Керин опустил мешок на землю, обнажил меч и пошел вперед медленным, осторожным шагом. Вскоре он увидел длинное серое страшилище, растянувшееся на песке.

– Он, похоже, или сдох, или спит. Ты не могла бы подобраться поближе и рассказать мне, что увидишь.

Эльфица полетела и тут же вернулась с разведки:

– Ребра у него колышутся – не ходи дальше!

Керин усмехнулся:

– Не могу же я весь день ждать, пока эта тварь переварит, что сожрала, проснется и отправится по своим делам!

– Не будь дураком, мастер Керин! Ты устал и от гребли, и от ходьбы, и сейчас тебе лучше отдохнуть!

– А кто это мне не давал отдыхать, когда мы на берег выбрались? – спросил Керин. – Да я его и не боюсь. Он ненамного длиннее меня, а бегаю я быстрее – мой брат от такого в Мору убежал. Если мы пойдем потихоньку, то сможем обойти его стороной.

– Не смей! – завизжала Белинка. – Я не могу позволить, чтобы ты рисковал своей драгоценной жизнью...

Керин взвалил на плечи мешок и осторожно зашагал вперед, держа меч наготове. Подойдя поближе к ящеру, он заметил, что от него до воды было дальше, чем до леса, – футов по крайней мере на двадцать.

Но, с другой стороны, ящер был крупнее, чем казалось сначала. Величиной он был со взрослого крокодила – десять—двенадцать футов в длину.

Юноша заколебался, но страх показаться трусом в глазах существа женского пола – хотя бы и нечеловеческой породы – заставил его пойти дальше. Он старался держаться поближе к воде, так что последние волны прибоя лизали ему щиколотки. Ящер продолжал спать.

Когда Керин поравнялся с рептилией, ящер открыл глаза, огляделся и поднялся на приземистых лапах, затем заработал ими, расшвыривая песок. Он направился Керину наперерез, открыв клыкастую пасть и издавая шипение, будто закипевший чайник.

– Мастер Керин! – завопила Белинка. – Беги! Бросай мешок и беги!

Но Керин стоял неподвижно, не сводя глаз с ящера. Несколько томительных мгновений человек и рептилия стояли друг перед другом, не шевелясь. Внезапно ящер развернулся и решительно двинулся в сторону рощи. На каждом шагу его лапы описывали полукруг. На миг он остановился... обернулся... посмотрел на Керина, будто угрожая, а потом затрещал кустарником и скрылся в зарослях.

Керин с облегчением перевел дух и улыбнулся:

– Видишь, Белинка? Он решил, что меня ему не заглотить!

– Негодный мальчишка! – запищала Белинка. – В один прекрасный день ты доиграешься, а госпожа Эрвина меня будет винить, что не усмотрела за тобой, дуралеем!

– Уж это, милочка, твои проблемы, – ответил Керин, а про себя подумал: «Нужно сохранять спокойствие и не ввязываться в споры». А затем все-таки добавил: – Согласись, что я не звал тебя со мной путешествовать.

Керин услышал тихое всхлипывание и вышел из себя:

– Клянусь медными яйцами Имбала, прекрати реветь! Если хочешь давать советы, я буду их выслушивать, но окончательное решение все-таки за мной!

Керин чувствовал себя измотанным после этой встречи с гигантской рептилией, но старался этого не проявлять. Белинка часто давала разумные советы, но ее диктаторский тон выводил его из терпения. Так недолго и сделать какую-нибудь глупость просто из желания поступить наперекор эльфице... Он припомнил, что Джориан предупреждал его: во всех делах необходимо прислушиваться к голосу разума, не позволяя раздражению влиять на решение.

Удостоверившись, что ящер удалился, Керин продолжил путь. Еще четверть часа ходьбы – и он увидел, откуда шел дым. Там, где кончался прибрежный песок, горел костер, обложенный камнями и кусками кораллов. Приблизившись, юноша заметил небольшой расчищенный участок леса, на котором был разбит огородик. За огородиком стояла хижина из бамбука и пальмовых листьев. Перед ней сидел на земле голый смуглый человек, довольно пожилой. Глаза его были закрыты. Он был морщинист и совершенно лыс, если не считать жидкого седого пуха на голове и седых усов.

– Белинка, – пробормотал Керин, – ты помнишь, как зовут отшельника который, по словам Джанджи, обитает на Кинунгунге?

– Кажется, Пвана или что-то вроде этого.

– Спасибо.

Когда Керин подошел к нему, любопытствуя, жив ли еще отшельник, Белинка запищала:

– Осторожнее, мастер Керин! Не доверяй этому отшельнику, пока не узнаешь его получше!

– Постараюсь, – пробурчал Керин, сдерживая раздражение, и вежливо поздоровался: – С мастером ли Пваной имею я честь говорить?

Старик мигом открыл глаза:

– Да, я Балинпаванг Пвана. А ты кто такой?

– Ты говоришь по-новарски? – в изумлении вырвалось у Керина.

– Да, и вдобавок на всех остальных языках цивилизованного мира. А ты кто, молодой человек?

– Бродяга по имени Керин из Ардамэ. А как ты понял, что я родом из Новарии?

Пвана усмехнулся:

– Это видно по твоей одежде, по твоей физиономии, по цвету твоей кожи и по акценту, с которым ты говоришь по-салиморски. По одному из этих признаков я мог бы и ошибиться, но по всем четырем сразу – вряд ли. Со временем я объясню тебе мою теория вероятности. А пока... ты голоден?

– Ты мне об этом напомнил – я страсть как хочу есть!

– Тогда заходи в хижину и устраивайся как дома. Справа на гвозде висит тяжелая дубинка. Сходи с ней на берег, стукни хорошенько по крабу, так чтобы панцирь треснул, и принеси его сюда.

Керин заметил, что хижина содержалась в большом порядке. Пвана привез с собой множество необходимых вещей: тут была и посуда, и топор, и лопата, и пика, и большой нож, который мог при нужде сойти за меч. Юноша взял дубинку и отправился на берег.

Через полчаса он вернулся, осторожно неся краба за клешню. Хотя удар и расколол панцирь, животное периодически еще подрагивало. Керину не очень-то хотелось, чтобы одна из клешней сомкнулась на его пальце.

Пока он отсутствовал, Пвана поставил на огонь котелок и теперь помешивал в нем поварешкой какое-то варево. Отложив ее, он взял краба и ловко разделал.

– Смотри! – сказал он, отгибая пластину на животе краба, пока она не сломалась. – Теперь тебе придется это все вычистить – мы эти части называем «пальцы мертвеца», потому что есть их нельзя. – Старик внимательно посмотрел на Керина. – Что, молодой человек, тебя начинает тошнить? В таком случае ты без людей не выживешь.

Сглотнув, Керин преодолел рвотный позыв:

– Н-нет, не тошнит. Что же дальше, учитель?

Кусок за куском мясо краба погружалось в котелок, в котором уже варились овощи. Пвана продолжал разглагольствовать, разъясняя, что за овощи в похлебке и как их варить.

Наконец отшельник снял котелок с огня и поставил остывать.

– С тарелками слишком много возни выходит, а так как ложка у меня одна, тебе придется взять вилку в хижине.

Когда Керин вернулся с вилкой в руке, Пвана продолжал:

– Жаль, что ты не вчера явился. У меня еще оставалась вяленая свинина, но я все доел.

– А откуда у тебя свинина?

– Я расставил силки. А в прошлый раз в мои силки попался мегалан.

– Кто?

– Мегалан – огромный ящер. Ты их не видел?

– Видел – встретился с одним по пути сюда. Они опасны?

Пвана разжевал и проглотил кусок мяса.

– В общем-то нет. Но несколько месяцев тому назад пираты высадили на Кинунгунге одного человека, чтобы наказать, – так ящеры его съели. Вроде бы он улегся спать на берегу, и они сцапали его. А теперь, молодой человек, расскажи-ка мне, как это так вышло, что тебя море выбросило на Кинунгунг?

Керин пытался проткнуть вилкой кусок скользкого мяса и поэтому ответил не сразу:

– Я плыл в Салимор. Лоцманша-ведьма меня пыталась соблазнить, и капитан стал ревновать. Чтобы спасти свою жизнь, я позаимствовал с корабля лодку и бежал. А теперь ты мне скажи, почему ты здесь живешь в одиночестве.

Пвана протяжно вздохнул:

– Я искупаю свои грехи.

– А они настолько серьезны?

– О да! Ты когда-нибудь слышал о храме Баутонга?

– Боюсь, что нет. Расскажи, пожалуйста!

– Я был простым колдуном-практиком и пользовался хорошей репутацией в Гильдии чародеев. Однако вполне приличные заработки, которых я добился, меня не удовлетворяли. Мне хотелось больше денег, больше власти и славы. Поэтому я ввел религиозный культ малоизвестного божества Баутонга, которому поклонялись на одном из небольших островов. Чтобы поразить воображение моей паствы, я придумал легенду о злом императоре Аджунье, который жил в предыдущем цикле Вурну, то есть двадцать шесть миллионов лет тому назад.