Мы способны мысленно воссоздавать чувственные образы (по-английски – imagery, по-французски – imagerie mentale) – это мы называем «воображением». Мы можем воспроизводить в уме то, что видели, слышали и т.д. (репродуктивное, воссоздающее воображение) и строить новые образы (воображение продуктивное, творческое). В дальнейшем, говоря о «мысленных образах», мы будем иметь в виду воспроизведение воспринятого ранее, а не создание нового (как, например, в области технического или художественного творчества). Воспроизводя в уме картину прошлого, мы как бы отключаем время и снова переживаем вечное настоящее наших живых воспоминаний. Одно из самых драгоценных свойств памяти, очень важное как при извлечении информации, так и при ее долговременной записи, – это способность оперировать образами, т.е. организовать мысли в форме зрительных представлений. Зрительные образы всегда конкретны, что дает возможность передать мысль четко и ясно. Чтобы вспомнить абстрактное понятие, нужно вернуть его в «отчий дом», т.е. вписать? в определенный контекст. Лишь в этом случае мы связываем его со своей жизнью и понимаем его глубокий смысл и полезность.
Это справедливо даже в чисто научных областях, таких как математика и физика, в которых постоянно прибегают к использованию диаграмм, графиков, формул и специальных экспериментов. В философии теории и принципы иллюстрируются примерами из повседневной жизни. Вспомним рассуждение Декарта о воске: в жидком и твердом состоянии он представляется нам двумя разными веществами, хотя на самом деле его природа в обоих случаях одинакова. Что можно из этого извлечь? То, что нельзя слишком доверять своим чувствам: они могут вводить нас в заблуждение, и только разум служит надежной опорой в познании истины. Более других нам известны те философы, которые иллюстрировали свои идеи на конкретных примерах. Вольтер опровергал идеализм Лейбница в своей, философской повести «Кандид, или оптимизм». Это произведение понятно всем читателям, ибо оно само по себе «метафора» – пример жизненного опыта, противоречащего идеалистической теории. Действительность в свою очередь обогащается, облагораживается литературой: она приобретает как бы новое измерение, когда образы мифов включаются в наше восприятие повседневной жизни.
Употребление образных, метафорических выражений позволяет очень наглядно и доходчиво передавать мысли. И в разговорном языке, и в литературе метафоры обычно ярки и красочны. Каждый использует свой собственный язык метафор, отражающий его личный взгляд на мир. Часто, не осознавая этого, мы прибегаем к метафорам, связанным с нашими культурными традициями. Например, в США и Франции частенько слышишь обороты, употребляемые в популярных там видах спорта. Соответствующие зрительные образы придают мысли такую наглядность, что она улавливается мгновенно. Кроме того, они могут вносить в формулировку идей оригинальность и даже поэтичность. Однажды в беседе с японцем я поясняла, как мысленные образы помогают памяти, что, как я думала, восточному человеку могло бы казаться странным. В ответ он мне рассказал, как у него самого протекают процессы вспоминания: вначале всплывают какие-то неопределенные впечатления, затем внутренние образы, но дело никогда не начинается с идей или логических построений. Сравнивая, как восточный и западный склад ума отражается в языковых структурах, он заметил, что традиционное японское письмо отлично от европейских алфавитов и состоит из ряда более выразительных графических символов, пиктограмм или идеограмм, которые при чтении японец узнает еще до осознания общего смысла иероглифа. Я заметила, что в Японии больше обращают внимание на формальные стороны жизни – на манеры, саму атмосферу проведения какого-либо мероприятия, ритуалы. Создается впечатление, что форма довлеет над содержанием. Что говорится, менее важно, чем как это говорится. Формальное обретает значение, ставящее его над функциональным. В этом есть и эстетический аспект, тесно связанный с идеей гармонии. Возможно, из-за перенаселенности своей страны японцы в очень раннем возрасте учатся мысленно уединяться, отдаваясь игре воображения. Эта умственная «гимнастика» способствует развитию памяти.
Если у вас от природы живое воображение, вы преодолеете эту главу гигантскими шагами. Вы откроете для себя, что уже обладаете для помощи своей памяти неисчерпаемым источником сокровищ. Если же, наоборот, ваше воображение слабовато, вы увидите, что каждому под силу его развить.
Вот примеры, показывающие, насколько наше воображение связано с повседневной жизнью и как оно работает. Представьте себе мысленно следующие сценки:
1) кошка, вылизывающая лапу;
2) городская суета;
3) печаль в доме.
Первую сценку легко нарисовать в уме, потому что это конкретная картинка: движения животного, которые всем приходилось видеть. Вторую сценку представить себе труднее – ведь она более абстрактна. Слова «городская суета» не вызывают мгновенно зрительную картину. Нужно привлечь свое воображение, чтобы отразить озабоченность в лицах спешащих парижан на улицах города. А третья сценка, конкретна она или нет? Вызывает ли она тотчас зрительный образ или вам нужно его подыскивать? Я думаю, что большинству людей третью сценку вообразить проще, хотя она и абстрактна. Она связана с домом, который каждый из нас легко может представить себе вместе с его обитателями – нашими близкими. Поэтому «печаль в доме» сразу мысленно преобразуется в печальное лицо близкого нам человека в домашней обстановке.
В своей книге о памяти Лэрд Чермак предлагает несколько вопросов, помогающих читателю понять, использует ли он подсознательно зрительные образы, когда о чем-то думает. Попробуйте на них ответить.
– Можете ли вы описать место расположения вашего дома, не рисуя себе его мысленного образа?
– Можете ли вы, не представляя себе зримо ваш письменный стол, сказать, что на нем лежит?
– Назовите пять любимых своих галстуков или блузок. Когда вы называете вслух каждую из этих пяти вещей, возникают ли в вашем уме их зрительные образы?
Оценив свои потенциальные возможности в создании мысленных образов, вы можете улучшить как запись информации в памяти, так и ее извлечение оттуда. Образы, раскрывающие понятие прямо, возникают в нашем уме сами собой, без каких-либо усилий. Например, если вы подумаете о «солнце», образ солнца появится мгновенно. Он входит составной частью в само понятие солнца. В отличие от этого образы, выражающие понятия косвенно, возникают лишь после перехода от абстрактной мысли к конкретной. Слово «коммунизм», например, может зрительно раскрыться в виде серпа и молота. Таким же образом «любовь» предстает как стилизованное сердце, «мир» как голубь и т.д.
На ассоциациях со зрительными образами основаны многие мнемонические приемы (мы ближе познакомимся с ними в третьей части книги). Например, легкий способ запоминания цифр состоит в преобразовании абстрактных символов в конкретные образы и подборе к ним подходящих ассоциаций. На протяжении веков, если не тысячелетий, обсуждался вопрос, можно ли одновременно мыслить о предмете и представлять его себе; что раньше возникает в уме – логическое понятие «стул» или его зрительный образ? В этом ни у кого нет полной уверенности, однако ясно, что трудно создать что-нибудь, исходя из чистой абстракции. Всякий инженер или изобретатель хотя бы смутно и грубо, но все-таки рисует в уме то, что хочет сконструировать. Часто форму предмета диктует его функциональное назначение: стул должен выдерживать вес тела и быть удобен, так как им пользуются для отдыха (это я так считаю; на деле же далеко не все стулья таковы). Творческая мысль опирается на зрительное воображение. Это единственная возможность обойти логические схемы, сковывающие наш ум. Альберт Эйнштейн говорит, что революционная концепция относительности родилась в его голове из вихря зрительных образов во время его длительного безделья. Точно так же воображение благоприятствует обилию воспоминаний. Само извлечение из памяти моментов прошлого требует творческих усилий. Нужно профильтровать действительность, отобрать из нее нужные события, придать им колорит своей личности и снова поместить в надлежащий контекст.
