросил он, с одинаковой неприязнью поглядывая на патлатых бойцов и на теодолит.

– Так, небольшие замеры на местности. Будем удлинять улицу, – быстро соврал майор.

– Удлинять улицу? Как это так? – недоумевал профессор. Полный отвращения взгляд уперся в сумку на плече майора.

– Очень просто. Будем удлинять улицу – подтягивать ее к окружной.

Профессор Болл схватился за голову.

– Подтягивать к окружной?! Я не ослышался?! Вы собираетесь удлинять эту улицу – «подтягивать ее к окружной»?

– Я лишь делаю, что мне сказали, сэр, – объяснил майор, страстно желая, чтобы старый козел убрался отсюда как можно быстрее.

– Кто вас сюда прислал? – не унимался профессор. Он полез в карман и достал блокнотик.

– Топографический отдел районного технического управления.

– Вот как? А как ваша фамилия? – допытывался профессор с хищным блеском в глазах, слюнявя кончик ручки.

– Пэлисэр, сэр, – после некоторых колебаний ответил майор. – А теперь, если не возражаете, мы займемся делом.

– Что же, попробуйте, мистер Пэлисэр! – профессор повернулся и гордо прошествовал к себе домой.

Через минуту он вернулся с увесистой палкой в руке.

– К вашему сведению, мистер Пэлисэр, – заявил он, размахивая палкой, – я член городской муниципальной комиссии по архитектуре и дорожному строительству. Городской! Слышите, мистер Пэлисэр? У нас нет районной технической службы, а есть только городская!

– Случайно оговорился, сэр, – согласился майор, одним глазом следя за домом Уилта, а другим за перемещением профессорской палки.

– Вы еще раз оговорились, заявив, что в городе Ипфорде якобы собираются удлинять улицы, соединяя их с окружной…

– Да это так, задумка на будущее, – ответил майор, изображая доброжелательную улыбку.

Профессор Болл сухо усмехнулся:

– Пожалуй, даже на весьма отдаленное будущее, поскольку у нас в городе нет никаких окружных дорог. Кроме того, мне, как председателю комиссии по дорожному строительству, впервые приходится слышать, что кто-то недоволен длиной наших улиц. И еще. В теодолитах я разбираюсь весьма неплохо и позволю себе заметить, вы в него заглядываете не с той стороны. Это весьма странно, поэтому оставайтесь здесь до приезда полиции. Моя экономка уже вызвала.

– Можно переговорить с вами наедине? – прошептал майор.

Он стал энергично рыться в сумке в поисках удостоверения. Но профессор Болл мошенников и самозванцев за километр узнавал и, как и предупреждал Уилт, на дух не переносил мужчин – владельцев сумок через плечо; удар палкой, и многочисленные доказательства майорского статуса вылетели из сумки и с грохотом рассыпались на дороге. Среди них оказались рация, два револьвера и граната со слезоточивым газом.

– Ах, твою мать! – выругался майор, нагнулся и стал лихорадочно собирать свой арсенал.

Профессор тут же воспользовался случаем. Получив палкой по шее, майор растянулся в придорожной канаве. Тут на помощь подоспел солдат с теодолитом. Он бросился на профессора, заломил ему левую руку и приемом каратэ вышиб палку из правой.

– Теперь поостыньте маленько, сэр! – велел солдат, но профессор и не собирался остывать. Эти люди притворяются топографами, а у самих пистолеты, гранаты… Путь к спасению один – устроить как можно больше шума. И дремотную тишину Веллингтон-роуд огласили дикие вопли:

– Спасите!!! Убивают!!! Полиция!!!

– Ради Бога, заткните пасть этому недоноску! – крикнул майор, который никак не мог собрать свои револьверы. Однако было уже поздно. Из окошка мансарды Уилтова дома выглянул человек, за ним другой; и прежде чем профессор перестал орать, оба спрятались.

Уилт в полной темноте сидел на корточках около водонапорного бака. Он смутно осознавал, что на улице творится что-то непонятное. Гудрун Шауц решила принять ванну и внутри бака громко булькало и шипело, но голоса ее соратников были слышны довольно отчетливо.

– Полиция! – крикнул один. – Гудрун, здесь полиция!

– И в саду тоже! Все с винтовками! – донесся голос другого из ее комнаты.

– Вниз, быстро! Будем прорываться! По деревянной лестнице рассыпались шаги. Гудрун Шауц из ванной выкрикивала распоряжения по-немецки и тут же дублировала их по-английски.