Предпосылка успеха наших операций состояла, правда, в том, что они организовывались или, вернее сказать, могли быть организованы так, как это соответствовало требованиям оперативной обстановки.
В этом отношении, однако, командование группы в период кампании 1943-1944гг. все время находилось в неблагоприятном положении, которое роковым образом ограничивало его оперативные возможности.
Если Советское командование – что было очевидно – искало решительной победы в этой кампании в районе действий группы «Юг», то для нас не оставалось ничего другого, как только возможно лучше подготовиться к этому сражению. Боевые действия необходимо было организовать таким образом, чтобы сорвать планы противника.
Для этого были необходимы две вещи: в районе действий группы «Юг» (как и на всем фронте) необходимо было вести бой в соответствии с оперативными требованиями обстановки и иметь целью истощить ударную силу противника, но не удерживать какие-либо области любой ценой.
Немецкое командование должно было окончательно избрать теперь решающим театром военных действий в рамках общего ведения войны восток, а внутри Восточного фронта надо было предвидеть, что основные усилия должны быть сосредоточены в районе действий группы «Юг». В отношении этих обоих условий командование группы вело во время кампании 1943-1944гг. непрерывную борьбу с Гитлером за признание требований, вытекавших из оперативной обстановки.
По политическим и военно-экономическим соображениям Гитлер настаивал на удержании сначала Донбасса, а потом Днепровской дуги (и одновременно в полосе группы «А» – Кубани и Крыма).
Тем самым группа «Юг» с ее правым флангом сначала на Миусе и Донце, потом – на излучине Днепра была, так сказать, прикована к такому району, удержание которого с оперативной точки зрения было ошибкой. Вклиниваясь далеко на восток во вражеский фронт, этот район давал противнику возможность провести наступление с двух сторон, причем наши армии имели в тылу море. Но важнее всего было то, что в результате удержания этих выступающих бастионов длина фронта на участке группы увеличивалась в роковых для нас масштабах. Для обороны этого участка мы должны были использовать силы, без которых мы просто не могли обойтись на северном фланге группы армий. Но как раз здесь, а не в районе Донца или Днепра находился ключ к решению оперативной задачи. Если бы Советам удалось разгромить северный фланг группы, используя свое подавляющее превосходство в силах, то этим была бы достигнута их цель – окружение групп «Юг» и «А» у Черного моря. Этот разгром был бы тем сильнее, чем больше сил по военно-экономическим или политическим соображениям было бы сосредоточено на южном фланге группы, в оперативном отношении не являвшемся решающим. Речь шла, следовательно, просто о том, являются ли решающими для операций на немецком южном фланге оперативные или военно-экономические и политические соображения. Практически говоря, то, как складывалась теперь обстановка, означало следующее: или мы, если это будет необходимо, добровольно отдадим Донец и Днепр, или, при попытке удержать эти районы любой ценой, мы должны пожертвовать группами «Юг» и «А». Чтобы совершенно ясно поставить этот вопрос, командование группы «Юг» уже 21 июля и неоднократно в дальнейшем запрашивало немецкое Главное командование о ясных оперативных указаниях на более длительный срок. Мы хотели бы точно узнать (запрос группы у ОКХ от 21 июля), должна ли группа при всех обстоятельствах удерживать Донбасс, даже если возникнет угроза окружения в результате вражеского прорыва в направлении на Днепр (это было бы возможно только в случае, если бы ОКХ могло помешать развитию событий на северном фланге группы, которое можно было предвидеть заранее, путем подброски подкреплений или путем открытия действий со стороны группы «Центр"), или следует рассчитывать на то, что русские истощат свои силы летом. В этом случае надо было при необходимости шаг за шагом отходить в Донбассе, чтобы высвободить достаточно сил для северного фланга.
Ответ, полученный нами на этот вопрос от начальника Генерального Штаба, гласил: «Фюрер хочет и то и другое». Как это бывало часто, Гитлер и на этот раз полагал, что его воля будет сильнее, чем реальные факты.
В отношении распределения сил надо сказать, что тот, кто не решается в целях сохранения сил в случае необходимости отдавать территорию, тот не будет в состоянии стать сильным на решающем участке. Чем больше Гитлер настаивал – с точки зрения общего ведения войны, может быть, и правильно – на удержании Донбасса или излучины Днепра, тем больше было необходимо заранее усилить северный фланг группы «Юг». Только этим можно было добиться того, чтобы сорвать решающий прорыв противника с целью окружения групп «Юг» и «А» у Черного моря и для выхода на Балканы. Понятно, что это было возможно только за счет других театров военных действий или участков групп армий «Север» и «Центр». Если же мы были намерены ждать, пока противник не докажет своими успехами необходимость сосредоточения главных усилий в полосе группы армий «Юг», то надо было учитывать, что это могло быть слишком поздно.
Но такому ведению операций препятствовали те взгляды и качества Гитлера, о которых я уже говорил в главе «Гитлер – верховный главнокомандующий», а именно его желание преследовать всегда одновременно несколько целей, его отрицательное отношение к тому, чтобы добровольно что-нибудь отдавать или учитывать заранее независящую от него волю командования противника, и, наконец, постоянное оттягивание необходимых, но нежелательных для него решений.
Так, он противился как своевременному оставлению Донбасса (а позже излучины Днепра), так и мероприятиям по высвобождению сил для решающего участка путем выравнивания линии фронта на менее важных участках фронта, предпринятого своевременно, еще до того, как к этому вынудит противник. Вместо этого Гитлер даже держал 17 армию на кубанском плацдарме, который с оперативной точки зрения был уже совершенно не нужен, понапрасну надеясь, что пребывание там этой армии будет рассматриваться Советами как стратегическая угроза.
Летом 1944 г. Гитлер явно не имел ясного решения относительно главного направления военных операций, как в рамках Восточного фронта, так и в масштабе руководства всеми военными действиями. Еще в середине августа, когда обстановка на Восточном фронте становилась уже довольно затруднительной, Гитлер заявил начальнику Генерального Штаба, что для него Юг, район Средиземного моря, важнее, чем Восток, что он намерен, следовательно, снять некоторые силы с Восточного фронта и перебросить их в Италию. Если он придерживался этого явно ошибочного мнения, то в таком случае он должен был уже весной 1944 г. перестроить всю свою стратегию. Стремиться к достижению политического ничейного исхода войны на востоке, используя положение, создавшееся в результате неудач советских войск в феврале – марте, было так же необходимо, как необходима была своевременная эвакуация из Северной Африки в целях обороны Италии и Балкан.
Вместо этого немецкое Главное командование в эту кампанию 1943-1944гг. опоздало в сравнении с противником с сосредоточением достаточных сил на решающем участке Восточного фронта. Это не давало возможности командованию группы предотвратить успехи превосходящих сил противника, ему удалось только ограничить их оперативные последствия.
Командование находилось в худших условиях, чем противник: оно было ограничено в своей оперативной свободе, оно было, с одной стороны, приковано к Донбассу, а с другой – не имело достаточно сил для важного в оперативном отношении северного фланга. Оно было вынуждено использовать значительную часть своих соединений на участке, неправильно выбранном с оперативной точки зрения, чтобы удерживать Донбасс и позже – излучину Днепра. Одновременно оно должно было все время перебрасывать части с одного фланга на другой, чтобы на одном участке до некоторой степени восстановить положение или предотвратить опасный кризис, не имея одновременно возможности воспрепятствовать превосходящим силам противника добиться в это время успехов на других участках.
