– Вот они, – тихо сказала Анюта, оказавшаяся за спиной у Михаила.

– Львы… – сказала Мяфа, и голос ее дрогнул. – В Парке они были веселее.

Михаил присмотрелся, и то ли это действительно было так, то ли померещилось после слов Мяфы, но выражение львиных морд показалось ему печальным.

– Ничего, мы вас выручим, – прошептал он.

В это время луч солнца скользнул по ближайшему льву, и словно улыбка озарила его бронзовую морду.

– А кроме львов вы никого не видите? – ехидно спросил Свинкль. – А зря. Обратите внимание, по лестнице спускаются два человека, и я даю хвост на отсечение, что один из них тот, кто нам нужен.

– Я за тебя замолвлю где надо словечко, а ты не зевай, обещаний и посулов не жалей. Не стесняйся, если что, передержки на энтузиазм спишут. Время такое, – поучал сутулого человека толстый коротышка, нос которого утопал в щеках. Голос поучающего, по определению Злыгости, был «жирный, как свиное сало».

– Вот этот – Верзилин, – Витька указал пальцем на толстого коротышку.

Михаил кивнул.

Разговор между стоящими на величественной лестнице мужчинами подходил к концу, когда ребята вместе с Мяфой, Свинк-лем и Шерли добрались до одного из львиных постаментов и затаились за ним. Пробраться незамеченными оказалось нетрудно, потому что берега озера заросли кустарником, за которым было удобно прятаться, а мужчины, поглощенные разговором, почти не смотрели по сторонам.

– Под вашим покровительством… – раболепно мямлил сутулый.

– Время, время чувствовать надо! – нетерпеливо перебил его толстяк. – Тебе до меня далеко, должен поэтому особенно нос по ветру держать, движение времени улавливать…

– Анюта, о чем задумалась? – громким шепотом спросил Витька. – Что рот раскрыла? Ты слушай, может пригодиться.

– Да противно мне их слушать! – отмахнулась Анюта. Значительно приятнее было думать о розах.

Пробираясь к львиному постаменту, они увидели несколько удивительных кустов роз. Мало того, что они цвели – это в начале июня-то, и цветы у них были громадные, размером с тарелку, – они, к тому же, были синими. Потрясающей красоты зрелище.

– Помни, если что, на меня не ссылайся. Я скоро вообще от дел уйду. Ну, и сам знаешь, чье дело – спасение утопающих…

– Знаю.

– Тогда дерзай. И помни – умные люди и по облигациям выигрывают. Иди.

Сутулый протянул руку, но толстяк, брезгливо сморщившись, повторил:

– Иди-иди. Провожать не буду,

Сутулый несколько раз суетливо поклонился и побежал вверх по лестнице, а толстяк, скривив губы, пробормотал:

– Руку еще тянет, тоже мне, приятель.

Он расстегнул черный с золотой искрой пиджак, ослабил ворот белоснежной рубашки и начал спускаться к воде. Минут пять молча смотрел на озеро, потом опустился на нагретые солнцем ступени, сунул руку в карман пиджака и вытащил оттуда надкушенный бублик. Сложил губы трубочкой и пронзительно крикнул:

– Уа-уа! Уа-уа!

Два белых лебедя, услышав призыв, заскользили к лестнице.

Верзилин отломил от бублика несколько кусочков, один сунул себе в рот, остальные бросил лебедям.

– Ну, что, начнем? – спросила Мяфа, выбираясь из сумки. – Ситуация подходящая – противник расслаблен. Мы застанем его врасплох. Свинкль, ты готов?

– Готов, – неохотно отозвался Свинкль. – А хорошо здесь, правда? Это вам не наш Парк, где везде люди, собаки, везде окурки, фантики, стаканчики от мороженого разбросаны. Чистота, порядок. А какие лебеди… – Голос Свинкля стал нежным. Михаил посмотрел на него с удивлением. Он уже успел привыкнуть к тому, что псевдо-поросенок вечно всем недоволен.

– Значит, первой появляется Мяфа. Если ей не удастся обработать толстяка, выскакиваем мы и сталкиваем его в воду. А Свинкль в это время давит ему на психику, – повторил Витька план, разработанный еще на том берегу озера.

– Хорошо, я пошла, – сказала Мяфа и начала вытекать из-за постамента на лестницу.

Верзилин, казалось, нисколько не удивился и не испугался, увидев сидящего рядом с собой кузнечика величиной с собаку. Отломив от оставшегося куска бублика половину, он протянул ее странному соседу и спросил:

– Будешь?

Кузнечик отрицательно помотал головой. Проведя передней лапой по задней, как смычком по скрипке, он извлек из своих конечностей скрежещущий звук, от которого лебеди шарахнулись к центру озера, и пропел неприятным голосом:

– Ясно, – задумчиво сказал Верзилин и потрогал чисто выбритый подбородок. – Механическая игрушка? А где автор?

Кузнечик взмахнул лапками и превратился в большущего мохнатого паука.

– Так. Значит, не игрушка. И не механическая, – продолжал размышлять вслух Верзилин.

– «Все живое особой метой…» – низким утробным голосом продекламировал паук.

– Знаю:

Есенин. Ну, и что это значит? – вопросил Верзилин.

– Что ты – мошенник и вор! – скрипнул челюстями паук.

– Допустим, – безмятежно согласился толстяк.

– По-моему, у Мяфы не получается, – тревожно зашептал Витька. – Свинкль, попытайся ты.

Свинкль молча вышел на лестницу.

– О! Ко мне целое паломничество. Изумительно оригинальный цвет! – восхитился Верзилин, заметив серо-голубого поросенка.

Розовые глазки Свинкля зажглись неестественным светом.

– Чем обязан? – любезно продолжал толстяк.

– Верни львов в Парк, дрянь! – рявкнул Свинкль. Глаза его из розовых стали малиновыми.

– Зачем? – удивился Верзилин. – Разве им здесь не место?

– Не место! – сказала Мяфа-паук и, превратившись в полутораметровую змею, заскользила к Верзилину. Желтые ромбы на ее спине зловеще вспыхивали на солнце.

– Вот чего не могу терпеть, так это змей! – Верзилин проворно вскочил на ноги. – Свистнуть? – В правой руке у него блеснул маленький серебряный свисточек.

– А что случ-чится? – с любопытством прошипела змея.

– Прибегут мрачные дяди, пустят этого молчаливого джентльмена на котлеты, а вас на силос…

– С-с-с, – задумалась змея и свернулась кольцами. Из-за ступеней это вышло у нее не очень ловко и даже как-то неестественно.

– Уберите свисток. Мяфа, прекрати. Поговорим как разумные существа, – торопливо предложил Свинкль. Хвостик его слегка вздрагивал. Перспектива пойти на котлеты не показалась ему заманчивой.

– Поговорим. – Верзилин убрал свисток. – Вас беспокоили львы, не так ли?

– Так, – подтвердила Мяфа-змея, слегка покачивая в воздухе приплюснутой головой и время от времени высовывая раздвоенный язык.

– Да перестаньте вы меня гипнотизировать! – повернулся Верзилин к Свинклю. – Я, чтобы бороться с внушением, специально частные уроки брал, так что ничего у вас не выйдет.

– Что же вы тогда волнуетесь? – полюбопытствовала змея обычным голосом Мяфы.

– Щекотно. За ушами чешется, – признался Верзилин – Да, так мы говорили про львов. Посмотрите, разве не чудесно они здесь встали? – он простер руку к озеру.

– В нашем Парке они стояли лучше, – сказала змея и превратилась в прямоугольный брусок с очень четкими гранями.

– По-моему, вы ошибаетесь. Посмотрите, какой здесь простор, какая тишина и благолепие. Львы стоят здесь не просто удачно, а высокохудожественно. А вы как находите? – обратился он к Свинклю.

– Неплохо, – промямлил тот, и глазки его начали меркнуть. – Но мы к ним привыкли, они для нас как близкие родственники. Да и вообще я не представляю себе Парка без львов!

– Ну и прекрасно, в чем же дело? Львы уже покинули тот парк, теперь очередь ваша. Неужели вы думаете, что в моем парке для вас не найдется уголка? Поверьте, я буду рад и счастлив, если вы изберете его постоянным местом своего жительства, – Верзилин улыбнулся и сделал приглашающий жест.