«Общие» весьма своеобразно поняли одно из мест Св. Писания, в котором апостол, обращаясь к верующим, предостерегает их от бесчинства, то есть от всего того, что в наши дни привычно зовется пьянством, распутством, хулиганством. Слова апостола: «Молю вас, братья, не ходите бесчинно» Попов и, его последователи поняли так, что апостол рекомендует им такой образ жизни, при котором каждый бы член общины был бы наделен каким-нибудь «чином». Такое понимание Писания привело к тому, что и для управления общиной были обязательно выделены двенадцать «чинов» (в числе этих двенадцати должны быть три женщины). «Первый чин — судья — должен был толковать Св. Писание, руководить другими чинами и председательствовать на духовном собрании…», «Внутренняя и личная жизнь каждого также подлежала регламентации — тайнику, «совести церкви» — открывались на исповеди все согрешившие и сомневающиеся; «мысленник» обязан был следить за словами других и, находя людей, как выражался М. А. Попов, «с разлаженным мысленным порядком», направлять их к судье, который должен был усовещать их и иногда отдавать на суд других чинов». «Особые чины, мужчина и женщина, следили за супружеской жизнью каждого..,""Словесник» и «молитвенник» читали во время богослужения псалмы и молитвы, а «духовница» являлась хранительницей… тех рукописей, которым придавалось значение». «Благодаря такой организации община не только не распалась вскоре после своего возникновения, но стала расти и богатеть и находилась в цветущем состоянии…» Конечно, правительство и духовенство не могли благодушно смотреть на появление и развитие в самарских степях подобной . формы христианского коммунизма. В результате М. А Попов и его ближайшие сотрудники были арестованы, на «общих» начались суровые гонения. Сам Попов был сослан на Кавказ. note 1
Но ни ссылка, ни тяжелые условия жизни в Закавказье среди «инородцев» не ослабили энергии этого сильного духом человека, прирожденного народного вождя, или, как называет его М. В. Муратов, одного из многочисленных в сектантстве «народных интеллигентов». Он и там, в Закавказье, умудрялся создать такую же оригинальную общину, как в Тяглом Озере.
Как описывают историки, и эта община достигла большого духовного расцвета и материального благосостояния. Но, как и следовало ожидать, последовали неизбежные репрессии, и М. А. Попов был снова сослан, на этот раз в Восточную Сибирь. Там, в селе Шуше Минусинского округа Енисейской губернии, Попов вплоть до смерти продолжал неослабно трудиться на пользу прочно овладевшей им идеи христианского коммунизма. Сибирские молокане, познакомившись с Н. А. Поповым, заинтересовались его учением, и там, в Сибири, он снова нашел последователей, которые желали жить как первые христиане — одной единой, общей общиной, или, что то же, коммуной.
Из всего сказанного ясно, что то, что родилось в селе Тяглое Озеро и в его окрестностях, как прямой результат чтения Евангелия, — мысль о совместной жизни на земле, о том, чтобы все было общее и не было нуждающихся, — такая мысль захватывала сердца многих, и только жестокие преследования царского правительства подавили его самобытное народное движение.
Впоследствии, когда Лева получил возможность ближе ознакомиться со многими историческими источниками, которые в описываемое время (1945 г.) ему были неизвестны, он смог воочию убедиться в том факте, что целый ряд авторов описывает это замечательное духовное движение в русском народе, с такой силой обнаружившее себя в далеком, заброшенном степном селе. О Тяглом Озере и о движении «общих» писали, в частности, известный народник Всов (Каблиц) — см. его очерк «Русские диссиденты», известный исследователь сектантства А. С. Пругавин — см. его изданную в 1905 году книгу «Раскол и сектантство в русской народной жизни».
В четвертом томе «Русской истории с древнейших времен» М. Н. Покровского (изд-ва «Мир», 1920), написанной автором, как известно, в сотрудничестве с акад. Н. М. Никольским, этот последний пишет: «Попов всецело проникся мыслью о том, что молоканская организация должна восстановить организацию первоначальных христианских общин. Поэтому он начал с того, с чего начали, по словам Деяний, все новообращенные христиане: роздал все свое имение соседям и сразу приобрел последователей в лице всего населения двух селений: Яблоневого Гая и Тяглого Озера».
Известный историк самобытных народных движений проф. А. П. Попов в своих исторических исследованиях (б., т. 1, СП, 1906, с. 585) отмечает, что в своем движении М. А Попов выразил «замечательный, своеобразный общинно-устроительный умственный такт нашего простого рабочего народа». Современный исследователь А И. Клибанов (см. его «Историю религиозного движения в России». М., 1965) также уделяет большое внимание движению «общих», возникшему в Тяглом Озере. В 1833 году, по его словам, в селе жило около пятисот членов молоканской секты (с. 136 – 144).
Наконец, нельзя обойти молчанием тот любопытный факт, что в 1920 году описываемое село посетил член английского парламента, лейборист, квакер по убеждениям, Чарльз Роден Бекстон. Его интересные путевые записи о пребывании в Тяглом Озере изданы в 1923 году. Госиздатом под названием «В русской деревне», с предисловием члена коллегии Наркоминдела, впоследствии академика Ф. Ротштейна.
Большого расцвета духовная жизнь села Тяглое Озеро и окрестных молоканских сел достигла, когда в начале XX столетия с Кавказа и с Нижней Волги пришла ,весть о спасении через искупительную жертву Христа. Это была новая струя. До этого молоканство свой способ спасения видело только в добрых делах и в этом смысле больше всего основывалось на выраженном в послании ал. Якова общеизвестном и общераспространенном изречении, что «вера без дел мертва есть».
Теперь вера в Христа, как в Спасителя, обновляла жизнь, создавала ей новую основу. Движение евангельских христиан (баптистов) захвалило многих и многих жаждущих правды. В селе Тяглое Озеро стали расти братская община баптистов, и целый ряд молокан и православных полностью отдались Христу. Это движение достигло своего расцвета, начиная с февральской революции 1917 года и по 1928 год. В эти годы жизнь верующих, трудовая и честная, нередко по воскресным дням превращалась в сплошной праздник: съезды, гости, посещение друг друга… Огромные столы, где принимали пищу в простоте и веселии сердца…
Не было ему тогда между ними нуждающихся: каждый спешил оказать любовь больному, нуждающемуся.
В духовном росте последователей евангельских христиан большое содействие оказывали проповедники, приезжавшие из Самары. Среди них был известный своей глубокой духовной жизнью пресвитер Самарской общины Сергей Ананьевич Колесников. Он погиб, став жертвой чистой случайности.
На одном из собраний в этом селе в связи с тем, что помещение собрания было переполнено и было очень душно, решили открыть окно. Открыли, и, к несчастью, Сергей Ананьевич простудился и заболел воспалением легких в весьма тяжелой форме. В это самое время в Самаре происходил братский съезд. Ждали дорогого пресвитера, но вместо него привезли в молитвенный дом гроб, в котором покоился пресвитер. Он был молод, полон энергии, но Господь почему-то взял его прямо со своей нивы.
…Вот на это-то место, в это село былых побуждений и больших духовных движений народа, и привел Господь Леву.
Здесь было огромное поле труда — труда среди родных братьев, сестер и их семей; труда среди молокан, которые духовно оскудели, но не перестали быть молоканами и не переставали стремиться к лучшему; труда среди православного мира, который, ведя, в общем, грешную жизнь, все еще сохранял понятие о Боге. Среди православных, кстати сказать, Лева встретил одного престарелого крестьянина, который оказался ему родственником: деды этого крестьянина вместе с семьей прародителей Левы были вывезены помещиком из Тамбовской губернии.
– Да, мы мало слышим о Боге, — говорил этот старик. — Жизнь — одна суета и нужда. Не так жили деды наши, хоть и были они православные. Когда-то в Тяглом Озере была церковь, был священник, а теперь, — с грустью в голосе заметил старик, — от церкви и камня на камне не осталось, и нет у нас праздников светлых… Так, только одной памятью о прошлом и живем.
