– Понятно.

– А вы сейчас разговариваете с лейтенантом Джиндлером, третьим лейтенантом на фрегате Соединенных Штатов «Констеллейшн», под командованием капитана Тракстона. В настоящий момент фрегат снаряжают в Балтиморе, – Джиндлер озорно подмигнул Кидду – Я уже сообщил о таинственном сверхштатном наблюдателе во время предстоящего выхода в море…

Кидд улыбнулся, разговор интересовал его все больше и больше. Его задание походило не на закулисное политическое назначение, а скорее было вызвано сложившейся обстановкой на море.

– Когда…

– Не так быстро, уважаемый сэр. Меня проинструктировали, что наш новый секретарь военного флота желает познакомиться с вами перед тем, как мы рискнем выйти в море.

– Прошу извинить меня, дом необжитой, неприбранный, потому что моя жена до сих пор не переехала, – Стоддерт неуклюже попытался освободить край стола, возле которого стояло массивное кресло.

Его поведение немного озадачивало, но все искупал открытый взгляд, когда он обменялся с Томом рукопожатием.

– Секретарь Стоддерт только недавно переехал в столицу, – тихо сказал Джиндлер.

– Благодарю вас, лейтенант. Пожалуйста, зайдите ко мне перед вашим отъездом в Филадельфию. Я передам через вас кое-что капитану Тракстону.

Джиндлер поклонился и вышел.

– Итак, вы лейтенант Королевского военно-морского флота.

–Да, сэр.

– Вас должно быть разбирает любопытство, вернее, вам не терпится узнать, почему вы находитесь здесь.

– Так точно, сэр, – ответил Кидд, волнуясь еще сильнее от проявленного к нему внимания сверху.

Стоддерт уселся в кресло.

– Для начала я изложу все поподробнее. Мы сейчас активно занимаемся строительством собственного флота и решили взять за образец Королевский флот. Пусть ваши традиции послужат для нас отправной точкой. Что касается лично вас, то благодаря любезности мистера Джиндлера я получил полный и подробный отчет обо всем, что произошло в Эксбери, в частном порядке, разумеется. О каком-либо участии Соединенных Штатов в этом деле не возникло и не может возникнуть ни тени подозрения.

– Я вас понимаю, сэр.

– Но больше всего в отчете мистера Джиндлера мне понравилось его замечания насчет вашего характера. Позвольте мне быть откровенным, сэр. Королевский флот по праву гордится своим положением, однако высокомерное поведение многих морских офицеров вызывает неприязнь у нашего народа. Это черта особенно характерна для старших по чину офицеров, вот по какой причине мы выбрали офицера самого младшего по званию.

Мистер Джиндлер сообщил нам, как, будучи на берегу, вы внимательно и обдуманно относились к словам и поступкам местных жителей, даже не погнушались присоединиться к празднеству в городской таверне. Короче, сэр, вы сумели найти общий язык с народом, что мы ценим довольно высоко, – Стоддерт встал, обхватив край стола руками, и слегка поморщился. Заметив удивленный взгляд Кидда, он усмехнулся: – Это мне оставили на память англичане в сражении на ручье Брэндиуайн[23].

Стоддерт пододвинул кресло поближе, чтобы создать между ними большую доверительность.

– Буду с вами искренен, мистер Кидд. Ваше положение, как королевского офицера на военном корабле Соединенных Штатов, явно ненормально, чтобы не сказать незаконно. Поэтому найдутся лица, которые сделают из этого крайне нежелательные выводы. Вследствие чего вы вступаете на борт корабля в качестве внештатного члена команды как особый гость капитана. Вы еще не имели удовольствия познакомиться с капитаном Тракстоном, но ему обязательно сообщат о вас. Уверен, он по достоинству оценит ваш опыт и поддержку, – Стоддерт наклонился еще ближе. – Я буду глубоко вам признателен, если по вашему возвращению вы дадите свою непредвзятую оценку нашим усилиям. Как вы полагаете, это возможно?

– Разумеется, сэр, – почти воскликнул Кидд, чувствуя, как у него кровь закипает в жилах от одной мысли что его используют как пешку в большой политической игре.

– В таком случае, сэр, мне больше ничего не остается, как пожелать вам Божьей помощи, чтобы вы как можно скорее вышли в море в новом для вас качестве. Лейтенант Джиндлер поджидает вас в гостиной на нижнем этаже.

– Была ли в этом такая необходимость? – из-за накрытого покрывалом секретера возникла фигура человека.

Стоддерт закрыл дверь.

– Думаю, что да. Военных любого звания не следует обременять политическими рассуждениями.

Порой Мюррей, его политический агент, проявлял редкое безразличие к проницательности других людей.

– Ладно, пусть все идет, как идет, мистер Стоддерт. Но почему вы не предупредили его о республиканцах, все-таки следовало рассказать о них.

– То, что в конгрессе существует потерявшая всякую совесть оппозиция, которая не остановится ни перед чем, чтобы погубить наш военный флот ради своей вящей политической выгоды? Джефферсон из кожи вон лезет, чтобы Америка ни в коем случае не приобрела надежный щит на море. Как мне объяснить это человеку, чья страна существует исключительно благодаря своей морской мощи? Увольте. В любом случае весь разговор о расформированных экипажах и тому подобном, вероятно, возникает из непроверенных источников, их не стоит принимать во внимание. Больше всего меня волнуют наши капитаны. Все они, Мюррей, такие вспыльчивые, с таким тяжелым характером, в особенности Тракстон.

– Боевой капитан, – неожиданно вставил Мюррей.

– Никто не спорит. Но он был капером. Погодите, разве не помните то волнение в конгрессе во время войны с англичанами, когда до них дошел слух, как он вызвал на поединок Джона Пола Джонса из-за спора, на каком корабле должен развеваться какой-то флаг. Никто из них не хотел уступать. Знаете, однажды его захватил английский военный корабль.

– Неужели?

– Так, к слову пришлось. Вот почему я очень надеюсь на лейтенанта Кидда. Он не разбирается в политике. Он простой морской офицер: снасти и паруса – это все, что его интересует. Он, должно быть, не глуп, в противном случае он не получил бы офицерского патента, так или иначе, но он сумеет сообщить мне все то, что мне хочется знать…

Ничто не могло лучше представить необъятные просторы не страны, нет, а целого континента, как путешествие вместе с Джиндлером до Балтимора. Из окон четырехконного экипажа, точно как у английской почты, открывались тронутые весенней зеленью лиственные леса, так не похожие на северные хвойные; переливающиеся на солнечном свете озера и реки; синеющие вдали вершины гор. На станциях, где меняли лошадей, Джиндлер, беседуя с Киддом, сильно удивил его, рассказав, что за горами к западу тянется дикая необжитая земля. Громадное пространство, по своим размерам превышающее ширину Атлантического океана, и никто не знал, что находилось на этой земле. Пораженный чудовищным размахом страны, Кидд даже обрадовался, когда увидел ограниченный булыжной мостовой Балтимор.

– Фрегат стоит в устье реки Патаксент, – пояснил Джиндлер. – Он почти готов к выходу в море.

В гавани они без заминки сели на пакетбот, отправлявшийся по Чесапикскому заливу в Норфолк. На пакетботе обещали по пути зайти в Патаксент.

Вид обнаженных мачт и рей, возвышавшихся над низким, поросшим кустарником берегом, заставил быстрее биться сердце Кидда. Пакетбот обогнул мыс и вошел в открывавшийся перед устьем реки залив, где на якоре стоял самый большой фрегат, когда-либо виденный им.

– Какой красавец, – прошептал Джиндлер.

Как только они подплыли ближе, Кидд начал пристально вглядываться в его очертания, изящные линии обводки. Пропорции корабля сильно отличались от традиционных, в его облике четко прослеживалась подчеркнутая целесообразность. По величине почти вдвое меньше, чем любимый Киддом «Артемис», тем не менее фрегат, по-видимому, был совсем неплохо вооружен.

– Двадцать четвертый калибр? – спросил Кидд.