Я практически ломаюсь от ощущения его кожи на моей, после такого долгого времени без него, обделенной им.

– Ты – моя жизнь, Тру. Моё всё. И всегда будешь. Я хочу, чтобы ты это знала, и мне нужно, чтобы ты поверила мне, когда я говорю, что у меня не было секса с той девушкой.

Я глотаю солёные слёзы.

– Я знаю, Джейк. Она позвонила Стюарту и сказала, что готова опровергнуть историю. Она признала, что всё это ложь.

– Правда? – его слова выходят с выдохом. Я вижу миллион эмоций у него на лице, но в основном облегчение. Полное облегчение, – Значит, ты знаешь, что это правда.

Мне сложно глотать из–за его слов, но я знаю, что должна сказать.

– Джейк, я верила, что ты говорил правду всё это время. Не сначала... когда увидела тебя с ней, это было ужасно, – я вздрагиваю от воспоминаний, – Но сейчас я верю. Я верила тебе до того, как она призналась. Слышать её признание, конечно, облегчение, но это ничего не меняет. Мы всё ещё не можем быть вместе.

Снова миллион эмоций мелькает на его лице.

– Почему нет? – спрашивает он.

– Потому что я не создана для жизни с тобой. Я не настолько сильна, чтобы справиться с вещами, которые придут с этим, с тобой. В глубине души я знала, но то, что на прошлой неделе произошло, мгновенное внимание прессы, детали нашей личной жизни, ставшие достоянием всего мира, ещё раз доказали мне это. Я думала, что смогу жить с этим, с публичной жизнью, если это будет означать, что в ней будешь ты, но... я не могу.

Я не смотрю ему в глаза, опуская взгляд. Не смогу вынести боль на его лице. Слёзы начинают литься новым потоком.

– Я всё брошу, – его голос резко становится серьёзным.

Таким я слышала его только раз, когда он хотел убрать пиар для тура и приехать ко мне в Лондон.

– Я всё оставлю: группу, Лейбл – всё, – добавляет он решительно.

Мои глаза снова смотрят в его.

– Нет, Джейк, ты не можешь этого сделать.

– Могу и сделаю, – говорит он так же. – Я брошу всё без раздумий, если это означает быть с тобой. Мы можем уехать подальше от всех, как и говорили. Помнишь, по телефону? Когда мы говорили о строительстве дома на острове. Это не должно быть несбывшейся мечтой, мы и в правду можем сделать это. Мы построим дом, где ты только захочешь, подальше ото всех.

– Джейк... – я качаю головой, – Это не сработает, потому что ты не такой. Ты ради этого живёшь: музыка, выступления. Это то, кто ты есть, и если ты всё это бросишь ради меня, то со временем пожалеешь.

– Не пожалею.

– Нет, пожалеешь. И даже если каким–то чудом нет, это всё равно ничего не изменит... потому что они не готовы тебя отпустить, – я указываю в сторону ревущей толпы на стадионе, которая кричит его имя, – Мир, твои фанаты, они любят тебя. И они не готовы отпустить тебя, Джейк Уэзерс, не сейчас... может, даже никогда.

Он хмурится.

– А я не готов отпустить тебя и никогда не буду.

На мгновение закрывая глаза, я говорю:

– Тебе меня будет недостаточно, Джейк, поэтому ты вернулся снова к наркотикам после истории с твоим отцом, появившейся в прессе. Я не знаю, чего тебе будет хватать, но точно не меня. Меня будет недостаточно, чтобы удержать тебя, как ты и сказал однажды.

– Ты действительно веришь в это? Господи, Тру! – его голос такой мощный, что я снова вынуждена смотреть ему в глаза. Его глаза такие же яростно решительные, как и голос.

– Я был слабым гребаным придурком! Это касалось меня и его – моего демона, которого я не изгнал, но никак не тебя или нас. И я обещаю тебе, что никогда больше к этому не вернусь. Потерять тебя из–за того, что я сделал, из–за наркотиков – одна из худших вещей, которая случалась со мной. Если и было время, когда я собирался их принять, так это последняя неделя, когда ты ушла. Но я остановился, Тру. Я не трогал их с той ночи и никогда не буду. Когда я чуть не утонул тогда в ЛА, мне казалось, этого достаточно, чтобы остановиться, но вышло, что это не так... потому что я не знал значение слова "умереть", пока ты не ушла. Последняя неделя без тебя... – он резко вздыхает, крепко зажмуривая глаза, – Я ничто без тебя, Тру. Ничто.

Его слова на подсознательном уровне доходят до меня, прикасаются ко мне, потому что я знаю, что он чувствует. Я чувствую потерянность, произвол судьбы... смерть внутри него.

Но как мы можем быть вместе со всеми этими проблемами, ставшими между нами? Я знаю, что не могу справиться с жизнью, которую он ведёт.

Я качаю головой.

– Я просто не знаю, Джейк.

– Я знаю, – он обнимает меня, удерживая моё лицо своей ладонью, запутываясь руками в моих волосах.

Мои эмоции возрастают до невероятных размеров, так что я сжимаю зубы, не давая слезам течь.

– Когда нам хорошо, с нами всё в порядке, Джейк. Но когда нам плохо, всё становится просто дерьмово. С того момента, как мы вернулись в жизнь друг друга, всё, на что мы способны, это причинять боль и слишком долго думать об этом, – я выдыхаю, – Я когда–то думала, что нам предназначено быть вместе, но сейчас... я не уверена. Может, мы просто хотели быть вместе, когда были детьми, поэтому мы так отчаянно хотим перенести это на сейчас. Может, наше время уже давно прошло?

– Нет, – он яростно качает головой. – Мы должны быть вместе.

Он кладёт вторую руку на моё лицо, заставляя посмотреть на него.

– Я никогда не был достоин тебя, я знаю это. Но без тебя я плохой, и если желание вечно обладать тобой делает меня эгоистом, то это только потому, что я не могу прожить жизнь, в которой не будет тебя.

Он смотрит глубоко в мои глаза, тяжело дыша. Я чувствую, как дрожит его рука на моей кожи.

– Выходи за меня замуж, – говорит он, не задумываясь.

Каждая унция воздуха со свистом вылетает из меня, тысяча мыслей разбегается в моей голове. Убирая руку с моего лица, Джейк тянется к карману своих джинсов и достаёт кольцо.

Кольцо.

Я смотрю на него, широко распахивая глаза.

– Я купил его перед тем, как мы уехали из Парижа.

Это розовый бриллиант, на который я смотрела в "Тиффани" тем вечером, когда он купил мне медальон.

– Н–не могу поверить, что ты купил его, – я хватаю ртом воздух.

Он держит кольцо между нами.

– Я знал, что попрошу тебя стать моей женой с той секунды, как ты вошла в номер и вернулась в мою жизнь. И когда я увидел тем вечером, как ты смотрела на это кольцо, я знал, что оно принадлежит твоему пальчику. Я ждал подходящего момента, чтобы сделать предложение. Я знаю, сейчас не очень романтично или идеально для предложения, – он смотрит на тусклую бетонную обстановку, – Но сейчас единственный момент, когда я могу потерять тебя навсегда. Поэтому спрошу снова… – он делает глубокий вдох, – Труди Беннет, я люблю тебя больше любых текстов песен, которые я когда–либо написал, или любых слов, которые я когда–либо говорил. Я всегда любил и всегда буду любить тебя. Ты выйдешь за меня замуж?

Я смотрю на него и не могу произнести даже слово.

Мой лучший друг. Мой любовник. Моя жизнь. Да, он – моя жизнь. Всегда был ею, несмотря на все годы, что мы были вдалеке. Джейк – всё, о чём я думаю, всё, что я вижу в своём будущем. И попытки, когда я боролась с ним из–за собственных опасений, боялась причинить себе боль, никогда не ранят сильнее, чем жизнь без него. Теперь я это вижу.

В конце концов, я следую за сердцем к нему, потому что он – моё всё.

Однажды Джейк сказал на сцене, что Джонни самый ужасный из их шторма и теперь я вижу, что Джейк – мой ужасный шторм. Он разрушительный и сложный, но никто его не знает, как знаю я или буду знать. Я нужна ему. Он – мой шторм в затишье. И это то, что я собираюсь делать остаток своей жизни.

– Скажи что–нибудь, Тру, пожалуйста. Ты убиваешь меня, – он нервничает, его грудь тяжело поднимается и опускается, – Скажи, что угодно, только не "нет". Не говори "нет". Просто скажи мне, что нужно сделать, чтобы ты сказала "да", и я сделаю. Потому что без тебя больше я не проведу и секунды.