Отправив сына в спальню жены, королева осталась в коридоре у порога супружеской опочивальни. Когда Бланка решила, что отпущенное ею время истекло, она резко распахнула дверь в апартаменты Маргариты и громко произнесла:

– Довольно на сегодня! Встаньте, Людовик!

И ни слова не сказав своей юной невестке, проводила сына в его покои.

Никакие свадебные торжества не могли бы сравниться по унынию с теми, что состоялись 27 мая 1234 года в добром городе Сансе. В тот день праздновали бракосочетание девятнадцатилетнего короля Людовика IX и четырнадцатилетней Маргариты, дочери Раймона Беранже, графа Прованского.

Юные жених и невеста влюбились друг в друга с первого взгляда. Это произошло накануне свадьбы, когда их кортежи встретились на полпути между Парижем и Форкалькье. И теперь, сидя рядом, они улыбались, держась за руки, и весь мир, казалось, перестал для них существовать. Поэтому никто не понимал, почему королева-мать, столь усердно добивавшаяся этого брака, со вчерашнего дня ведет себя так, как если бы находилась на похоронах…

Да неужто никто? Полноте! Всем было известно, что именно она, королева-мать, отправила монахов на поиски подходящей принцессы, будущей жены французского государя. И Жиль де Флажи, который поехал в Прованс, чтобы хорошенько рассмотреть дочерей графа, а также Готье Корню, епископ Санса, и Жан де Нель, которые привезли невесту во Францию, в полной мере испытали на себе гнев королевы.

– Я велела вам, – суровым взглядом окинув послов, сказала Бланка Кастильская, – выбрать принцессу набожную, добрую, благочестивую, добродетельную…

– Но, Ваше Величество, Маргарита именно такая… – осмелился вставить де Флажи. – Она очень набожна, очень добра… Все провансальцы гордятся своей юной принцессой и готовы носить ее на руках…

– Еще бы! – саркастически отозвалась королева. – Ее боготворит и вся эта пестрая толпа сумасшедших менестрелей, акробатов, поэтов и развязных девиц со странными манерами, которых Маргарита притащила с собой… Вы забыли, что я настаивала, чтобы невеста не была слишком красивой, ибо красота может ввергнуть юного короля в пучину греха, не говоря уже о том, что отвлечет его от государственных дел? И вот случилось то, чего я больше всего опасалась! Он не сводит с нее глаз! Что же вы наделали?!

Епископ Санса, не выдержав, вмешался в разговор. Он не на шутку рассердился, когда королева-мать упрекнула его в том, что он не прервал переговоров о браке, увидев красоту Маргариты.

– Король молод, набожен и привержен своему долгу, – заявил Готье Корню. – Он должен дать государству многочисленных и красивых наследников. Что плохого в том, что наш повелитель получит от брака удовольствие? Как священник, я осмелюсь напомнить: это удовольствие дозволено Господом! Покойного короля Филиппа, да будет ему земля пухом, очень волновало, красивы ли вы, когда он просил руки Вашего Величества для своего сына…

Но упоминание о ее собственном браке не успокоило королеву-мать. У каждого своя правда, и покойный Филипп Август, дед юного Людовика, никогда никому не казался оплотом добродетели. Бланка желала, чтобы ее сын не был чрезмерно привязан к своей супруге, ибо опасалась, что из-за красоты Маргариты он может попасть в ловушку, которую любит устраивать любовь. Короче говоря, королева не хотела, чтобы ее сын подпал под влияние красивой женщины. Бланка мечтала о том, чтобы всегда править сердцем и умом Людовика…

А что же молодой король? Прежде он изо всех сил сопротивлялся желанию матери женить его поскорее, но теперь он смотрел на Маргариту с нескрываемой радостью. Темноволосая принцесса была воистину очаровательна. Однако, заметив сердитый взгляд королевы-матери, Людовик немедленно принял безразличный вид.

Таким образом Бланка, и словом не перемолвившись со своей невесткой, уже возненавидела ее.

Итак, «радостное» торжество продолжалось. Королева пребывала в плохом настроении, что огорчало гостей и омрачало праздник. Еда была скудна. Трубадуры, повинуясь приказу Бланки Кастильской, тянули заунывные песни, а вся вторая половина дня прошла в надоевших всем скучных играх. Наконец, ко всеобщему удовлетворению, наступил вечер, и дамы проводили Маргариту Прованскую в спальню. Король же отправился в часовню, чтобы торопливо поблагодарить Господа за дарованную ему чудесную жену. Потом, весело объявив братьям Роберту и Альфонсу, что он идет спать, Людовик поспешил к опочивальне супруги.

Его Величество даже представить себе не мог, сколько трудностей ожидало его на этом пути.

Первое препятствие встретило Людовика прямо на пороге украшенной цветами супружеской спальни. Бланка Кастильская загораживала вход всем своим крупным телом. Ее черные глаза метали молнии. Пытаясь сохранять достоинство и спокойствие, королева-мать сказала:

– Брак – это таинство, сын мой, а не страстные объятия в постели. Поэтому, прежде чем взойти на супружеское ложе, вам надо помолиться.

Не сводя с Людовика сурового взгляда, Бланка немного помолчала, а потом продолжала:

– Ваши веселый вид и полный сладострастия взор приводят меня в недоумение! В часовню, Ваше Величество, в часовню! Молитесь и просите Господа благословить священные узы…

Застигнутый врасплох молодой человек застыл на месте. Улыбка сползла с его лица. Он был напуган и встревожен.

Но Бланка во что бы то ни стало решила заставить сына отступить.

– Чтобы брак стал таинством, необходимо посвятить Господу три первые супружеские ночи, – сказала она. – Новобрачные обязаны подарить Всевышнему свою сдерживаемую страсть. Этот обычай весьма чтут в Кастилии. Именно так поступил Товия, молодой иудей, которому во время долгого пленения в Вавилоне сам архангел Рафаил указал невесту. Юноша воздерживался три ночи, и Господь отблагодарил его, вернув зрение его слепому отцу. И вас, сын мой, Бог вознаградит в потомстве вашем…

Будущий Людовик Святой слишком привык подчиняться матери, чтобы посметь спорить с ней. Подавив вздох, он вернулся в часовню, где и провел всю ночь.

Довольная Бланка Кастильская поспешила в свои покои, забыв предупредить невестку о том, что Людовик не собирается нынче делить с ней ложе.

А тем временем Маргарита, с трудом скрывая нетерпение, легла в постель и стала ждать супруга. Но он почему-то не шел и не шел… и невеста, которой казалось, что она понравилась белокурому королю, забеспокоилась. Неужели он пренебрег ею!

Недолго думая, она послала служанку посмотреть, что происходит.

Вскоре девушка вернулась.

– Король в часовне, молится… – в растерянности сообщила она.

Людовик не явился даже на заре. Обиженная Маргарита поплакала и заснула. Напрасно ждала она супруга и на следующую ночь, а вечером третьего дня, узнав, что он намерен молиться, решилась действовать.

Маленькая принцесса была вовсе не глупа. Торжество во взгляде свекрови заставило ее подумать, что творится нечто странное и что Людовик ни в чем не виноват. А так как Маргарита уже всем сердцем полюбила своего мужа, то ей захотелось узнать, в чем же, собственно, дело. Немного времени потребовалось девушке, чтобы выяснить истину и понять: эту странную традицию извлекли на свет божий исключительно ради того, чтобы унизить ее, Маргариту.

И как только наступила третья по счету ночь и Людовик опустился на колени в своей часовне, в дверях вдруг появилась Маргарита.

– Мы станем молиться вместе, мой нежный повелитель, – сказала она с храброй улыбкой, – потому что таков обычай!..

Когда чуть позже королева-мать заглянула в часовню, она с трудом сдержала возглас негодования. Перед освященным и убранным цветами алтарем, взявшись за руки, как в день их свадьбы, громко молились Людовик и Маргарита.

Не зная, что и думать, Бланка незаметно выскользнула из часовни и тут же столкнулась с коннетаблем Имбером де Божо, проходившим мимо.

– Еще одна такая ночь любви, – недовольным тоном заметил старый солдат при виде королевы, – и Его Величество заснет прямо на Совете!..