Мне нужно больше рыбы, а постоянные толчки снизу в днище плота свидетельствуют о том, что вокруг меня резвится достаточно дорад, чтобы признать охоту на них разумной тратой энергии. После нескольких промахов мне удается наконец загарпунить одну из этих рыбин вблизи хвоста, но это не очень-то умеряет ее резвость. Дорада отчаянно дергает плот, пока я, упираясь изо всех сил, пытаюсь ее удержать. Как жаль, что нельзя использовать эту мощную тягу для буксировки «Резиновой уточки» в нужном направлении! Дорада срывается с гарпуна, мне так и не удалось вытащить ее из воды. Что ж, попробую еще раз. Начинаю перезаряжать ружье и вдруг обнаруживаю, что на нем больше нет упругой тетивы, с помощью которой выбрасывается гарпун — она сейчас медленно опускается сквозь трехмильную толщу вод Атлантики! Да, это, пожалуй, настоящая беда…

Таких серьезных неприятностей с моим снаряжением пока еще не случалось. Тем не менее я в своей практике не раз сталкивался с различными поломками снаряжения, так что наверняка и теперь смогу найти какой-нибудь выход. Отремонтировать в море вышедшую из строя жизненно важную систему и наладить ее работу с помощью подручных средств — задача, всегда волнующая и увлекательная. Иногда я спрашиваю себя: а не является ли одним из мотивов, побуждающих человека принимать участие в океанских гонках и плаваниях, желание оказаться за предельной чертой, где все против тебя, а ты все равно находишь выход из положения? Очень часто успешное преодоление этих неожиданных трудностей доставляет больше морального удовлетворения, чем удачное плавание в благоприятных условиях и даже чем победа в гонке. Недаром ведь в бесчисленных книгах о морских приключениях красной нитью проходит рассказ о преодолении различных трудностей. Мне доводилось чинить сломанные мачты и рули, заделывать пробоины в корпусе и справляться со множеством более мелких неполадок. Вот и сейчас я думаю, что, несмотря на скудный запас подручных средств, починить ружье — не такая уж сложная задача.

Сейчас очень важно сохранять спокойствие. Успех или неудача ремонтной операции будет зависеть от всяких мелочей. Как и во всем остальном, здесь меня устраивает только успешное решение. Поэтому никакой спешки, все нужно делать правильно и надежно. А порыбачить можно и завтра. Стрела и ружье никаких повреждений не имеют. Не хватает только источника метательной энергии. Устанавливаю стрелу на цевье ружья обычным образом, но при этом выдвигаю ее из пластмассовой обоймы на конце ружья вперед насколько возможно, чтобы увеличить длину своего оружия. Потом приматываю стрелу к цевью двумя длинными бензелями, причем использую для этой цели толстую льняную бечевку, потому что она обладает важным преимуществом по сравнению с синтетической — при намокании и высыхании она дает усадку, вследствие чего обтягивается и вся обвязка. Но гладкая стрела все еще вращается вокруг своей оси, и поэтому я добавляю к ней третий бензель. Каждый из них обтянут несколькими поперечными шлагами бечевки. Это не даст бензелю случайно ослабнуть и распуститься. На хвосте стрелы есть специальные выемки, предназначенные для сцепления ее со спусковым механизмом в корпусе ружья. С помощью нескольких петель бечевы, закрепленных на этих выемках, соединяю стрелу с рукояткой ружья, чтобы пойманная рыба не могла ее выдернуть.

Я сознаю, конечно, что эта хлипкая острога едва ли годится для охоты на такую крупную рыбу, как дорада. Обычно при подтягивании загарпуненной рыбы на стрелу действует только растягивающая сила. А мне придется поражать добычу ударом собственной руки, причем ружье в основном будет испытывать нагрузку не на растяжение, а на сжатие. При подъеме тяжелой рыбы на борт на конец этого импровизированного копья будет действовать также значительная изгибающая сила. Тем не менее мой новый гарпун выглядит достаточно крепким, и я готов немедленно приступить к его испытанию. Секрет успеха теперь заключается для меня в терпении. Если раньше стрела из ружья выбрасывалась упругой тетивой, то сейчас я должен буду пронзить толстенную дораду копьем, полагаясь на свое проворство и действуя только за счет мускульной силы.

Левым локтем я опираюсь на верхнюю бортовую камеру моего надувного плота и слегка придерживаю пальцами стрелу. Правой рукой я держу рукоятку нового оружия на уровне щеки и, весь напрягшись, замираю в ожидании. Линией прицела мне служит цевье, а небольшое покачивание взад-вперед обеспечивает определенный сектор ведения огня. На поверхности воды я провожу воображаемый круг диаметром около фута, в пределах которого я могу нанести удар, не отрывая опорного левого локтя. Без опоры я вряд ли попаду в цель. Радиус поражающего действия такого копья составляет три-четыре фута вместо прежних шести. Мне необходимо дождаться, пока какая-нибудь рыба не окажется прямо под нацеленным копьем. Тогда поверхностное преломление, из-за которого ты видишь рыбу там, где ее на самом деле нет, окажется минимальным. В удар надо вложить одновременно как можно больше силы и ловкости; резкий выброс руки, выпад всем телом, точное попадание в цель. Удар надо наносить мгновенно, потому что дорада — очень проворная рыба; но этому тоже можно научиться. Хотя стоит оторвать левую руку от опоры, и никакой надежды на успех практически не останется. Я вижу, как повсюду вокруг шныряют дорады, но жду, когда одна из них войдет в мой сектор «обстрела». Когда стоишь неподвижно, минуты кажутся часами. Чувствую, как постепенно превращаюсь в античную бронзовую статую лучника с утраченным луком.

Тычки снизу теперь служат мне предупреждающим сигналом. Я поглубже вдавливаю колени в мягкое днище, подманивая любопытных дорад поближе. Толчок — бум! — и из-под плита выскальзывает большая рыбина: слишком далеко вправо. Бум! — на этот раз слишком уж слева. Бум! — и прямо по центру показывается рыбья голова. Давай! Всплеск, удар! Копье рвется из рук, вспененная вода, расплывающееся облако крови. И вот дорада уже в воздухе. Какая громадина! Кровь брызжет фонтаном. Ох! Меня словно веслом огрели, когда рыбина соскальзывает ко мне по копью. Не дай ей уйти, затаскивай на плот, да живее! Она яростно бьется, во все стороны брызжет кровь. Осторожно с наконечником, последи за острием, дурак! А теперь бросай ее на пол, навались сверху! Огромное тело с квадратной головой на мгновение замирает под моим коленом, когда я придавливаю его всей своей массой. Рыбьи жабры вздымаются в такт моему тяжелому дыханию, я ухитряюсь ухватиться за копье по обе стороны ее тела и получаю секундную передышку. Рыбина лежит, распластавшись поперек всего плота, и в боку у нее зияет дыра размером с мой кулак. В углублении, образовавшемся, в днище под вторым коленом, плавают сгустки крови.

Хлоп, хлоп, хлоп! Лечу навзничь, сбитый с ног оглушительными шлепками вырвавшегося на свободу хвоста. Рыбина начинает судорожно метаться, пытаясь выскочить. Острие! Прежде всего — где острие? Вдруг резкая боль вспыхивает в кисти, потом — в лице. Сейчас она вырвется! На ощупь нахожу наконечник пляшущего вокруг меня копья. Наконец мне удается опять совладать с рыбой, бросив ее на подстилку из спальника и экипировочного мешка, и зарыть опасное острие в глубину толстой ткани. Мы оба задыхаемся. Мне никак не дотянуться до ножа. Взгляд рыбы беспокойно перебегает с одного предмета на другой — ей осталось мало времени, и она это знает. Хлоп, хлоп, хлоп! Она опять вырывается. Не зевай! Левую руку ожгло словно огнем. Дави ее, дави! Хвост сокрушительно хлещет по чему попало, будто пастушеский бич. Мы опять сплетаемся в объятии на мешке. Навалившись сверху, что есть мочи прижимаю ее ногами. Жабры тяжело ходят вверх-вниз. И вот в моей руке нож. Вонзаю его в рыбу, он натыкается на что-то твердое. Это позвоночник. Нажимаю сильнее, и позвоночник переламывается. Жду. Рыба все еще дышит. Потом дыхание замедляется, исчезает… Все… В другой раз мне этого уже не сделать.

Не верится, что во время схватки плот не был продырявлен. Тщательно осматриваю копье, стрела лишь чуть-чуть погнулась, а бензели держатся. Напряженно прислушиваюсь, но шипения выходящего воздуха не слышно нигде. Надувные камеры по-прежнему тверды. Повсюду валяются развороченные внутренности, все залито кровью и наверняка не только рыбьей. Впредь постараюсь выбирать самок, они помельче. А еще перед началом охоты буду соответствующим образом подготавливать свое снаряжение. Сначала накрою как можно большую площадь днища парусиной, потом положу на нее разделочную доску, у правого борта помещу экипировочный мешок, поверх него положу спальник, чтобы прикрыть надувные камеры. С тех пор как я наладил солнечный опреснитель, это первая серьезная авария снаряжения, которую я с успехом ликвидировал.