– Ни в чем нельзя быть уверенным, пока не попробуешь, – весело сказал Бо.

Теперь Аркелл понял. Бо поставил весь эпизод, как ставят представление. В Айронхолле магистры отправляли неумех к кандидату Бомону, славившемуся бесконечным терпением и невероятной точностью внимания. И все же запомнить все детали двух поединков, состоявшихся несколько недель назад... это чудо.

Бо взялся за ручку двери, ведущей в кухню.

– А вот здесь, брат, веди себя прилично.

Голос его прозвучал непривычно серьезно.

В душной, влажной темноте горел лишь один фонарь и теплилась лишь одна печь. В лоскуте света девушка месила тесто. Услышав, как открылась дверь, она обернулась, и на кратчайший миг ее глаза вспыхнули. Потом девушка отвернулась и продолжила работу. Но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы Аркелла пронзил укол зависти. Любой мужчина мечтает о том, чтобы такая девушка взглянула на него так.

Они протиснулись к ней между бочек, ящиков и столов.

– Это графиня Изабель, – сказал Бо. – Ваша светлость, позвольте представить вам моего лакея, мессира Аркелла Пустое Место.

Девушка оценивающе взглянула на обоих. У нее были черные как уголь глаза, такие же черные, убранные назад волосы; и то и другое сияли в свете фонаря.

– Уходите! Из-за вас у меня будут неприятности.

– Увы, любовь моя, мессир Аркелл очень ослаб.

Во взгляде, брошенном ею на Аркелла, не было – увы! – ни малейшего интереса. Солнце и луна. Бо и Аркелл.

– А по-моему, он совсем и не ослаб.

– Нет, стоит ему только улыбнуться вам, как он сразу умрет. Что ты думаешь о моей будущей жене, брат?

Ее руки застыли, но лишь на миг.

– Оук назвал ее самой красивой девушкой в Исилонде, – сказал Аркелл. – Наверное, он имел в виду Эвранию.

– Лесть тебе дорого обойдется, – сказал Бо, но вид у него был довольный.

– Уходите, оба! – крикнула она. – Знаю я вас и ваши сладкие словечки. Из-за вас у меня будут неприятности!

В кухне было жарко, и девушка работала в одном лишь тонком хлопчатобумажном платье. Ткань двигалась вместе с Движениями ее рук, то обтягивая тело, то скрывая его, а иногда даже обнажая, дразня, сводя с ума и обжигая. Невысокая, но с полной грудью... сильные, округлые, гладкие руки и Разгоряченное лицо... блестящая кожа... Еда? Отдых? Кому это нужно?

Бо закатал рукава.

– Дорогая, мы оба умираем от голода. Не ели целый день. Аркелл, знаешь, как это делается?

Он отодвинул Изабель в сторону и занялся тестом.

– Видел, как это получалось у сестер.

– Еще один омлет? – спросила она.

– Все что угодно, сударыня. Накормите меня или я съем это тесто сырым.

– Хватит меня так называть! – Девушка сердито швырнула сковородку на кирпичи. – Вы считаете меня шлюхой. Думаете, что сможете позабавиться и оставить с ребенком. Нет уж.

Она исчезла в темноте.

– Я еще не поцеловал ее, – сказал Бо достаточно громко, чтобы Изабель услышала. – Не дотронулся до ее руки. Обещал не делать этого, пока сама не попросит. Справедливо, а? .

– Я бы сказал, что ты демонстрируешь фантастическую силу воли, – согласился Аркелл.

Согласно общепринятому мнению, Клинок мог взять любую женщину, но Бо не был обычным Клинком. Впрочем, и скромником его никто бы не назвал – список побед за ним числился довольно внушительный. Вероятно, он просто играл, водя рыбку на крючке и зная, что может получить ее в любой момент.

В это утро Вассайл чувствовал себя хуже обычного, то есть совсем плохо. Предатель Меррисок растворился в ночи. Бомон отразил поток обрушившихся на него жалоб тем, что заявил, будто накануне они сошлись во мнении – побег изменника наилучший выход. Смутные воспоминания о такого рода разговоре сохранились в голове лорда, но утешения они не давали.

– Мерзавца надо было повесить... разрубить на части и разбросать по Шивиалю!

– Согласен. Но как его туда доставить? Здесь, милорд, вы лишены права чинить суд. Хотите попросить его высочество о помощи? Придется объяснять причины.

Об этом нечего было и думать.

Но вот Хейвик так легко не отделается. Даже если он невиновен напрямую в продаже государственных секретов, ему следовало раскрыть факт измены уже давно. Короля нужно известить о предательстве. Долг есть долг.

Именно поэтому весь остаток утра Вассайл провел в нелегкой битве с проблемой написания отчета. Перо – не секира, им не повоюешь. Пора браться за другое оружие – мотыгу или садовые ножницы. Он слишком стар для этой миссии, и уступка королю была ошибкой, а не проявлением верности.

Можно было бы поручить писанину Динвидди, но тому нельзя доверять. Ему потребуется недели три, а то, что выйдет из-под пера, будет упражнением в каллиграфии, а не донесением.

С глубочайшим прискорбием вынужден сообщить Вашей милости...

У окна стоял чернявый мальчишка, то и дело поглядывая вниз, во двор, откуда доносилось раздражающее звяканье железа. Иногда мальчишка просто смотрел, иногда ухмылялся. Время от времени на его физиономии появлялась прямо-таки дурацкая улыбка.

– Что там такого смешного? – взревел, не выдержав, Вассайл.

Клинок дернулся и едва не выхватил меч,

– Милорд?

– Почему ты ухмыляешься?

– О! – Он снова ухмыльнулся. – Прошлым вечером его высочество дал мне кошель с золотом. Целое состояние, Вот я и трачу его, можно сказать. Мысленно.

– Тратишь? На что? – пробурчал Вассайл,

Да, кошель с золотом может изменить жизнь человека, если других нет и не будет.

– Куплю лодку, милорд. Я из моряков. Найму пару ребят. В деревне буду богачом.

– После моей смерти.

Клинок залился краской и тут же побледнел. Он облизнул губы и промолчал. Чувствуя одновременно мрачное удовольствие и стыд, Вассайл потянулся за другим листом пергамента.

Дзинь... дзинь...

Снова практикуются! Чтоб им... И так каждый день. Погода отличная, а закрыть окно – будет слишком жарко.

С прискорбием извещаю, что мною раскрыт...

Но предателя-то обнаружил Бомон. Отец сказал бы, что он «примеряет чужой наряд».

Дзинь... дзинь... С сожалением сообщаю Вашему... Дзинь.,,

Издав возглас отчаяния, Вассайл опустил кулак на стол, Чернила выплеснулись из чернильницы и растеклись по кожаной обивке, захватив и стопку листов.