- Иди, - разрешил Довгий. Объяснил гостям: - Вместе со Збигневом стоить, поговорить спокойно можем.

"Збигнев - третий в" бойовци ", подумал Демьянко.

Долгое снял с груди автомат, положил на лавку и подошел к сундуку в углу. Поднял крышку, достал бутыль, банка консервов, хлеб, две щербатые чашки, мутную стакан.

- Давай выпьем … Зовут тебя как?

- Демьянко.

- А вас, сударыня?

- Богданна.

- Вот и познакомились. Я - Довгий. Слышали?

"Бандитские честолюбие", подумал Демьянко и ответил:

- Не приходилось.

Он решил держаться независимо, даже несколько вызывающе, чувствуя, что таким образом вызовет у Довгого больше уважения.

Долгое сморщил узкий лоб, пошевелил бровями - ответ и ему не понравилась. Однако ничего не сказал.

Разложив угощение на столе, хозяин вытащил из-под пиджака кинжал, висевший на ремешке от брюк. Кинжал был черный, с фигурной рукояткой - такими вооружал Гитлер отборных головорезов - эсэсовцев.

Воткнув острие в консервную банку, Довгий ударил ладонью по рукоятке. С пробитой дыры сплюнул томатный соус. И вдруг Богданна подумала: может, именно этим кинжалом Довгий убил жену и дочь Стефана. Горло девушки сдавила спазма. Богданна почувствовала, что не сможет заставить себя проглотить хотя бы кусочек угощение Довгого.

Он уже открыл консервы, нарезал хлеба, доверху налил в стакан и чашки самогона. Стакан подсунул Демьянко.

- Выпьем! За ваше здоровье, Богданна. Не ходят к нам девушки, а такие, как вы, - и подавно.

- Спасибо, - спазма все еще душила горло. Богданна взяла кусочек хлеба, поднесла к губам.

- Пейте! - Долгое тянул к ней свою чашку, чтобы чокнуться.

- Спасибо, не пью.

Глаза Довгого налились яростью.

- Что значит "не пью"? … Может, общество вам не по душе?

- Зачем обижаться, - сказал Демьянко. - Нельзя ей, врач запретил.

Долгое засмеялся невеселым смехом.

- Врач! До ста лет жить надеетесь? Всех нас … пуля ждет! Пей, тебе говорю!

И только теперь Демьянко понял, что Довгий пьяный, может, запой длится у него уже целую неделю. Глаза его были мутные, большой тонкогубый рот дергался. Настороженность зверя помогали ему скрывать свое состояние, но иногда на мгновение алкоголь брал верх, и разум Довгого тьмарився.

"Вот гад! Как же быть? - Подумал Демьянко. - Ссору с ним поднимать нельзя, не время ".

И ласково сказал:

- Выпейте, Богданна, не оскорбляйте хозяина.

Мнения Демьянка будто передались девушке. Она поняла: раздражать бандита, полусумасшедшего от злобы, страха и водки, нельзя. Надо выполнить его требование.

Медленно взяла чашку, глотнула вонючего самогона и закашлялась.

Долгое залпом выпил свою порцию и насмешливо посмотрел на Демьянка, который отпил три четверти стакана:

- Что, тоже врач запретил?

- Ты сейчас завалишся на сено, а мне сорок километров ехать, тогда городом идти, - спокойно возразил Демьянко.

С какой вкрадчивой любезностью Довгий предложил:

- А вы не торопитесь ехать, побудьте немного с нами. Бояться нечего, охрана есть. Ты уснешь, а мы с Богданна посидим.

Он смотрел в сторону, говорил безразличным тоном, но было в его голосе нечто такое, от чего Богданна сжалась, услышала беду.

Не понравилась его предложение и Демьянко.

- Нет, задерживаться мы не можем.

- Врешь! - Губы Довгого задергались, хватая. - Все вы врете! Обманули, предали.

- Никто тебя не обманывает.

- Много ты знаешь! - Губы бандита двигались, как два красных блестящих черви.

"Надо убираться отсюда, - подумал Демьянко. - Совсем эту тварь разобрало ".

Долгое снова налил самогона всем троим. Богданна с ужасом смотрела на полную чашку. Неужели придется снова пить? Нервы ее были такие напряженные, что даже самый прочный "первач" не захмеляв, но сам вид самогона вызывал тошноту.

- Много ты знаешь! - Повторил Довгий. - В Западную зону бежать надо, а что я буду делать в Германии их? Что? … Но память здесь по себе оставлю, ой оставлю! - Яростно заскрипел зубами. - Вовек Довгого не забудут!… Пей!

- С нас достаточно, пора, - твердо сказал Демьянко, отодвигая стакан. Он понял: больше уступать нельзя - от уступок бандит нахальнее. Если бы молодой человек был один, он бы не боялся бы ничего, но Богданна …

Поднялся из-за стола. Девушка тоже встала.

Долгое внимательно осмотрел Богданна, узкие глаза раздевали, липли к стройной фигуры девушки.

- Хорошо, - совсем трезвым голосом сказал Довгий. - Ты иди … А вы, Богданна, останьтесь.

- Нет, - на скулах Демьянка заиграли тугие желваки. - Мы пришли вместе и вместе пойдем.

И бандита уже трудно было остановить. Спокойно, но упорно он повторял:

- Не лезь не в свое дело, убирайся.

- Оставь, Довгий, - Демьянко еще не терял надежды покончить миром.

Губы бандита искривились. Одним прыжком он оказался у скамьи, схватил автомат, направил на Демьянка и прохрипел:

- Убирайся!

Богданна была сама не своя. Если Демьянко попытается сопротивляться, Довгий застрелит его.

Однако молодой человек уже нашел выход из положения. Как и в фашистской армии, в бандах украинских националистов основу основ составляла слепое повиновение "низших" "высшим". Вот на этом и сыграл Демьянко. Даже не взглянув на автомат, он убрал горделивую позу и, чеканя каждый склад, сказал.

- Это что-о и-ке? Как ты со старшим офицером разговариваешь, хам, быдло! Распустились!

Расчет был правильный. Холуй, привыкший глумиться над беззащитными, дрожал перед сильными, знатными, богатыми. Долгое понял, что позволил себе лишнее. А что если Демьянко оттуда, из Мюнхена? … Пристрелишь его здесь, а там - тебя … Бандит не терял надежды пробраться в Западную Германию.

Секунду длилась напряженная пауза. В Богданна онемели ноги.

Долгое медленно опустил автомат.

- Слава вождю! - Спокойно, будто ничего и не было, сказал Демьянко и жестом показал Богданна, чтобы она шла.

- Вождю слава, - вслед им ответил Довгий.

Спустились с крыльца. Пес не поднял головы, только искоса взглянул в их сторону. Стецько сидел на завалинке - отсюда он следил за дорогой, ведущей от дома к селу.

Демьянко попрощался с ним небрежным кивком. Богданна сказала: "До свидания" и тут же почувствовала, как глупо звучат сейчас эти слова.

- Идите спокойно, не торопитесь, не обертайтесь, - вполголоса произнес Демьянко. - Бояться не надо.

Богданна догадалась, почему он держится сзади, а не рядом - защищает себя от выстрела в спину. У девушки забилось сердце. "Какой он храбрый и хороший", думала она о Демьянко.

Тропа петляет в зарослях орешника, теряется в зеленой глуши. Тихо.

Демьянко скосил глаза, посмотрел через плечо - дом едва видно. Погони нет.

- Ну, вот и все, выбрались! - Вздохнул, словно сбросил с плеч тяжелый груз и добродушно рассмеялся.

Богдана вдруг разрыдалась. Пыталась сдержать слезы и не могла - нервное напряжение было слишком большим.

- Что вы, Богдана, не надо, не надо, - уговаривал ее растерянный Демьянко. Взял руки девушки в свои.

Богдана подняла голову, посмотрела ему в глаза. На длинных ресницах дрожали слезы.

- Я вам так благодарна, - взгляд ее стал густой, глубокий.

И Демьянко неожиданно поцеловал девушку в губы, щеки, глаза. Богдана спрятала лицо у него на груди. Он погладил ее мягкие волосы

Девушка напомнила:

- Нас ждет … этот …

Демьянко чуть не вскрикнул от внутренней боли. Смысл случившегося, стал беспощадно ясен: Богдана считает его не за того, кем он был в действительности. Между ними никогда не может быть любви, настоящей, чистой, искренней любви.

А обманывать Богдану он не хотел.

- Пойдем, - тихо сказал Демьянко.

Голос его удивил девушку - он вдруг стал холодным, суровым. Решила, что ошиблась. Радость любви наполняла ее.