Святой Тихон Задонский (ум. 1783) оставил заметки о граде небесном (Горнем Иерусалиме). Настроив себя на лад размышлений восемнадцатого века, ознакомимся с описанием верхнего (тонкого) мира:

«В Горнем Иерусалиме нет страха от иноплеменников, нет боязни от врагов, нет опасности от болезни, смерти, глада, хлада, нищеты, вражды, ненависти, злобы и прочих зол; не слышатся там жалобы, удалился плач, печаль и воздыхание. Нет попечения о пище, питие, одежде, о доме и домашних; нет там бури и непогоды, но всегда благоприятное ведро; нет утра, вечера, ночи, но всегда день; нет осени и зимы, но всегда прекрасная и благорастворенная весна и лето; не слышится, не видится, не чувствуется там ничего, разве благоприятное, веселое и любезное. Там жители всегда бдят, но не утруждаются, всегда живут, но смерти не чают; там житие без труда, радость без печали, здравие без немощи, богатство без потери, честь без опасности, блаженство без бедствия. Там солнце без облаков, свет без тьмы, сияние без мглы; нет там старого, слепого, хромого, расслабленного, безобразного, но все в цветущей юности, красной доброте и возрасте мужа совершенна, в мере возраста исполнения Христова; там никто не обидит, не обижается, не ненавидит, не ненавидимым бывает, не гневается, не досаждает, не озлобляется; никто никому не завидует, всякий доволен тем, что имеет, потому что более того, что имеет, не желает, тем утешается блаженством, которое выше не восходит, той славой и честью венчается, которую не ищет.

В том преславном и блаженнейшем гражданстве совершеннейшая тишина, мир, любовь между блаженными гражданами, друг о друге радость, утеха и веселье; потому что друг друга любят, как себя, друг о друге радуются, как о себе: ибо друг друга видят в блаженстве, как и себя».

Когда я пытаюсь представить эту несколько статичную картину, меня уносит в далекое ничем не омраченное детство, когда я оставался наедине с природой или когда нас объединяли игры, походы по горным тропам сквозь ощетинившиеся ветви кедрового стланика, по долинам искрящихся светом рек.

Много позднее я изучал Асгард. По словам Богоматери, это один из многих небесных городов. И он моложе того города, из которого является она сама. Нам трудно представить себе это зачарованное пространство, в котором, однако, есть и животные, и растения, и минералы, как сообщила богиня в одной из бесед.

В мифах об Асгарде не может не быть заключена известная доля истины, поэтому вспомним, что можно там увидеть и рассмотреть при ближайшем знакомстве.

Сначала назовем престол верховного бога Одина — Хлидскьяльв. То же имя иногда носит само место, где расположен чертог с престолом. Когда он восседает там, видны ему все миры, все дела людские и ведома суть всего видимого.

Фенсалир — двор богини Фригг, супруги Одина.

Чертог Радости. Здесь расположено святилище с двенадцатью тронами (по числу богов-асов). Все здесь как бы из чистого золота, Вингольв — это святилище для богинь.

Идавелль-поле в середине города асов служит для божественных игр.

Валгалла — замок Одина с огромным залом для пиров; сюда вместе с валькириями, крылатыми девами, прибывают самые храбрые воины.

Бильскирнир — чертог Тора, сильнейшего из асов.

В этом неполном перечне должно занять свое место дерево мира, ясень Иггдрасиль.

У верховного бога двенадцать имен, некоторые из них ни объяснить, ни перевести на современный язык невозможно. В «Младшей Эдде» поясняется: «Большинство имен произошло от того, что сколько ни есть языков на свете, всякому народу приходится переиначивать его имя на свой лад».

В этом замечании глубокий смысл. Одни и те же боги могут носить разные имена и являться людям под этими именами, о чем речь шла выше. Поразительно, что предки скандинавов и ванов не просто знали это, а сумели передать своим потомкам.

Остается отметить расхождение с христианской интерпретацией ситуации на небе: ее безмятежному статичному характеру не вполне соответствует обстановка в Асгарде, борьба богов и великанов, соперничество, картины битв с чудовищами. Хотя бы частично это можно объяснить тем, что Апокалипсис, записанный с привлечением иных образов, включен в текст эддических мифов и отдельно его не существует. К тому же Асгард — молодой город богов, он в процессе становления, развития, здесь наблюдается то, что не характерно уже для солнечного города Богоматери Исиды.

В будущем, однако, «Эдда» обещает золотой век: «Встречаются асы на Идавелль-поле, о поясе мира могучем беседуют и вспоминают о славных событьях и рунах древних великого бога. Снова найтись должны на лугу в высокой траве тавлеи золотые, что им для игры служили когда-то. Заколосятся хлеба без посева, зло станет благом…» (Прорицание вельвы, 60–62).

…Когда осенью девяностого года я летел в Копенгаген, то надеялся поговорить с датчанами об их старине, о песнях «Старшей Эдды» и мифах, прославляющих их древних богов. Но я был обречен на одиночество: собеседников не нашлось. Мне было известно имя профессора Боггера. Его в городе не было. Вскоре я понял, что датчане мало интересуются своим мифологическим прошлым. В этом они схожи с русскими.

А ведь без преданий о древних богах нельзя понять и принять обновленный свод знаний будущего! И нельзя даже помышлять о вере-знании, новом этапе представлений о небе, когда вера дополняется точными свидетельствами.

Мой друг профессор Паньшин остановил меня на улице, потянул в книжный магазин. Рассматривали книги по истории, по искусству, красочные альбомы и монографии. Кажется, было это на Вестерброгаде. Молодой хозяин магазина подошел, спросил, что мы ищем. Профессору пришла в голову идея: он протянул хозяину сообщение ТАСС от 21 мая 1989 года на английском языке, которым тот владел. Просил прочитать. Наш собеседник начал читать.

— Понимаете, о чем это?

— Нет, извините, не понимаю.

— Это об открытии на Земле Асгарда, города скандинавских богов, который согласно мифам расположен был на небе.

— Не понимаю, — повторил хозяин книжной лавки древностей.

— Я говорил тебе… — обратился я к профессору по-русски, — они не очень сильны в мифологии.

— Нет, подожди! — воскликнул профессор и добавил по-немецки: — Вот этот человек открыл Асгард на Земле, это копия небесного Асгарда.

Тут он сделал широкий жест, указывая на меня, потом на небо, потом обводя профессорской дланью пространство Вестерброгаде с застывшими у светофора автомобилями и велосипедистами.

Хозяин изумленно ловил взглядом движение его руки, пытаясь сообразить, какое это имеет отношение к его магазину, к нему лично. Боги? Но он верит в бога потому, что так принято. Да, он верующий, но что от него хотят еще эти двое русских, один из которых открыл город богов на Земле. Какой, кстати, город?

Тут все стало ясно. Я улыбнулся. Он не знал, что такое Асгард! Я спросил, слышал ли он когда-нибудь эти имена. Один, Фригг, Бальдр, Тор… О нет, не слышал. Никогда? Да нет же! Откуда ему знать эту китайскую грамоту.

Я успокоил профессора, увел его из магазина. Рассказал ему историю с тремя западногерманскими журналистами из газеты «Форвертс». Я встретил их как раз после публикации сообщения ТАСС в Доме журналиста. Наивно спросил об Асгарде.

— И знаешь, что оказалось?

— Знаю, — махнул рукой профессор. — То же самое!

— Нет. Представь себе, женщина-журналист из «Форвертс» вспомнила имена Одина и Тора!

— Ну и что?

— Игорь, это меня потрясло. Это был первый человек, который знал имена сразу двух богов древности! К тому же немка, заметь. Здесь, в Дании, то есть в Скандинавии, дело, вопреки ожиданиям, обстоит похуже. Ты же помнишь, я объяснял экскурсоводу в Карлсберге, как называется молот бога Тора. Там на крыше пивного завода скульптура, ты ее видел. Тор с молотом в руке.

— Да я был почти рядом. Слышал. Он не знал, как называется молот. А ведь он, как выяснилось, студент пятого курса исторического факультета Копенгагенского университета.

— Мы плохо представляем психологию современного человека. Он практичен даже в своей вере.